Сергей Лукьяненко - 2084.ru [сборник, litres]

– Ну и что тут не так? – буркнул он наконец. – Все так.

– Может, контакт какой?..

– Может, и контакт… Ладно. Проверю, посмотрю…

Снова спустились в зал.

– А вдруг я настоящий? – рискнул пошутить Антон.

Смотритель приостановился, вскинул брови и с любопытством взглянул на будущего коллегу.

– Настоящий Антон Треплев?

– Ну да… – невозмутимо подтвердил тот. – А что? Отпечаток пальца – совпал… При свидетелях…

Смотритель засмеялся.

– Нет… – ласково ответил он. – Жаль вас разочаровывать, тезка, но даже и не надейтесь…

– Слишком молод?

– И это тоже.

– А что еще?

– Как-нибудь потом расскажу, – обнадежил весьма позабавленный музейный работник. – Вы тут пока походите, поглядите… А то у меня вечером подполье. Подготовиться надо…

– Подполье? – не понял Антон. – Василий Панкратович вроде говорил, нет никакого подполья…

– В реале – нет, – согласился смотритель. – А в музее – каждую среду… Знаете что? – оживился он. – А поручу-ка я следующую сходку вам… Вам-вам! Вы помоложе, внешность опять-таки… Там такого напридумывать можно! Выйду объявлю: вот, дескать, прибыл к нам на машине времени из тех героических дней молодой Антон Треплев… Да вы не тушуйтесь, тезка! Не боги горшки обжигают! Приглядитесь сегодня, посмотрите, как это делается… Ну все! Убегаю речугу разучивать…

Убежал. Предоставленный сам себе экскурсант еще раз оглядел круглый зал и заинтересовался шеренгой портретов, увенчанной словами «Их было восемь». Странно, однако в данном случае нынешняя орфография полностью совпадала с прежней. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что «восемь» зачеркнуто (вроде бы карандашиком), а ниже опять-таки от руки вписано: «девять!!!».

Под портретами ни единой поясняющей таблички, что, впрочем, вполне естественно. Зачем они, если везде изображен один и тот же человек? Кандидат в помощники смотрителя прошел вдоль вогнутого строя лиц. Некоторые были точной копией его лица, некоторые – не слишком точной, двое – и не копией вовсе. Тоже ничего удивительного: Лжедмитрий Второй внешне, говорят, нисколько не походил на Лжедмитрия Первого, тем не менее Марина Мнишек запросто опознала в нем своего покойного мужа.

В нижнем правом углу каждого портрета значился год. Возможно, дата гибели. Интереснейшая складывалась картина: первого самозванца пришибли, получается, сразу после убытия Антона из своего родного времени, трех последующих – чуть погодя. Далее – годичный перерыв (видимо, оробели авантюристы), а потом лже-Треплевы посыпались как из мешка. Последнего, выходит, прикончили пять лет назад.

Подполье действительно представляло собой подполье. Подземелье. Бетонный подвал. Чисто убранный, хорошо освещенный, но все равно мрачноватый. Понятно, что кафедра и ряды стульев смотрелись в подобном интерьере несколько неуместно. На шероховатых светло-серых стенах плакаты из самых разных эпох – даже работница в платочке, предостерегающе приложившая палец к сурово поджатым губам.

– Между прочим, – с гордостью и словно бы по секрету сообщил смотритель, – подвал подлинный. Тоже уцелел после взрыва. Именно здесь Антон Треплев тайно собирал членов своей организации…

Народу набилось порядочно. На пузе у каждого – либо портрет, либо две даты, разделенные долгим тире. Пришлось послать за добавочными стульями. Среди присутствующих Антон (он пристроился в уголке справа от входа) углядел трех Тихонов, а затем и Громовицу. Обменялись издали приветствиями.

Наконец за кафедрой воздвигся смотритель. Вскинул голову, воспылал очами. Все смолкли.

– В Древнем Китае, – зловеще начал он, – музыкой пытали, музыкой казнили. Да-да! Смертная казнь оглушительной музыкой считалась одной из самых жестоких. Приговоренный не мог вынести ритмического грохота и через некоторое время умирал в корчах… То, что происходит сейчас за пределами наших резерваций, тоже казнь! Подобно самоубийце род людской казнит сам себя…

Говорить смотритель умел и, судя по всему, любил. Хлебом не корми – дай пометать с трибуны громы и молнии. Прирожденный проповедник, он не наращивал силу голоса постепенно: никакого крещендо – сразу форте.

– А самое страшное заключается в том, – гремел он, – что устроители геноцида (именно геноцида!) пытаются убедить нас в собственной правоте. И нет такого подлога, на который не пошли бы эти адвокаты дьявола, лишь бы оправдать свои преступления! Известный политик (не будем называть имена, они и так известны) не далее как в субботу заявил с экрана телевизора буквально следующее… – В руках смотрителя возник плоский прямоугольник, подобие учебника, врученного вчера Антону Громовицей. – «Современная музыка, – язвительно зачитал оратор, – вырабатывает привычку синхронного подергивания, превращая разрозненные личности в единое целое. Возникает навык быть общностью, а стало быть, и народом в самом высоком смысле этого слова…»

Смотритель поднял осунувшееся лицо и гневным взором обвел собрание.

– А? – прорычал он. – Каково?.. И далее: «Даже если человек сидит один, но в наушниках, – он все равно часть народа, ибо те еле заметные судороги, которыми он отзывается на услышанное, повторятся в каждом его соотечественнике, надень на него ту же аппаратуру. Видите? Все качают ногой в такт, а один не качает. Вот он-то и есть отщепенец…» Политику вторит генерал. «Слияние в едином ритме, – утверждает он, – можно сравнить лишь со строевым шагом, с колонной на параде, где каждый – сын Отечества и ради Родины способен на все. Наши прадеды шли в атаку под флейту и громкий барабан. Стоит произнести слово «оркестр», как в памяти возникают еще два слова: «военный» и «симфонический», – причем сложно сказать, который из них более важен в деле патриотического воспитания…» – Выступающий приостановился, мазнул пальцем по экранчику, ища следующий тезис. – Продажность медицины общеизвестна, – бросил он, – однако на сей раз врачи превзошли самих себя. Мало того что они считают акустический ушиб мозга нашим злобным измышлением, они еще и пытаются доказать научно (слово «научно» было произнесено особенно ядовито), будто клетки человеческого организма, вступая в резонанс с динамиком, в меньшей степени подвержены старению… А психологи! Это какого же нужно было достичь бесстыдства, чтобы заявить, будто музыка якобы растормаживает гипоталамус, что, в свою очередь, повышает интеллект? Мечта лентяев! Сами посудите: развивая культуру мышления традиционными способами, запросто можно скончаться от заворота извилин, а тут обопрись на грохочущие аудиоколонки (смотритель развел локти, как крылышки), свесь в упоении голову (свесил) – и без особых хлопот знай себе наращивай ай-кью…