Кнут Фалдбаккен - Страна заката (журнальный вариант)
- Название:Страна заката (журнальный вариант)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издатеьство Известия
- Год:1980
- Город:Москва
- ISBN:0130-6545
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Кнут Фалдбаккен - Страна заката (журнальный вариант) краткое содержание
Норвежский прозаик, драматург и критик. Свою первую новеллу опубликовал в 1965 г. В последующие годы написал несколько романов, в том числе: «Серая радуга» («Den gra regnbuen», 1967), «Материнский дом» {«Sin mors hus», 1969), «Мод танцует» («Maude danser». 1971), «Лето насекомых» («Insektsommer», 1972). «Дневник Адама» («Adam dagbok», 1979), рассказы, объединенные в сборник «Сказка» («Eventyr»), и киносценарии. За роман «Страна заката» («AftenIandet», Oslo, 1974), предлагаемый вниманию читателей в журнальном варианте, Кнут Фалдбаккен был удостоен общескандинавской литературной премии Северного совета.
Страна заката (журнальный вариант) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Хотя вещей у них было немного, чемоданы и мешок оказались ужасно тяжелыми. Малыш плелся за ними следом, но упорно не хотел, чтобы его взяли на руки.
Лиза повернулась к Аллану: бледный овал лица под копной золотисто-рыжих волос — они казались еще золотистее, а лицо еще бледнее в предвечернем сумраке — его девочка-жена, еще совсем ребенок, его Лиза.
— Еще далеко? — спросила она.
— Нет, это вон там. За теми кучами.
— Может быть, немного отдохнем?
— Хорошо.
Они поставили вещи на землю. Легкий ветерок высушил их залитые потом лица, принеся с собой легкий запах дыма и гнили. Бледная от усталости, Лиза растерянно озиралась по сторонам.
— Ты слышишь? — вдруг воскликнула она.
— Что именно?
— Как я дышу и как ты дышишь! И стук сердца! Я слышу стук своего сердца! А ты?
Он прислушался. Оба молчали.
— Слышу.
— Как здесь тихо. Подумать только, до чего должно быть тихо, чтоб человек мог услышать стук собственного сердца!
На губах ее играла детская, лучезарная, изумленная улыбка.
— Угу...
— Мне кажется, я сроду еще не была в таком тихом месте,— прошептала она. Ветер дул со стороны бухты. Ни звука не доносилось к ним из города, который
угадывался где-то далеко позади, за высокой оградой, словно мрачная черно-серая масса, всеподавляющая в своей зловещей протяженности, в своих железобетонных формах и конструкциях; Насыпь находилась в глубине узкой бухты, а вокруг были деревья, трава и горы, о которых все давным-давно забыли, и никто больше не знал, что когда-то существовали такие понятия, как деревья, трава, горы, природа, совсем никто, так же как об этом не знали Лиза и Аллан. Даже отдаленный, никогда не прекращающийся рокот машин с Автострады унесло ветром как раз в ту минуту, когда они стояли, вслушиваясь в эту непостижимую тишину.
— Как прекрасно! - Она была вне себя от восторга: нужно было совсем немного, чтобы доставить ей радость.— Как красиво! И как тихо! Хорошо, что мы пришли сюда, правда?
Ветер разбросал вокруг них старую оберточную бумагу.
— Правда,- отозвался Аллан.
Он глубоко вдыхал зажженный солнцем красновато-серый воздух. Они стояли на невысоком холме из мусора и глины, спрессованных под тяжестью сотен тонн все новых и новых отбросов, которые каждый день привозили сюда по этой жалкой дороге. Аллан хотел еще что-то сказать, выразить то огромное облегчение, которое он сейчас испытывал, но ему всегда было трудно словами описать свои чувства.
Лиза присела на край чемодана и стала смотреть туда же, куда и он, на Райскую бухту, а мягкий морской ветер стирал воспоминания о городе, оставшемся позади,— о Свитуотере.
2
Насыпью называли узкую полоску земли, протянувшуюся примерно на полмили на восток вдоль берега бухты. Когда-то в связи с расширением гавани Свитуотера в этом районе предполагалось построить новые портовые сооружения и доки, склады и верфи, но проектам этим так и не суждено было осуществиться, и тысячи кубических метров земли, гравия и песка, которые в свое время сюда завезли, теперь громоздились, словно барханы в пустыне, образуя невысокие холмы с осыпающимися склонами, уходившими в мертвую солоноватую воду. Нетрудно было заметить и другие свидетельства строительной горячки, которая охватила тогда Свитуотер: вытянувшиеся в ряд бараки для рабочих и длинный склад медленно ветшали, уныло чернея провалившимися крышами и пустыми оконными рамами без стекол. Рельсы, которые нигде не начинались и заканчивались в глубокой канаве, заполненной грязью и всяким хламом, заросли травой и покрылись ржавчиной, а вагонетки утонули в грязи, оставшейся после осенних дождей. Какие-то машины, гусеничный трактор и несколько отслуживших свой срок грузовиков, с которых уже давным-давно сняли все, что только можно было использовать или продать, стояли одинокие и покинутые, словно некая могучая сила, которая много лет тому назад вдруг забросила их сюда, так же внезапно потеряла к ним всякий интерес, оставила их здесь и навсегда забыла об их существовании. С некогда мощных механизмов медленно стекала ржавчина, сыпалась на землю большими хлопьями, образуя на грязно-серой глине причудливые цветные узоры.
Так Насыпь постепенно превратилась в городскую свалку, которой пользовались как частные лица, так и муниципальные учреждения. Тяжелые машины с железными контейнерами длинной вереницей шли на свалку, сбрасывали там тонны грязного, вонючего мусора и возвращались за новым грузом отходов, того самого шлака городской жизни, который приходится все время убирать, чтобы люди не задохнулись и не погибли в отбросах, вони и нечистотах.
Все пользовались Насыпью. Пользовались ею и частные лица, те, кто хотел избавиться от хлама, что скапливался на чердаке, в сарае или подвале, от испорченных и ненужных вещей, а также вещей изношенных, слишком старых, некрасивых, вышедших из моды или просто ставших менее полезными и употребимыми, чем в то время, когда их приобретали. Насыпь была темным отражением Свитуотера, его образа жизни, очищенного от шика и блеска, от лака и полировки, Здесь было все, что окружает человека и определяет его быт, все, но без самого человека. И здесь можно было найти все, что человеку нужно для жизни — жизни, которая по существу оказалась бы карикатурным отражением жизни в добропорядочном Свитуотере.
Однако отбросы и мусор Свитуотера занимали лишь около половины всей территории; она была очень обширна, и хотя насколько хватал глаз всюду высились горы камней и щебня, мусора и всевозможных отбросов, большая часть этого гигантского клина по-прежнему оставалась бесплодной и плоской, как тарелка, пустошью. Пройдя два-три километра на восток, подальше от муниципальных мусорных куч и помоек и грандиозного по замыслу, но так и не начавшегося строительства портовых сооружений, и продолжая двигаться параллельно берегу, вы могли бы заметить, что мусорные кучи становятся не такими внушительными и ландшафт постепенно приобретает характер все более интимный и искусственный: холмы, возвышенности и пригорки сложены из ставших ненужными личных вещей — из несбывшихся надежд, неудовлетворенного честолюбия, притворства, фальши и самообмана. Огромными грудами лежат здесь матрасы, заплесневелые покрывала и гардины, столы, кресла, диваны и мягкие гарнитуры, подушки, ковры и обитые плюшем пуфы, и все это медленно гниет в теплом и влажном воздухе побережья. Столы с ножками и без ножек, этажерки, зеркальные шкафы, банки для специй, разбитые табуретки, сломанные кровати, посуда, коробки с ножами, вилками и ложками, кухонные плиты, холодильники и радиоприемники, сотни разломанных телевизоров, ящики и коробки с книгами, детские игрушки, украшения и журналы, связки газет, картины в рамах, одежда... Сотни автомобильных кузовов спрессованы бульдозерами и свалены в гигантские груды, чудовищные нагромождения искореженного металла,— впрочем, эти меры, принятые городскими властями, чтобы куда-то девать брошенные машины, ничего не дали, поскольку все время появляются новые машины, которые ржавеют и после каждого осеннего дождя все глубже и глубже погружаются в мягкую землю. Между этими грудами металлического лома проложен целый лабиринт тропинок, дорожек, узких проходов и туннелей; два старых автобусных кузова с «навесом» между ними из дверной рамы и продырявленного куска железа образуют галерею, а шкаф с оторванной дверцей и выгоревший внутри перевернутый автофургон превратились в таинственные гроты; здесь легко заблудиться, хотя высота нагромождений всевозможного хлама редко превышает человеческий рост.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: