Павел Иевлев - Календарь Морзе [СИ]

Я был с ним согласен — если бы не отец в прокуратуре, ей бы, пожалуй, уже намекнули на границы допустимого. Региональная журналистика — это очень сложный баланс интересов…

— Однажды она встретит на своем пути по-настоящему злых людей, и я хотел бы, чтобы вы тогда оказались рядом. Хотя бы для того, чтобы ей было с чем сравнить… — Анютин отец взял фуражку, оставил на столе деньги, попрощался и ушел. Денег было достаточно, чтобы оплатить и мой обед, но я из дурацкой принципиальности расплатился сам, так что официанту здорово повезло с чаевыми.

— Это был ваш последний разговор? — спросил Александр Анатольевич, делая какие-то пометки в толстой тетради.

— Да, больше я его не видел. Не зря его предчувствия томили…

— Вы удивитесь, Антон, но многие, вспоминая тот — он же этот — день, отмечали, что им было как-то не по себе. Хотя это трудно отнести к достоверной информации. Люди склонны задним числом приписывать себе этакую проницательность…

— Лично я ничего такого не чувствовал, — признался я. — Но я вообще бревно бревном. На меня даже магнитные бури не действуют. Наверное, железа в организме мало…

— Скажите, Антон… — быстро спросил Александр Анатольевич внезапно жестким тоном, — у вас есть оружие?

— Ага, — усмехнулся я, — болт-кладенец…

— Болт-кла… Ах, ну да, юмор, понимаю. Смешно, — Александр Анатольевич был совершенно серьезен. — И все же, есть или нет?

— Никогда не испытывал желания обзавестись, — ответил я. — Наигрался в войнушку в армии.

— Ладно, допустим, — принял мой ответ Александр Анатольевич. — А куда вы пошли после встречи с Сергеем Петровичем Трубным?

— Ну, вообще-то я собирался вернуться на работу, но…

Когда я вышел из кафе, на улице творился сущий цирк. Две больших группы причудливо одетых людей, стояли друг напротив друга и потрясали кулаками, грозя перейти к массовому рукоприкладству. Такое впечатление, что на бульваре столкнулись два противонаправленных шествия. В тех, которые шли к центру, в направлении центральной площади, я без труда опознал здешних «роднолюбов» — неоязычников-упрощенцев, якобы возрождающих исконные славянские верования и уклад. Анюта недавно писала о них статью, и я сопровождал ее на предмет защиты от эротических фантазий интервьюируемого волхва, который во славу Велеса и Лады имел там все, что шевелится. Так и познакомились.

Выдуманное этими плетельщиками фенечек из коры «славянское язычество» оказалось нелицензионной, урезанной и криво локализованной копией индуизма, но это только помогало «роднолюбам» считать себя «настоящими ариями». Их организация называлась «Звонкие пихты», и они несли какую-то чушь о возрождении «славянского духа». Объединившись, они построили за городом, мышам на радость, большой дом из говна и соломы, где жили в свальном грехе и дефиците гигиены. «Славянским духом» там штырило так, что глаза слезились. Это вообще характерная черта всяких Духовных Людей — проблемы с гигиеной. Отчего-то вокруг их духовности всегда зверски насрано. Подозреваю, в глубине души у них живо твердое детское убеждение, что Духовные Люди не какают, и подсознание всячески отвергает любые материальные доказательства обратного. Всякая же попытка хоть как-то наладить свой быт в этом вопросе была бы для них печальным признанием материальности собственной задницы.

Их лидер — волхв Берими́р, в холщовых портах и белой вышиванке, с длинными, сальными, перехваченными плетеной цветной веревочкой волосами, разумеется, был тут. (При знакомстве я сделал вид, что не могу запомнить нелепого имени и называл его либо «Бэрримор», либо «Дуремар», отчего он смешно бесился). Вокруг него столпились унылые хипповатые задроты с куцыми бороденками и куча баб в сарафанах — либо беременных, либо с чумазыми детьми, либо сочетающих оба состояния. Подозреваю, Дуремар их всех, по праву волхва, огуливает самолично, но свечку, разумеется, не держал. Удивительно, но, если не обращать внимания на вышитые рубашки, то больше всего это сборище походило не на славянскую общину, а на цыганский табор. Довольно нищий и неудачливый табор, слишком криворукий и ленивый даже для конокрадства.

Их противники были, наоборот, сплошь здоровые пузатые мужики с окладистыми бородами и суровыми лицами. На их головах красовались черные полупилотки вагинального фасончика, а на солидных пузиках натянулись черные же майки с белыми трафаретами «Православие или хрен!» Это были представители «Братства православных куполоносцев», которые считали себя более настоящими славянами, чем роднолюбы, и готовы были в любой момент доказать это действием. Купол, кстати, был с ними — толстый деревянный жезл в рост человека, подозрительно похожий на огромный золоченый хуй. Местами позолота уже облупилась — «куполоносцы» не брезговали использовать свой символ в контактных дискуссиях. Я бы на роднолюбов и рубля не поставил.

— Что это, Бэрримор? — спросил я у волхва. Он выглядел растерянным и нервно подергивал себя за бороденку в предвкушении весьма вероятных пиздюлей.

— У нас разрешенная акция! — возмущенно сказал он. — Вот бумага из мэрии!

— В жопу себе засунь свою бумагу, выродок сатанинский! — громко захохотал предводитель куполоносцев архистратиг Евлампий, удостоенный этого звания, видимо, по размеру пуза. На пузе лежал такой здоровенный латунный крест, что на его ношение стоило бы выдавать оружейную лицензию. — Не может в нашем Православном Отечестве быть разрешений на сатанинский обряд!

— Это не сатанинский обряд, а наш исконный славянский праздник! День снопа Волоса! — испуганно пискнул в ответ Дуремар.

— В жопу себе засунь свой волосатый сноп! — однообразно парировал куполоносец. — Нет славян без православия! Жиды и содомиты вы все!

Бабы в сарафанах взволнованно закулдыкали и затрясли младенцами, демонстрируя, что содомиты там, как минимум, не все.

— Я мастер славяно-горицкой борьбы! — неуверенно предупредил оппонента волхв.

— С нами Бог и Отчизна! — парировал архистратиг.

Ситуация явно зашла в тупик. Сейчас кого-то будут бить.

На меня непонимающе покосились обе стороны. Это отвратительное чувство, когда цитируешь классиков, а на тебя только глаза пучат… Почти так же унизительно, как объяснять анекдот. Почему сейчас никто не читает книг? Чувствую себя динозавром каким-то.

— Не звени пихтами, Дуремар! — сказал я зло.

Мастер постельной борьбы, глядь. Если бы не женщины с детьми, я бы пальцем не пошевелил их разнимать — пусть хоть поубивают друг друга, идиоты.

— Оставьте их в покое, — обратился я к пузатому бородачу. — Они не будут проводить никаких обрядов. Они сейчас домой пойдут.