Марина Дяченко - Луч [litres]

Теперь у Ильи на экране было странное, неподвижное лицо.

– Лиза, – сказал он хрипло. – Зайди в лабораторию, пожалуйста. Есть кое-что, надо обсудить.

Илья сидел за рабочим экраном в лаборатории, на нем был белый халат старинного покроя, неизвестного предназначения: Илья видел в старых фильмах, что ученые носят лабораторные халаты, и сам себе сшил нелепый кокон с карманами. Впрочем, что-то в этом было: метка посвященного. Странная одежда. Еще бы колпак звездочета натянул.

– Привет. Что ты хотел обсудить?

Он указал на стул рядом. Лиза не стала садиться, посмотрела на экран:

– Я в этом мало что понимаю.

– А я объясню. – Он облизнул губы. – Прошло больше года с тех пор… как мы справились с Аварией…

Он отвел взгляд, будто извиняясь за формулировку. «С тех пор, как Грег убил себя ради нас» – вот что он должен был сказать.

Лиза ничего не почувствовала. Серая муть вокруг сделалась немного плотнее.

– Я знаю. Ну и?

– С тех пор забеременела и родила только Йоко.

– Но, – осторожно сказала Лиза, – мы не объявляли чемпионат по оплодотворению самок. Люди сходятся, расходятся… выбирают. Мы же выросли вместе. Мы братья и сестры. Психологически сложно. Это у Роджера с Йоко все было ясно давным-давно, поэтому…

– У мой сестры, Оли, с Азизом тоже давным-давно. Они год как отменили контрацепцию. Беременности нет. Оля попросила меня помочь…

– В смысле – «помочь»?

– В смысле я сделал лабораторный анализ… Азиз стерилен. Он не может иметь детей.

– Жалко, – медленно проговорила Лиза. – Им придется разморозить «отца» из пробирки, но это же не конец света, и…

– Все парни из второго поколения стерильны, – глядя ей в глаза, отчетливо произнес Илья. – Азиз, я, Роджер… все!

Сделалось тихо.

– Илюш, но это ерунда, – сказала Лиза очень мягко. – Я только что была у Йоко, их сын…

Илья перевел взгляд на что-то на лабораторном столе. Лиза увидела детскую соску. Синюю, с пластиковым колечком.

– Отец Адама не Роджер, – тихо сказал Илья. – Я провел тесты… несколько раз. Отец ее ребенка – анонимный донор из банка спермы. О доноре известна его раса… больше ничего.

Лиза подтянула к себе стул и села. Впервые с момента гибели Грега серая пелена перед ней дернулась, в ней появились рваные прорехи. Мир, который открылся за ними, был отравлен и проклят.

– Ты проверял?

– Сто раз! Знаешь, я… не понимаю, почему это вскрылось только сейчас. Луч автоматически контролирует наше здоровье… должен контролировать.

– Луч, – громко сказала Лиза. – Почему ты не выявил бесплодие мужчин экипажа, почему не сообщил?!

– Не было запроса, – ровным голосом отозвался искусственный интеллект. – Создать запрос? Провести исследование? Оповестить экипаж?

– Нет! – рявкнула Лиза.

Луч замолчал. Лиза сидела, раскачиваясь на стуле, двумя руками вцепившись в волосы:

– Не верю… Не могу поверить.

Илья кивнул, не глядя на нее:

– Я даже знаю, зачем это сделано. Наших родителей перед стартом генетически откорректировали, поставили срок годности: пятьдесят плюс-минус пара лет. Ресурс в путешествии страшно дорог, отработал свое – и нечего расходовать кислород. Мы родились уже готовенькими, «срок годности» у нас в крови… А колонисты на Новой Земле должны жить долго. Эти сперматозоиды, у нас в банке, несут генетическую информацию, которая отменяет ограничение. Наши дети будут жить до ста… Ваши дети.

– Больные уроды, – прошептала Лиза.

Илья опять грустно кивнул:

– Больные уроды. Те, кто это с нами сделал. И с нашими родителями.

Лиза ладонями прижала волосы, поднявшиеся дыбом:

– Наши родители соучастники. Что, твой учитель всего этого не знал? Генетик?! Мария точно знала… Точно. Сволочь.

– Может быть, знали не все? – Илья накрыл ладонью ее руку. – Не все?

Лиза помотала головой:

– Они нас продали с потрохами. Даже наши гены. Все ради эксперимента. Ради великой идеи. Я не прощу ни отца, ни мать, ни Марию.

Илья сжал ее руку:

– Я прошу тебя. Проживи с этим знанием несколько дней… как я прожил. Ничего никому не говори. Они все мертвы, твои родители, мои родители, Мария…

– И что?!

– Не надо сводить с мертвецами счеты! То, что с нами сделали… Ужасно, противно, я не знаю, как сказать об этом всем квантам… и особенно Роджеру. Но надо жить дальше. Пойми, быть донором биологического материала – только часть отцовства. Крохотная часть. Мы воспитаем наших детей, мы вложим в них себя, они будут родные, наши, это гораздо важнее…

– Ты говоришь как она, – сказала Лиза. – Мария… Ее голос звучит в ваших головах. Какие же вы все проклятые лицемеры.

– Вставай. Поднимайся. Скорее. Да просыпайся ты!

Он разлепил глаза. Над ним стояла Элли в его махровом халате, с растрепанными волосами и телефоном в руках.

– Смотри…

Она поднесла к его лицу свою трубку.

Население: 301. Счастье – 30 %. Цивилизованность – 61 %. Осмысленность…

Денис протер глаза: осмысленность – двадцать процентов. Двадцать! Что за цирк, как это может быть, куда испарился смысл из их жизни? И где новорожденные дети?!

Телефон Элли разразился звонком. Элли прижала трубку к уху:

– Марго? Да, видела. И что? Понимаю! Что?!

Помолчала несколько секунд. На ее телефон упала ссылка – с характерным звуком, Элли углубилась в чтение, пощелкивая пальцем по экрану…

– Песец, – сказала шепотом. – Мы приехали.

– Да что там случилось?!

Роджер сказал, что Адам – его сын, что бы ни случилось, что он любит его и вырастит и хочет еще детей вместе с Йоко, которую обожает. Роджер сказал, что будет работать, сколько ни отмерено, чтобы Адам и все новые дети встретили Прибытие здоровыми и счастливыми. Роджер сказал, что ничего не изменилось и он будет жить по-прежнему.

Он держал свое обещание две недели, а потом открыл люк, путь в который проложила Лиза, когда ей было пятнадцать, а Роджеру – двенадцать. Узнав о его смерти, Лиза испытала не страх и не грусть, а ярость.

Жизнь! Которую отдал Грег! Выкинуть под ноги, спустить в сливную трубу! Если бы можно было вернуться в прошлое. Пусть бы Роджер, а не Грег, шел в проклятый энергетический отсек. И от Роджера, а не Грега осталась на железном полу горстка пепла.

– Да будь он проклят, – сказала Лиза квантам, которые принесли ей ужасную новость. – Не надо его хоронить, утилизируйте вместе с мусором.

– Лиза?!

Через час она получила личное сообщение от Йоко: «А ТЫ САМА-ТО?!» – крупными буквами.

Так она перестала быть капитаном, впрочем, теперь в этой должности мало было толку. В последний раз она воспользовалась тем, что когда-то было ее властью, чтобы собрать экипаж в общем зале.