Дмитрий Федотов - Сказки мегаполиса

— Никак не привыкну ко всему, что здесь происходит.

— Мы дети Цивилизации… Пойдем отсюда. В Школе никогда не знаешь, что выкинут с детства знакомые I вещи.,

— Я сбегу отсюда, — сказал неожиданно Мирон.

— На моем веку из Школы не было побегов.

Мирон промолчал. Хрипло загудев, откуда-то из-за тучи на них стала выходить птица.

— Пойдем, пойдем, — заторопился старик. — В песках не следует задерживаться.

— А где в этих местах можно задерживаться? Над рекой Марево, в перелесках силовые завихрения, в спальнях Радужные Сполохи — на людей готов зверем кидаться.

— От всего есть защита.

— Что толку от нее, если она зависит от индивидуальности человека.

На солончаке блеснул знакомый оранжевый блик, и появились Священные деревья. У их подножия сновали киберы.

— Пожалуйста, очередная пакость!

Старик задумчиво пожевал губами и повернул в сторону от солончака. На пути замаячили фиолетовые.

— С ними лучше не связываться, — сказал Мирон.

— Ты еще не привык к Школе. Садись, нужно продержаться до Диспута.

— А завтра опять станем ломать голову, что придумать против Сполохов, Радуг и прочей дряни, которой напичкана Школа… — Мирон не успел закончить тирады. Туча все же настигла их, и навалился Мираж, уцелеть в котором удавалось лишь благодаря хладнокровию и опыту старика. Кончилось все так же внезапно, как и началось. Старик встал.

— Сегодня нас ждет трудный вечер. Такая нереальность сваливается только перед появлением кого-нибудь из доверенных Великого Кормчего…

Мирон возбужденно заметался по хижине. Тогда старик не успел ему ответить. Нереальность вернулась и вновь пришлось напрягать силы и мысли, чтобы уцелеть в борьбе с нею. А затем старик так ослаб, что все вытеснили заботы о нем, и Мирон забыл повторить свой вопрос. Тем более что вопреки ожиданиям ничего особого не произошло. Как всегда, был обязательный Диспут, во время которого мелькнули униформы Служителей. В оранжевых бликах возникали Советники, каждый раз вызывая суматоху. Мирон вздохнул. В памяти всплыли лица одного из Советников и человека, заправлявшего преследованием на окраине Мегаполиса.

— Мерик! — Мирон выскочил из хижины.

— Что с тобой? — учитель испуганно посмотрел на Сотрудника.

— Ты знаешь человека, который появился среди Служителей?

— Учитель Хан. Мы должны были посвящать его в свои фантазии.

— Ты не ошибся?

— Ни в коей мере. И Ясь его узнал.

— Это Советник из Школы Седьмого дня.

— Я уверен, что это учитель Хан.

— Нет сомнений — это Советник!

— Бред какой-то, — растерянно произнес Мерик.

— Ты чего орал? — из-за деревьев появился встревоженный лесник.

— Постой, Нума, — отмахнулся Мирон. — Святые… Он, наверное, из тех доверенных Великого Кормчего, о которых говорил Аналитик!

— Какой Кормчий? — сумрачно поинтересовался Нума.

— Откуда я знаю?.. Психоватый! Шут! — закричал возбужденно Мирон. — Где вы, дьявол вас побери?

— Что с вами, Сотрудник? — недовольно поинтересовался за его спиной Психоватый.

— Кто такой Великий Кормчий?

— Откуда вы его выдумали?

— Вспомнил по Школе.

— И что из этого?

— Учитель Хан и Советник из Школы — одно лицо!

— Из вашего монолога, Сотрудник, ничего не ясно. Нельзя ли подробнее?..

— Не может же один человек быть одновременно в нескольких местах, — сказал Нума, когда Мирон закончил свой рассказ.

— Сразу обнаруживается, что тебя попросили из Школы очень рано, — задумчиво возразил Психоватый. — Эдо же простейшая псевдоматериализация… При ней восстанавливается только внешний облик тела, пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд Шута… — Вполне возможно такое. Сотрудник, чем вы занимались в Школе Седьмого дня?

— Сопротивлялись Миражам.

— Это ваш жаргон. Что они из себя представляли? Простыми словами…

— Мираж нужно прочувствовать на себе, чтобы понять его.

— Вы делали орудия против него? Вступали в рукопашную? В чем выражалось ваше сопротивление?..

— Постой… — Мирон ошеломленно посмотрел на Психоватого. — Ты хочешь сказать…

— Вас заставляли фантазировать! — холодно произнес Психоватый. — Вас, взрослых! И за всем стоял Великий Кормчий!

На поляну легло растерянное молчание людей. Тихо позвякивали поющие цветы.

— Не верю, — Шут настороженно посмотрел на друзей, — не верю! — сорвался он вдруг на крик. — В Школу прячут за ересь к Источнику, взрослые не могут там фантазировать.

— Я был в Школе… — выдавил из себя Мирон. — Был и все испытал на своей шкуре! Нереальность, глотающую твоих друзей; Служителей и Советников, Сполохи… И я утверждаю, что это так! Тысячи взрослых напрягали свой ум и фантазию, чтобы выстоять против нереальности. Вопреки канонам Источника…

«Сейчас невозможно выяснить, кто такой Хан. Как и ответить на множество других вопросов. Одно ясно — Цивилизация пропитана лицемерием, ложью. С детства тебя поощряют выдумывать. Чем больше фантастических идей — тем лучше, малыш! Всегда есть вероятность, что в невероятном окажется рациональное зерно, которое заметит своим наметанным взглядом наставник. Идею занесут в Каталог, обработают взрослые, а ты и знать об этом не будешь. Повзрослеешь — сам начнешь претворять в жизнь идеи Каталога, может, даже те, которые из тебя высосали в детстве. Но знать этого ты тоже не будешь. Анонимность — высший залог стабильности Цивилизации, гарант слияния ее с природой! Уходит в безызвестность талантливое детство, и остается ремесленная зрелость. Не вздумай тревожить свое воображение во взрослом возрасте. Вдруг окажется, что ты способен генерировать идеи. Тогда Цивилизация будет в опасности: у взрослого не отнимешь идею, не занесешь ее под безымянным номером в Каталог. Разве? Наивный ты человек, Сотрудник Мирон! К услугам неугомонных Школа Седьмого дня. Фантазируй, выдумывай на здоровье. Тебе создадут все условия, которые только можно вообразить. Жизнь твоя попадает в зависимость от фантазии. А идеи, защитившие тебя, преспокойненько пронумеруют во славу Цивилизации. И кто-то из повзрослевших, «взявшихся за ум», фантазеров обработает ее…

Человек начинается с детства. Умные люди это давно поняли и с самого первого шага они внимательно следят за тобой. Уж они позаботятся, чтобы в нужное время ты направил свое воображение на слепое исполнение чужих замыслов. И зовут этих милых, умных, внимательных людей или Великими Кормчими, или их Советниками, или еще как-нибудь — неважно. Они и сами не стремятся к известности. Безымянность — основа стабильности! Во имя стабильности повинуйся словам «нам сказали», наступай на горло своему воображению. Тогда к тебе придет все-все, столь необходимое для «должного» уровня. Заплати за это всего лишь одной мелочью, пустяком — человеческой фантазией.