Александра Бракен - Темные отражения. Немеркнущий [litres с оптимизированной обложкой]

Меня выводило из себя, что нам вообще приходилось этим заниматься. Большинство детей поверили всему сказанному мною прошлой ночью, но несколько несогласных из числа охотников упорно цеплялись за преданность Ноксу. Может, все было еще проще: они боялись, что, раз идиотские правила Нокса больше не действовали, их беспрепятственный доступ к запасам теперь прекратится.

Или, может, действительно уверовали всем сердцем, что это Ист-Ривер.

Я села рядом с Оливией на край сцены. Глядя на детей передо мной, я видела все новые следы жестокости Нокса. Ожоги. Выпученные от голода глаза. То, как они резко вздрагивали, когда ветер стонал сквозь щели в крыше.

– Всем этого достаточно? – поинтересовалась Оливия, повернувшись к парню в белом, застывшему прямо перед старым устройством. Семнадцатилетний Бретт больше не был одним из сторожевых псов Нокса. Он родился и вырос здесь, в Нэшвилле, ни разу не попадал в лагерь, и, видимо, его мозг медленно обрабатывал новости.

– Проиграй снова, – хрипло попросил он. – Еще раз.

Что-то в голосе Клэнси – полагаю, уверенность – заставляло дослушивать его короткую речь до самого последнего слова. Потерев лоб тыльной стороной ладони, я, наконец, выдохнула, когда прозвучало последнее слово: Вирджиния .

– Откуда нам знать, что это – тот самый Беглец? – спросил Бретт. Это он созвал на склад другие охотничьи группы и их лидеров – Майкла, Фостера и Диего. А еще настоял на том, чтобы присматривать за нами, пока мы хоронили Мейсона. Он не предложил помощи или поддержки, даже когда волдыри на моих ладонях полопались – так отчаянно я вбивала лопату в промерзшую землю.

Я все понимала: мы были чужаками, сломавшими систему. Я опасалась лишь того, как бы он, раздраженный и озлобленный, не убедил остальных не делать вылазок за припасами. И сейчас я заметила, как парень косится на Толстяка, который на коленях склонился над больными детьми.

Все стало яснее ясного – Бретт был ключевым звеном в этом сообществе. Перейди он на нашу сторону, остальные последовали бы за ним. Но у нас заканчивалось время. Я видела это по тому, как Толстяк поджимал губы, измеряя Лиаму температуру.

– Я не говорю вам ничего, кроме правды, – заявила Оливия. – Я слишком долго молчала, надеясь, что Нокс изменится – подобреет, что ли. Но этого не произошло. Он становился только хуже, и, если бы Руби его не отослала… кто знает, что бы он сделал потом, но я знаю точно: никто из больных ребят бы не выжил.

– Он правда их продавал? Нокс говорил, они пытались убежать, а он о них заботился, – подала голос девочка, сидевшая у Нокса на коленях, когда нас привели. Она была одной из первых, кому я выдала одеяло из кладовки. Мы вытащили все из того небольшого здания и разложили посреди склада, чтобы все видели, что осталось. Те, кто постарше, осмелились забрать свои вещи, но большинство безучастно смотрело на нас, словно все, что было до встречи с Ноксом, выпало из их памяти.

Когда Оливия кивнула, вокруг снова зашептались.

– Одиннадцать человек по крайней мере, с тех пор, как я здесь.

– Он просто добывал еду, – проворчал Майкл. – Приходилось идти на жертвы. Вполне справедливо.

– Что справедливого в том, чтобы больной ребенок голодал, потому что слишком слаб, чтобы работать, и ему никогда не станет лучше, потому что он никогда не сможет работать?! – выкрикнула она в ответ. – Что?

Отбросив назад мягкие светлые волосы, Оливия вскочила на платформу, спина прямая, голова поднята высоко.

– Послушайте… так не должно быть. Я жила в Ист-Ривер и видела, как это было. Я находилась там и зимой, и летом, и все остальное время, но никогда не голодала – ни единого дня. Я никогда не боялась – это было… Это было хорошее место, потому что там мы заботились друг о друге.

Глядя на их лица, я ожидала, что разверзнутся небеса, когда Оливия рассказала им, как этот кусочек рая исчез, а пророк, стоявший за ним, оказался не более чем пустой маской. Но Бретт, явно изо всех сил пытавшийся понять и принять все это, смотрел на нее, и напряженное лицо расслаблялось с каждым словом, пока он не кивнул.

– Мы можем устроить это здесь, – продолжила Оливия. – Знаю: сможем. Здесь есть место, чтобы самим выращивать еду, и возможность повысить уровень безопасности. Беглец не должен оказаться единственным, и Ист-Риверу не обязательно останется единственным. Построим свой собственный.

– И как же у нас это получится? – поинтересовался Майкл. Он покачал головой, оторвавшийся воротник рубашки обнажил полоски бело-розовых шрамов, оставшихся от ожогов, испещрявших шею и плечи. Парень кивнул назад, на жалкую кучку припасов. – Ты такая же тупая, как и страшная, да?

– Эй! – рявкнул Бретт, делая шаг в его сторону, и Майкл, усмехнувшись, отступил.

– Сначала убедимся, что выживут больные, – продолжила Оливия, – что все мы переживем эту зиму. Если вы поможете нам с Руби с этой вылазкой, мы продержимся несколько месяцев. Спасем их жизни, да и свои заодно.

– И где же эта волшебная придуманная страна, а? – с нажимом спросил Майкл.

– Один из ангаров в аэропорте Джона Ч. Туна, – открыла ответный огонь Оливия, выдерживая его убийственный взгляд. – Кто-нибудь знает, где это?

Бретт поднял руку.

– Думаю, в нескольких километрах к западу отсюда, в десяти – самое большее.

– Оʼкей, – кивнула Оливия. В куче одежды она раскопала для себя куртку, прикрыв ею джинсы, то и дело сползавшие с ее худых бедер. – Это нам по силам.

– Нет, – проворчал Майкл, – это ловушка . И любой, кто согласится участвовать в этом дерьме, заслуживает того, что получит.

Подростки в белом – охотники – задвигались и возмущенно загудели. Мой разум мгновенно отреагировал в ответ. Я только успела перевести на Майкла пристальный взгляд, когда Оливия заговорила снова.

– Послушайте, если это сработает – а это сработает и будет работать, – здесь многое изменится. Мы не можем быть просто племенем Синих. Нет… нет , послушайте меня! – Оливия повысила голос, заглушая протестующих. – Дело не в цвете. И не должно быть. Мы не должны делиться по цветам. Зато должны уважать друг друга. Если вы не можете уважать друг друга и ваши способности, если вы не готовы помогать друг другу понять себя и других, это место не для вас.

– С чего это ты все решаешь? – поинтересовался Майкл. – Кто ты вообще такая, чтобы здесь распинаться? У нас была система, которая чертовски хорошо работала. Хочешь, чтобы мы начали всех жалеть? Вот почему мы совершали вылазки только с другими Синими – остальные так охренительно беспомощны, что не способны ни на что, даже защитить себя.

Оливия замолчала, ее неуверенность в себе словно просачивалась сквозь покрытую шрамами кожу, заражая всех вокруг. Сомнения подтачивали ее прямо на наших глазах. Я почувствовала, как тело сотряс небольшой толчок паники, словно второй, лишний удар сердца. Но мы еще не закончили. Мне нужна ее помощь – нужно, чтобы она была сильной.