Сергей Лукьяненко - 2084.ru [сборник, litres]

В зале послышались смешки – частью злобные, частью одобрительные. Кое-кто даже хлопнул в ладоши. От внимания Треплева не ускользнуло, что над челом оратора давно уже вьется полупрозрачная карамора, на которую тот, впрочем, не обращает внимания. Видимо, убежден, что речь его не содержит ни малейшей крамолы.

– Почему? – видя поддержку зала, возопил вдохновленный златоуст. – Почему в нашей школьной программе на изучение творчества Державина отведено больше часов, чем на изучение творчества Пушкина? Да по той же самой причине! У Александра Сергеевича «Покоя сердце просит», а у Гаврилы нашего Романовича «Гром победы раздавайся»!.. Но что сильнее всего удручает, – малость передохнув, грянул он с новой силой, – так это позиция некоторых отдельно взятых представителей православной церкви, к месту и не к месту ссылающихся на известный стих из Евангелия от Луки: «Восшумит и возмутится». Но ведь в том же Евангелии сказано внятно и четко: «И сделалась тишина»!..

Тут на самом патетическом месте у оратора перемкнуло связки – умолк, взялся за горло. «Вот ведь… – иронически отметил про себя Антон. – Голос громкий, а глотка слабая…»

– Кто… еще желает… высказаться?.. – просипел смотритель, отступая в сторонку.

К нему побежали со стаканом воды, а на кафедру немедленно взгромоздилась весьма упитанная дама и со слезой умиления принялась благодарить за проникновенную содержательную речь. Благодарила долго. С дрожью в голосе говорила о том, что Антон Антонович совершенно не щадит своего драгоценного здоровья. Наконец со словами «низкое вам спасибо» слезла с помостика.

Громовица, воспользовавшись моментом, взяла свой стул и перебралась в уголок к Антону.

– Привет, – шепнула она и робко пожала ему запястье.

Тем временем за кафедрой обозначился сухощавый старичок с гвардейской выправкой (тот самый, которого Треплев наблюдал из окна мэрии) и начал с того, что закатил чудовищную паузу. В зале кто-то не выдержал – хихикнул. На хихикнувшего шикнули.

– То есть что?.. – проникновенно молвил наконец старичок и снова надолго умолк. Тоже, несомненно, оратор, но совершенно иного толку: не громыхал – брал задушевностью. – То есть против нас выступают единым фронтом. А мы?.. – обласкал сходку взглядом, укоризненно покачал аккуратно подстриженными сединами. – На прошлой неделе трешки опять подрались с колами…

– Трешки – это кто? – тихонько спросил Антон.

– Ну, те, которые ухаживают за третьей могилой, – прошелестела в ответ Громовица.

– А колы?

– Колы – за первой…

На шепчущих укоризненно обернулись. Пришлось замолчать.

– Вера не нуждается в доказательствах, – увещевал старичок. – Ни спектральный анализ, ни рукопашная, поверьте, ничего не решают. Вспомним Туринскую плащаницу. По сей день в католических монастырях хранится около сорока плащаниц, и каждая – святыня для прихожан. Допустим, доказали вы научно, что одна плащаница настоящая. Но это же означает, что остальные тридцать девять – поддельные! Вот так… Хотели укрепить веру, а на самом деле подорвали. То же самое и с могилами Треплева. Спорите, которая из них подлинная? А я вам отвечу. Все! Все восемь могил…

– Девять! – выкрикнули из зала.

– Ну вот, пожалуйста, – с безнадежной улыбкой молвил старичок. – Именно об этом я и говорил…

Махнул рукой и покинул трибуну. К удивлению Антона, место его занял коренастый угрюмый Тиш.

– А чо? – обиженно сказал он. – Трешки первые начали. И мы помирились уже… И дрались мы вовсе не поэтому…

Из зала поинтересовались, почему тогда.

Полупрозрачная карамора подлетела вплотную к оратору, что ее, собственно, и сгубило. Молниеносный захват справа – и насекомое (возможно, беспилотник) очутилось в кулаке. Матерчатая физиономия на животе подростка при этом дернулась, словно бы подмигнула. В зале ахнули.

– Мы как раз объединиться хотели, – хмуро объяснил Тиш, отправляя добычу в карман и подозрительно оглядывая углы: нет ли где еще лишних крылышек. – Просто не договорились, кто лидером будет. А теперь все! Теперь лидер, считай, уже есть…

Сидящие проследили направление его взгляда и обернулись к Треплеву. Тот обмер. В устремленных на него глазах он увидел все оттенки любопытства: недоверчивое, радостное, опасливое, а то и глумливое. Пробежал шепоток. Смотритель отнял руку от натруженного горла и тайком показал Антону большой палец.

– Тут говорят, а что мы можем! – упрямо склонив лоб, продолжал юный экстремист. – Даже если объединимся…

Подпольщики, отвлекшись от Треплева, снова стали поворачиваться к трибунке.

– А действительно, что? – спросили из первого ряда.

– Трешки говорят, будто к югу от их резервации, – победно объявил Тиш, – должен быть схрон. Подземный склад оружия…

– Легенда! – перебили его. – Пятки говорят то же самое…

– Ничего не легенда!

– Вы что, с ума сошли?! – взвился под низкими сводами истерический женский голос. – Какое еще оружие?

– Такое! Ракетные мини-комплексы, наводящиеся на шум!

– Да они уже списаны все и уничтожены! Сразу после теракта…

Странно, однако смотритель слушал опасные эти речи с явным удовольствием и благостно кивал.

– Все уничтожены, а этот склад остался! – Тиш упрямо стоял на своем. – Взять металлоискатели, пошарить… А что? У городских вон акустические пушки, динамики, а у нас – ничего!..

Вновь поднялся старичок с гвардейской выправкой.

– Да полно вам чепуху молоть, молодые люди, – одернул он. – Законов не знаете? В нейтральную зону полицейские – и те безоружные ходят…

– Да уж ходят они там!

– Ходят-ходят! Если вызвать, приедут. А пистолеты сдают. И шокеры… За оружие в нейтральной зоне реальный срок светит…

– А за динамики не светит?

– А за динамики светит штраф. Всего-навсего! Разницу улавливаете? Постановщики помех – другое дело…

– Да что с них проку, с этих помех! Только шуму больше…

– Ага, помехи!.. – выкрикнул с места Тихуша. – Чебурашка вон уже за майки с портретами гоняет! Треплевщина, говорит, могилы цветами завалены… Вконец оборзел!

– В Думу пролезет, – подтявкнул Тихоня, – совсем отшибленным станет!..

В центре зала тектонически медленно вздымалась со стула та самая дама, что недавно благодарила смотрителя за проникновенную речь.

– А вчера! – вскрикивала она. – А вчера!.. Как вам, говорю, не стыдно? Вы! Вице-мэр!.. Ваш референт в вашем кабинете отшибается, вся уже резервация об этом сплетничает… Так знаете, что он мне ответил?..

– Да переизбрать его – и вся любовь!

– Господа, господа!.. – забеспокоился смотритель. От испуга к нему даже голос вернулся. – Вы о чем вообще? Кого переизбрать? Василия Панкратовича переизбрать?.. У нас тут музейное подполье! Музейное! Вы уж давайте о чем-нибудь безобидном… О терактах там, о свержении правительства… Под монастырь меня подвести хотите?