Сергей Лукьяненко - 2084.ru [сборник, litres]

– Кончай меня гнобить.

– Нужен ты мне. Я бы тебя вообще не брал, если бы не сложившиеся обстоятельства и договоренность с отцом, которую я просто не имею права нарушить. Пользы от тебя никакой, погрузить помог – и ладно, и ауфвидерзеен. Трясся тут только… А всего два поста по пути и было, никаких обысков, теперь и подавно ничего не будет.

– Уж потерпи. Сам сказал, скоро приедем.

– Не в этом дело, Витя, – неожиданно дружелюбно сказал брат. – Ты просто слишком много ненужной тебе информации сегодня получишь. И кто знает, что ты с ней рано или поздно решишь сделать.

– Я не стукач! – обиделся я.

– Почти все стукачи не стукачи, уж поверь капитану полиции. Мало у кого есть врожденное желание выдавать секреты или сдавать кого-то органам. А вот ситуации… Всякие в жизни случаются ситуации, когда думаешь: о, а я вон чего знаю, и если я им расскажу…

– Фигня.

– Не фигня, Вить, – покачал он головой. – Та-ак… здесь должен быть поворот, вот он, на месте…

«Лада» свернула на едва приметную дорогу, поросшую травой. Судя по всему, тут ездили крайне редко, через пару десятков метров нам пришлось вылезать и убирать с колеи упавшее деревце. Воздух был непривычно чистый, пахло цветами, немного сыростью и чем-то еще непривычным, то ли незнакомым, то ли давно забытым.

Я завозился, вертя головой, и когда Тимур сел за руль, кинулся к машине, боясь, что он уедет без меня. Но брат подождал, хотя и заметил ехидно:

– Зря боялся.

Дальше дорога стала хуже. «Лада» форсировала несколько луж, покрытых ряской, а одну пришлось объезжать по лесу, плутая между стволами и кустарником. Про грибы, кстати, брат был прав, их полно вокруг. Хотя, может, дрянь ядовитая. Последний раз грибы – шампиньоны и прочие шиитаке не в счет – на рынке покупал, очень давно. Помню, суп из них сварить пытался, получилась горьковатая бурда. То ли с грибами надули, то ли готовить не умею. А скорее всего и то, и другое. Это Тимур в отца пошел – до сих пор пироги всякие печет, салаты крошит, каши варит. Даром что вегетарианец.

Лес вокруг расступился, дорога сделала небольшой пируэт, и перед нами появился дом.

Домишко, я бы даже сказал.

Такие показывали в старых сказках, советских еще. Отец мне ставил диски и записи. Одноэтажный, приземистый, сложенный из толстых бревен. Крыша поросла мхом, окна со ставнями (ставни, кстати, все закрыты), частокол, на котором висит рваный резиновый сапог и две кастрюли. Под окнами – неряшливая клумба, среди травы выглядывают несколько блеклых цветов.

Сказочное впечатление портил стоявший возле дома допотопный российский джип «Патриот», весь ржавый, с треснувшим лобовым стеклом. Под капотом джипа возился человек, который при нашем появлении тут же его захлопнул и взял в руки прислоненное к колесу ружье. Охотничью двустволку, насколько я в этом разбирался. Егерь, что ли? Иначе откуда бы у него ружье, давным-давно запретили. Да и охотиться все равно мало где можно.

Тимур остановил «Ладу» и выбрался наружу.

– Доброе утро, Михаил Маркович, – сказал он. Брат был слегка напряжен, я это видел. Старик, напротив, вел себя спокойно, ружье на нас не направлял, просто держал в руках.

– И тебе не хворать.

– Меня Тимур зовут. Тимур Калитвинцев.

Я тоже вылез из машины, встал с другой стороны. Это, стало быть, конечная точка нашего путешествия, а Михаил Маркович здешний хозяин. Дальше-то что?

Старик прищурился, наклонил голову набок.

– Это, что ли, Константина Денисовича сын?

– Сын. А это брат мой, Виктор. – Тимур, не глядя, махнул рукой в мою сторону. Старик учтиво кивнул.

– Слово надо сказать.

– Что? – растерялся на мгновение Тимур. – А… да, простите… слово, точно. Это… Булли.

Старик невесело улыбнулся.

– Булли, – повторил он. – Правильно, булли. Хотя такого животного не существовало в природе… Значит, пришло время, – пробормотал он и поставил ружье на место. – Что же, привезли?

– Привезли. В багажнике. Сейчас открою.

Тимур двинулся было с места, но старик опередил:

– Погоди, Тимур Константиныч, куда спешить теперь. Идем, покажу все, как полагается. И ты, Виктор Константиныч, с нами. Тут совсем недалеко.

Мы с братом пошли вслед за стариком по тропинке, огибающей дом с левой стороны. Она петляла среди высоких зарослей крапивы; я зашипел, обжегшись рукой о зубчатые листья. Слава богу, идти и впрямь оказалось близко – метров через тридцать-сорок мы выбрались из крапивных дебрей на опушку.

На опушке находилось кладбище.

Могил здесь было не так уж и много. Я помнил Новодевичье, на котором хоронили маму – одно из самых ранних моих воспоминаний, кладбище казалось просто огромным, пугающим, с узкими дорожками между металлических оград и памятников, с которых на меня смотрели чужие и строгие люди. Потом Новодевичье застроили, как и остальные московские кладбища, это случилось уже не так давно. Но с маминых похорон я в таких местах вообще ни разу не был – не случалось необходимости.

Невысокие могильные холмики и простенькие деревянные кресты имели весьма скромный вид. Ни цветов, ни надгробий, кое-где прикреплены таблички с надписями – отсюда я прочесть не мог, далековато.

На краю кладбища стоял сарайчик, обшитый листами жести. Маленький, под стать кладбищу – размером с мою ванную. Дверь его была приоткрыта.

– Вот, – коротко сказал Михаил Маркович.

Тимур пошел вперед, остановился у крайних могил, зачем-то потрогал крест.

– Лопаты в сарайке, место сами выбирайте, – велел старик, повернулся и ушел. Тимур обернулся.

– Теперь понял?

– Понял.

– Не жалеешь?

– Нет.

– Тогда давай, небось долго провозимся. Землекопы из нас печальные, есть такое подозрение.

Брат оказался прав. Несмотря на остро заточенные новые лопаты, взятые нами в «сарайке», возились мы долго. Яма, по словам Тимура, требовалась два метра на метр, глубина – полтора.

– Там еще про грунтовые воды было, – пыхтя и отбрасывая жирные комья земли, объяснял он. – Не меньше полуметра до их уровня. Но хрен его знает, сколько тут до грунтовых вод.

Я устал куда быстрее Тимура. Он все-таки проходил в полиции подготовку, постоянно сдавал нормативы. А у меня работа сидячая, вон пузцо болтается уже, руками ничего делать и подавно не привык. Несмотря на грязные рукавицы, которые Тимур нашел в той же «сарайке», на ладонях появились мозоли.

Еще и солнце жарило, поэтому я исходил потом и жалел об оставленной в машине бутылке воды.

– Почему ты сразу-то мне все не рассказал, Тимур? – спросил я, опершись о лопату. Кажется, половину работы сделали, надо еще столько же. Черт, ведь не выдержу…

А надо.

– Отец просил. Думал, что ты не одобришь, но взять тебя с собой обязательно велел.