Макс Фрай - Синий [litres]

– Да уж догадываюсь, – фыркнула Кара. – Но, будем честны, здесь такие тонкости никому особо и не положено знать. С наших ученых совсем другой спрос – казалось бы. А все равно не делают ни черта. Я имею в виду, не развивают науку в этом направлении, ограничиваются романтическими теориями в духе поздних Исчезающих Империй и прочей гуманитарной чепухой. Тогда как трансформация материи это, извините, в первую очередь, физика. И подходить к ее изучению следует соответственно… Простите, я увлеклась. Это моя больная тема. Ужасно жалею, что в свое время точными науками не занялась – уж я бы всем показала, как надо работать! Но ладно, за одну жизнь всего не успеешь. Как получилось, тоже сойдет. На самом деле я сейчас очень рада – и тому, как в целом сложилась моя жизнь, и в частности, нашей сегодняшней встрече. И тому, что она происходит именно здесь. И поводу – он просто отличный. Если по правде, всегда больше всего на свете хотела работать с тобой, – сказала она, повернувшись к Стефану. – Столько лет умирала от любопытства, что у вас тут за дела.

Взяла протянутую двойником Смотрителя маяка рюмку с каким-то рубиново-красным напитком и вопреки обещанию цедить его до завтра, выпила залпом, до дна. Невольно охнула:

– Ну ничего себе у вас аперитивчики! Что это было вообще?

– Настойка на моем сердце, – совершенно серьезно пояснил безымянный. – Чтобы ты поняла, как тебе здесь рады. Не переживай, сердце из меня не вынимали, не протирали и не процеживали через марлю. Я просто Тонину бутылку с водкой неделю за пазухой носил. И получилось… ннну… – что получилось. Сам все никак попробовать не решусь.

– Ну вы тут и алхимики, – Кара удивленно покачала головой. – Ладно, спасибо. Сердечности мне всегда не хватало. Значит, настойка точно не повредит.

– Да все хорошо у тебя с сердечностью, – сказал ей Стефан. – Как мало у кого. Просто твое сердце давным-давно занято – целиком, и еще сверху с горкой насыпано. Неудивительно, такой уж объект страсти ты выбрала. Непростой и, будем честны, не то чтобы благодарный. Но согласен, прельстительный. Только это мало кто понимает. Никогда прежде не видел, чтобы кто-то из ваших был настолько очарован Другой Стороной.

Все-то ты про меня знаешь, – с удивившей ее саму нежностью подумала Кара.

– Я еще парочку таких психов встречала, – усмехнулась она. – Но нас действительно мало, ты прав. Мне кажется, это из-за пресловутой трансформации материи, которую отказываются серьезно изучать наши физики. У вас, на Другой Стороне, она гораздо плотней. Любой рожденный у нас человек, совершив переход, неизбежно претерпевает фундаментальные изменения и поначалу испытывает, скажем так, некоторые неудобства. У него появляются необычные, непривычные для нас ощущения: тяжесть, скованность, страх и печаль. Сами по себе они действительно неприятны. И скорее вредны, чем полезны, если просто принять их как новую данность и жить, как получится. Ничего особо хорошего в такой жизни нет, судя по нашим Мостам – многие потом годами в себя приходят. Но если считать изменение материи чем-то вроде спортивного снаряжения – ну, как некоторые бегуны на тренировках привязывают к ногам дополнительный груз – и поставить задачу оставаться собой, такой, как дома, веселой и храброй, и у тебя получается – ну, слушайте! Сколько в моей жизни всякого разного было, но это по-прежнему – самое острое ощущение. Сладчайшая из моих побед.

– Видишь, какая она крутая, – сказал коту безымянный. – Гораздо круче меня. Я эту клятую тяжесть побеждать уже задолбался. А ей только подавай.

Кот ничего не ответил, но перевернулся на другой бок, теперь он лежал не хвостом, а сонной мордой к присутствующим – видимо в знак уважения к крутости Кары. По крайней мере, ей было приятно думать, что это так.

– Я просто вредная, – улыбнулась Кара. – Люблю делать наперекор. Но не маме же с папой! И не начальству. То есть им тоже можно, но для меня это, знаешь, совсем не вызов. Не тот масштаб. Противника надо выбирать достойного. Непобедимого. Вот как, к примеру, эта ваша Другая Сторона.

Взяла из его рук вторую рюмку красной настойки. На этот раз отпила совсем маленький глоток, но голова пошла кругом. И Кара сказала, хотя совершенно не собиралась об этом говорить:

– Такая забавная штука вспомнилась. Однажды, довольно давно, собственно, как раз перед тем, как я приняла предложение Ханны-Лоры работать в Граничной полиции, Валентина – была у нас в ту пору такая гадалка, пользовалась бешенной популярностью – так вот, Валентина мне предсказала, что я умру на Другой Стороне. Причем сама прислала письмо с пророчеством, я-то по гадалкам отродясь не бегала. Объяснила: опасаюсь за вас, уважаемая, вот и решила предупредить. Вы вообще представляете, что это для нас значит – умереть на Другой Стороне?

Стефан нахмурился:

– Вполне. У вас, кажется, только этого всерьез и боятся.

– Тебе предсказали, что ты умрешь на Другой Стороне? – изумился безымянный. – Ну ничего себе дела! Никогда не жаловался на отсутствие храбрости, но на твоем месте точно наделал бы в штаны.

– Ну я, в общем, тоже вполне наделала, – призналась Кара. – Но потом подумала и решила: ладно, черт с ним. Если уж у меня получается подолгу жить на Другой Стороне, не сдаваясь ее невыносимой тяжести, значит и умереть там смогу не хуже. Пусть эта страшная смерть сама меня боится и откладывает нашу встречу, как студент зачет нелюбимому преподавателю – ай, знаю я эту дуру психованную, не хочу связываться, ну ее… Кстати, несколько лет спустя совершенно случайно выяснилось, что пророчество было фальшивое. Мой тогдашний дружок заплатил Валентине, чтобы она меня напугала, я отказалась от предложения Ханны-Лоры и сидела с ним дома, как за ногу привязанная. Вот и все. Самое обидное, что мы к тому времени давным-давно расстались, даже поскандалить не вышло… Смешная на самом деле получилась история. И дурацкая. Но и поучительная для меня. Я с тех пор знаю цену собственному упрямству. И это совсем неплохая цена.

– И цену своей любви ты тоже с тех пор знаешь, – заметил Стефан.

– Да, – вздохнула Кара. – Наверное, да.

– Так ты поэтому не стала мешать Эдо выйти за пределы пограничного города? – неожиданно спросил безымянный. – Хотя по вашим правилам, желание путешественника вовсе не является достаточным основанием, чтобы его вот так запросто отпускать, я специально узнавал. Но для тебя упрямство и воля – такая великая ценность, что плевать на правила?

– Ну, в общем, да, – неохотно согласилась Кара. – Свобода воли и правда превыше всего. А откуда ты знаешь эту историю?

– Тони Куртейн рассказал. Не то чтобы я великий любитель совать нос в ваши дела, своих выше крыши. Но тут меня натурально заело: хочу узнать все подробности! Кто этот удивительный человек, из-за которого сейчас у нас на глазах и отчасти нашими силами так стремительно меняется мир? Вернее, два мира сразу. Или даже не два…