Павел Иевлев - Календарь Морзе [СИ]

— Медицина пока не может объяснить феномен таланта , — врач скривился так, как будто укусил гнилой лимон. — Лично я не уверен, что там вообще есть чего объяснять. Наше дело — лечить людей, а не ерундой заниматься!

— Итак, с вами была программа «Антонов огонь» и главный врач всего на свете доктор Шалый! — я решил, что это удобный момент закончить унылое позорище, пока слушатели не выключили свои приемники навсегда. Городские чиновники вопиюще не медийны, как специально таких подбирают.

Я запустил музыкальную перебивку и прочел Анино сообщение: «После эфира спроси его про доктора Здоровец. Она тоже пропала». Вот неймется ж ей…

— Спасибо за интересную беседу, — неискренне прощались мы с главмедиком. — Приходите к нам снова…

«Черт тебя принес, унылое мудило», — думал я при этом.

— А кстати, что там за история с доктором Здоровец? Говорят, она пропала?

— Ну вот, опять эти глупости! — возмутился Шалый. — Никто у нас не пропал! Яна Аркадьевна Здоровец не отличалась… то есть не отличается, — быстро поправился он, — коллективным духом и уживчивостью характера. Так что ее решение покинуть ряды персонала больницы никого не удивило.

— И в каком направлении она эти ряды покинула? — уточнил я.

— Не знаю и знать не хочу! — отрезал главврач. — Мне пора, до свидания!

Ну вот и поговорили…

«Жду тебя в кафе на углу!» — блымкнул телефон, и я уступил микрофон Чото.

— Женя Пра-а-адулов и но-о-о-вости на Радио Морзе! — донеслось из студии его торжествующее завывание.

Пикирующий дятел, блин.

— Так, — забыв поздороваться, накинулась на меня Анюта, не прекращая при этом наворачивать омлет с ветчиной, — я кое-что нарыла!

— Приятных раскопок, — вежливо ответил я и попытался привлечь внимание официанта. Он проигнорировал меня и ушел в подсобку.

— Эта самая Здоровец… Кстати, что сказал Шалый?

— Что она вредная тетка, всем надоела и все счастливы, что она наконец уволилась.

— Врет! — резко сказала Анюта. — Ну, то есть она действительно мерзкая хамоватая баба, но ни черта она не уволилась. Просто исчезла.

— Ну, мало ли… — я постучал по столу, но официант не соизволил выйти. Хрен ему, а не чаевые теперь.

— Это не самое странное, — продолжила свою мысль Анюта. — Когда она не появилась четвертый раз, и найти ее не смогли — или не очень пытались, — в клинике начали процедуру увольнения.

— Похоже, ее там действительно не любили, — прокомментировал я. — Официант, алё! Меня кто-нибудь обслужит сегодня?

Тишина была мне ответом.

— Так вот, уволить ее не смогли, и угадай почему?

— Ей при всем старании не удалось прогулять более одного календарного дня, тринадцатого июля? — сообщил я очевидное.

— Да… Но нет. То есть дело не в этом. Ее не удалось уволить потому, что все документы были задним числом изменены так, будто она никогда в этой больнице не работала!

— Черт, неужели мне тут даже меню не дадут? — разозлился я.

— Да плюнь ты на это меню, ты меня послушай! — горячилась Анюта. — Ты представляешь масштаб подчисток? Она же не один год там проработала!

— Чушь какая-то, — отмахнулся я. — Гораздо проще было бы подделать одну подпись на заявлении «по собственному».

— Вот именно! — у Анюты горели глаза. — Тут какая-то серьезная тайна!

— Или твой источник брешет… — выдвинул альтернативу я.

— Я сама свой источник, — сказала она почему-то смущенно.

— А кто эта Здоровец по специализации? — спросил я чрезвычайно нейтральным тоном.

— Какая разница? Ну, завотделения гинекологии, неважно…

Как интересно… Нет, мы предохранялись, конечно, но была пара моментов… Алкоголь создает больше людей, чем уничтожает… Глупо звучит, но я был бы счастлив.

— Вот даже не думай! — обломала меня Анюта.

— Не буду думать, — послушно согласился я. — От этого на лбу морщины.

— Слушай, Антон… А можешь мне сегодня помочь? — она положила мне руку на колено, и я немедленно почувствовал полную готовность. Готовность помочь, разумеется.

— Мне нужно вечером идти на интервью с лидером оппозиции, он давно просится… Но он противный и все время пытается хватать меня за задницу, надоел.

— Так не ходи.

— Не могу, главред ему обещал. Сходи вместо меня, а? Тебя-то он вряд ли за задницу хватать станет. Я тебе диктофон дам, потом сама расшифрую…

— Диктофон у меня есть, — отмахнулся я. — А за твою задницу я ему ручки по самые ягодички выдерну.

— Прекрати, — засмеялась она. — Эй, кто-нибудь! Принесите счет!

Никто не явился. Я поднялся, дошел до стойки и постучал по ней. Тишина.

— Эй, есть кто-нибудь? — я заглянул в подсобку. Там никого не было.

— Вот тебе и твое таинственное исчезновение, — сказал я Анюте. — Не хочешь расследовать?

— Хватит надо мной смеяться, — отмахнулась она. — Это серьезная тема. Я оставлю деньги на кассе, мне пора. Так сходишь к нему?

— Куда ж я денусь…

Анюта упорхнула. Я посмотрел ей вслед и прошел на кухню. Столы были пусты, холодильники выключены и разморожены, плита холодна и успела изрядно запылиться. Но кто-то же приготовил Анюте омлет с ветчиной и кофе?

Забавненько.

— …Если бы сегодня было шестнадцатое марта, то на календаре Радио Морзе был бы Евтропиев день. Всех, кого зовут Евтропий, поздравляю с этими виртуальными именинами, а если вам меньше повезло с именем — то просто добрый день, с вами Антон Эшерский и программа «Антонов огонь».

Кстати, об именах-фамилиях, раз уж к слову пришлось — мне всегда было интересно, почему люди с неблагозвучными фамилиями их не меняют? Я, например, знавал человека по фамилии Киздюк, а в параллельном классе учился мальчик по фамилии Пысин. И не такая уж проблема фамилию поменять, особенно в молодости, пока не накопилось еще бюрократического барахла — дипломов, водительских прав и удостоверений помощника депутата. Пошел, поменял — и ты уже не Киздюк или Пысин какой, прости господи, а наоборот — Умнецов, Красавушкин или, для конспирации, просто Иванов. И самое главное — ни жена, ни дети твои не будут больше Пысиными! И внуки твои не будут Пысиными. И правнуки не будут. Снято родовое проклятие! Их не будут дразнить в школах, над ними не будут ржать при предложении руки и сердца: «Мне? Стать Пысиной? Фи!» И кадровики не будут давиться смехом при приеме на работу, одной рукой заполняя трудовую, другой колотя в мессенджер: «Послушай, ты не поверишь, к нам сейчас пришел устраиваться человек с такой фамилией!»

Но нет, эти люди честно несут свой крест всю свою жизнь и передают его по наследству. И множат на земле число Пысиных и Киздюков. Что за странная гордость ведет их по жизни? Что за мазохистский экстаз вписывать это своей рукой во множество бумажек? Люди очень странно устроены, вы не находите?