Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга [litres]

Когда я был ребенком, взрослые на моей родине пытались притворяться перед детьми, что никакого секса не существует, – ты можешь в такое поверить? Но что касается тех маленьких сорванцов, которых мы с Лаурой воспитали… Людского соития они не видели – во всяком случае, я так думаю, поскольку в таких делах свидетелей не люблю. Но они видели, как это делают животные; ведь мы разводили живность и вели записи. Двое старших, Паттикейк и Джордж, видели рождение нашего младшенького. Лаура сама пригласила их присутствовать при родах. Я весьма одобряю подобное, Минерва, но с другими своими женами никогда на этом не настаивал, потому что полагаю: женщине в тягости нужно только потакать всеми возможными способами. Впрочем, в натуре Лауры присутствовал эксгибиционизм.

Во всяком случае, наши дети умели рассуждать о хромосомной редукции, достоинствах и недостатках кровного воспроизведения столь же грамотно, как в свое время мы, мальчишки-сверстники, о «Мировом чемпионате» [51] «Мировой чемпионат» (World Series) – ежегодный чемпионат США по бейсболу. – Примеч. С. В. Голд . .

– Простите, Лазарус, что означает последний термин?

– О, ничего существенного. Один из коммерчески обусловленных суррогатных интересов моего детства. И забудь о нем, дорогая, не стоит попусту загромождать память. Я собирался продолжить… Так вот, мне пришлось узнать у Джо и Ллиты, искушены ли Джо-Аарон и Либби в сексуальных вопросах. На Единогласии практиковались разнообразные подходы, и я хотел знать, с чего начинать, особенно потому, что моя старшая, Паттикейк, одновременно достигла и двенадцатилетнего возраста, и менархе, чем с удовольствием хвасталась.

Оказалось, что Либби и Джо-Аарой были грамотными, но на невежественный манер, и намеревались повторить историю своих родителей. В одном они опережали моих ребят: совокупление они видели с самого рождения, по крайней мере до тех пор, пока «Кухня Эстель» не переехала в верхнюю часть города. Об этом следовало бы догадаться, вспомнив тесные жилые комнатенки первоначального их помещения.

<7200 слов опущено>

Лаура рассердилась на меня и потребовала, чтобы я не говорил с ними, пока не успокоюсь. Она сказала, что Паттикейк почти столько же лет, сколько Джо-Аарону, что все было просто игрой, поскольку после менархе Паттикейк поставила стерилизацию на четыре года, и что, в конце концов, Паттикейк была сверху.

Минерва, я не стал бы шлепать ребят, кто бы из них ни был сверху. Умом я понимал, что Лаура права, и вынужден был согласиться с тем, что отцы чересчур ревниво относятся к дочерям. Я был доволен, что Лаура сумела добиться такого глубокого доверия от обоих детей, что они не слишком старались от нее что-либо скрывать и не испугались, когда она их застукала на этом. Джо-Аарон, быть может, и испугался, но Паттикейк просто сказала: «Мам, а ведь ты не постучала».

<���Опущено>

Так мы обменялись сыновьями: Джо-Аарон полюбил сельскую жизнь и уже не покидал нас, а Джордж обнаружил извращенную наклонность к городской жизни, поэтому Джо взял его к себе и воспитал из него повара. Джордж спал с Элизабет, то есть с Либби. Я забыл, сколько продолжались их взаимоотношения, прежде чем они решили родить ребенка и поженились. Двойная свадьба, все четверо молодых так и остались близкими людьми.

Но, справляясь с собственными делами, Джо-Аарон попутно решил и мою проблему. Нужно было что-то делать с Небесной Гаванью. К тому времени Лаура уже собралась покинуть меня, а все мои сыновья от нее тем или иным способом отправились следом за дикими гусями; на планете остался один Джордж. Дочери повыходили замуж, а среди зятьев фермеров не было. Тогда-то Джо-Аарон и сделался моим управляющим и последние десять лет, которые я провел в Небесной Гавани, практически распоряжался поместьем.

Возможно, я мог бы пойти на компромисс с Роджером Стерлингом, но он попытался завладеть поместьем. А раз так, то половину его я отдал Паттикейк, а другую продал моему зятю Джо-Аарону под залог, а потом дисконтировал бумажонку в банке и купил куда лучший корабль, чем сумел бы осилить, отдай я половину Роджеру и Лауре. Аналогичным образом полупродал-полуподарил Либби и Джорджу свою долю «Дома Лонгов». Либби переменила имя на Эстель Элизабет Шеффилд-Лонг, стало быть, и здесь проявилась наследственность, что порадовало и меня, и ее родителей. Все было хорошо. Когда я улетал, даже Лаура снизошла и поцеловала меня на прощание.

– Лазарус, я не понимаю одного. Вы сказали, что не поощряете женитьбы между говардианцами и эфемерами. И все же разрешили двоим своим детям найти половину за пределами Семейства.

– Даю поправку, Минерва: детям не разрешают жениться; они делают это сами – в удобное время и с подходящим партнером.

– Поправка принята, Лазарус.

– Вернемся назад… к той ночи, когда я вмешался в отношения Либби и Джо-Аарона. Тогда я передал Ллите и Джо все, что работорговец вручил мне в качестве доказательства их происхождения, даже счет на покупку, предложив или уничтожить, или надежно запереть бумаги. Среди них находилась серия фотографий, иллюстрирующих рост детей от года к году. Последняя была снята наверняка как раз перед тем, как я купил их, и они подтвердили это. На снимке рядом стояли двое: юноша и девушка в поясе целомудрия.

Джо взглянул на фотографию и проговорил:

«Что за парочка клоунов! Сестрица, мы прошли долгий путь… благодаря капитану».

«Конечно, – согласилась она и принялась разглядывать снимок. – Брат, а ты не замечаешь кое-чего?»

«Чего?» – спросил он и посмотрел снова.

«Пусть Аарон посмотрит. Братец, сними свои тряпки, – попросила она и начала развязывать свой саронг. – Давай встанем возле стены не в той позе, в которой мы предстаем перед клиентом, а так, как нас ставили, чтобы сделать эти фотографии».

Она передала мне снимок, и они встали у стены лицом ко мне.

Минерва, за четырнадцать лет они не переменились. Ллита родила троих и была беременна уже четвертый раз. Они работали до упаду… но, раздетые догола, без макияжа на ее лице и с неубранными волосами, они выглядели такими же, как в тот день, когда я увидел их впервые. В точности как на последнем снимке, которым завершалась их юность – между восемнадцатью и двадцатью годами, если считать по-земному.

Но им было уже за тридцать. Тридцать пять земных лет, если верить записям, сделанным на Благословенной.

Минерва, добавлю один факт. Когда я видел их в последний раз, им было уже за шестьдесят по земному летоисчислению, точнее, шестьдесят три, если верить тем самым отчетам. Но ни у одного из них не было седых волос, у обоих сохранились все зубы, а Ллита вновь была беременна.

– Мутантные говардианцы, Лазарус?