Павел Иевлев - Календарь Морзе [СИ]

— Нет-нет, спасибо, я все понял… — Чото нервно отодвинулся и пошел варить кофе, но по заторможенности движений я понял, что действие вербального гипноза еще не совсем прошло. Ну ничего, Чото — парень стойкий, с мозгом маленьким, но упругим. Остаточные деформации в нем быстро пройдут.

А мне предстояла встреча, которой хотелось избежать, но было нельзя. Меня пригласил для беседы Анютин папа.

Анюта уже представляла меня своим родителям. Унизительная, неловкая, болезненная для всех сторон процедура эти представления.

«Дорогие родители, это Антон, он меня трахает». — «Здравствуйте, я Антон, и я трахаю вашу дочь». — «Привет Антон, мы заранее тебя ненавидим за то, что ты трахаешь нашу дочь, но будем делать вид, что очень тебе рады, потому что так принято. Пожалуйста, быстро выпивай свой чай и уёбывай, чтобы мы могли спокойно обсудить, как сильно ты нам не понравился и насколько наша дочь достойна лучшего».

Да мать вашу, никто не любит ёбырей своей дочери! Ты ее растил, воспитывал, ночей не спал, в садик на плечах таскал, в школу на собрания ходил, подростковые истерики терпел, в институт благословлял, а потом приходит на всё готовое какой-то хмырь и в твою доченьку-красавицу-умницу-принцессу хуем тычет. Кому такое понравится? Да я б вообще убил нахрен!

Так что, с учетом общей паскудности ситуации, ее родители держались очень даже неплохо. Мама — довольная судьбой домохозяйка, в свои, предположительно, сорок пять, была красива поздней зрелой красотой ухоженной спокойной женщины, живущей без стрессов. Если верна поговорка «хочешь узнать жену — посмотри на тещу», то я хоть сейчас готов просить руки. Жаль, что у Анюты на руки совершено другие планы.

Мне показалось, впрочем, что с матерью она не очень близка, а вот отца действительно любит и уважает. Папина дочка. Папа — кадровый офицер, бывший военный, теперь зампрокурора области. Так что, по местным меркам, Анюта моя — «дочь кого надо», хорошая партия для подрастающих региональных элитариев. На их фоне приблудный радиодиджей со съемной квартирой и небольшой зарплатой выглядит несколько менее удачной партией. Тем не менее, отец встретил меня без лицемерного радушия, но и без враждебности. Покивал, поздоровался за руку, дурацких вопросов про «ваши дальнейшие планы на остаток жизни» не задавал. Адекватный, в общем, человек, хоть и зампрокурора. Познакомились, соблюли социальный ритуал, вопрос исчерпан. Не знаю, что там они говорили дочке после моего ухода, я не спрашивал, но категорического запрета «чтоб ноги его не было в нашем доме!» не последовало, а значит, все обернулось не так уж плохо. И тут вдруг приглашение на беседу. К чему бы? Папа созрел шугануть бестолкового любовничка, чтобы не портил дочери жизнь? В общем, ничего хорошего от этой встречи я не ожидал.

С Анютиным отцом мы встретились в кафе в центре. И он сидел там в форме, что не очень-то располагало к позитиву. Со мной пришел разговаривать не просто отец моей девушки, а работник прокуратуры — в синем казенном мундире с погонами как у полковника и щитами-мечами в петлицах. Хреновое начало.

Фуражка его лежала на столе рядом с тарелкой, а сам он спокойно наворачивал борщ.

— Присаживайся Антон, — указал он мне жестом на стул. — Закажи себе поесть.

— Да я как-то…

— Закажи непременно, — настаивал он. — Тут хорошо готовят.

Я неохотно взял меню и ткнул в него пальцем почти наугад, показав подскочившему официанту на какую-то картошку с мясом.

— Извини, что я при параде, — сказал зампрокурора, — но день выдался очень суетливый, никак не успевал переодеться. Сейчас быстренько пообедаю и опять на работу.

Мне стало немного легче. Анютин папа был поджарый, крепкий, гладко выбритый мужчина лет пятидесяти, почти полностью седой, с правильными породистыми чертами лица. В его облике и поведении было что-то неистребимо-военное. Слуга царю, отец солдатам. И что его понесло в такой гадюшник, как прокуратура?

— Видишь ли, Антон, мы с женой сегодня уезжаем. Я — в командировку, жена — со мной за компанию. В шесть часов вечера самолет.

— Счастливого пути, — сказал я вежливо. Официант уже нес мой заказ.

— Не буду скрывать, — сказал он, не прекращая есть, — я использовал служебное положение, чтобы узнать о тебе побольше.

Я хотел было возмутиться, но официант как раз выставил передо мной тарелку с какой-то едой и стакан с каким-то соком. Скандалить при нем было неловко, кроме того, я с самого начала ничуть не сомневался, что так и будет. На его месте я бы тоже так поступил.

— Я прошу извинения, — сказал он без малейших сожалений в интонации, — но родительский долг меня отчасти оправдывает.

Я пожал плечами и начал есть, показывая, что скандала по этому поводу не будет. Вкуса не чувствовал совершенно и до сих пор не уверен, что именно мне тогда принесли.

— Вы, Антон, неплохой человек, — соизволил признать папаша, отложив ложку. — Целеустремленный, неглупый, упорный и храбрый. Вас положительно оценивают.

— Польщен, — буркнул я в тарелку.

— И вы действительно любите мою дочь. Мы в семье достаточно откровенны друг с другом, я знаю, что она вам отказала и примерно понимаю почему. Возможно, вас это удивит, но я огорчился.

— Удивило, — признался я. — Ей явно не грозит остаться в девках.

— Более того, — засмеялся отец, — мне настойчиво намекали, чтобы я вас гнал взашей, потому что есть серьезные претенденты.

— И что же?

— Я не хочу делать ее заложницей местной политики. Некоторые почему-то считают, что тесть в прокуратуре автоматически означает гарантию безнаказанности. Они на многое готовы ради этого. На вас еще не наезжали?

— Ничего серьезного, — отмахнулся я, вспомнив пару забавных мажоров с травматом, попытавшихся мне объяснить, куда я не должен ходить и в чью сторону глядеть. Кстати, на травматических пистолетах надо сразу на заводе мушки спиливать…

— О, я не сомневался, что вы справитесь. Вы очень упорный молодой человек. Вы же не отступитесь?

— Нет, — ответил я честно, — даже если бы вы были категорически против.

— Вот поэтому я и пригласил вас сегодня, — удовлетворенно кивнул Анютин отец.

Я не уловил связи, но решил, что он объяснит. И не ошибся.

— Это обычная командировка, не очень далеко и не так чтобы надолго, но какие-то смутные предчувствия… — немного смущаясь, сказал он. — Ничего конкретного, но отчего-то сердце не на месте. Поэтому я хотел попросить вас, Антон, присмотреть за Анютой, пока мы будем отсутствовать. Она бывает… немного неосторожна в своей профессиональной деятельности.

Как по мне, это очень мягко сказано. Анюта кусала местные власти за жопу, как помесь бультерьера с крокодилом.

— Мне кажется, иногда она переоценивает собственную неприкосновенность, — вздохнул папаша.