Геннадий Михеев - Фантазии Старой Москвы

Во времена Светикиного детства уголок Старой Москвы между Большим Комсомольским и Армянским переулками все еще хранил черты мещанского мира, причем, с положительными оттенками. Не стоит ведь забывать: Петербург развивался как имперская столица, оттого и столь величественно-надрывна архитектоника Северной Пальмиры. Москва же веками являлась прежде всего купеческим городом, характерным дикой эклектикой и замашками населения. Старая Москва несмотря на попытки наведения лоска все же тепла и свежа, а Старый Петербург - наоборот.

Светик радовала обитателей двора, она была и в самом деле позитивным человечком. Жаль только, девочка не блистала особыми умственными способностями. Если говорить точнее, таковых у ангелочка не имелось. Диагноз поставлен был еще в яслях: олигофрения степени имбецильности. Обучение в особой школе для "особо одаренных детей", а если говорить без сарказма, в корректирующем учебном заведении слабо помогло. Необучаемая - и все тут. Мозги без извилин, хотя и характер добрый.

А в обыденном плане Светик ничем таким от остальной детворы не отличалась. До определенной поры. Ну-у-у... скажем так, сверстники взрослели (психологически), Светик же свято сохраняла детскую наивность и прямоту. Даже младшие школьники относились к девушке как к ребенку-переростку. Они ее называли: "Светик-конфетик". Сладкое она любила - это да. Сердобольные бабушки дворовые конфетками услащали. Но, повторю, ни тени надменности или издевательств! Для всех Светик была своя, наподобие отдаленного родственника. Что-то в этом милом существе было от ангельского чина, что понимали даже отменные негодяи.

Подросшее дитя Рубцовых не сказать, что было красивым - скорее, миловидным и органичным. Лучившиеся светлые глаза обладали какой-то непонятной силою... умиротворения, что ли. Видя Светика, люди хотели жить. Такое же действие оказывают выдающиеся произведения искусства.

Дети, как вы наверняка заметили, подрастают быстро, оглянуться не успеешь - как... а, впрочем, перескачем через данный промежуток времени. Ни на округлую маму, ни на сухощавого представительного папу Светик похожа не была, а являлась сама собою: среднего телосложения, обычного роста, ну, а все остальное - ниже нормы. Но бывает и такое, что даже в невзрачных индивидах гуляет энергия неясной природы, заставляющая поверить в победу света над тьмою. А, может быть, все дело в привычке зрения. Люди видят человечка ежедневно, и он не докучает. То ли символ, то ли ангел двора, а может даже талисман.

Разговаривать с девицею особо было не о чем, но она любила сидеть со старухами и с неизменной таинственной джокондовской улыбкою, запрятанных в краешках припухлых губ, слушать. А хоть бы даже сплетни. Имея группу инвалидности, могла не работать, но без дела не сидела - выучилась стричь. В смысле, волосы. Конечно, в основном стригла бабушек, но порою и других обитателей двора. Кто-то расплачивался копейкой, кто-то просто "спасибо" говорил, а Светик не требовала, но особо радовалась шоколадным конфетам и кокаколе.

Во дворике был стол и для сильной половины человечества. За ним старики забивали козла и заливали за воротник. Иногда и так, что некоторые тут же, на травке и отсыпались. Но деды какие-то все попадались неживучие, видно, бытие их потрепало, а крылья портвейна - доконали. В общем, первой жертвой урбанины стал мужской уголок. А в конце времен из исторических малых архитектурных форм двора осталась разве скамейка, поставленная на столбы из очень стойкой к гниению лиственницы.

Двор менялся, многие получали квартиры в спальных районах, население редело. Светиковы ровесники и ровесницы, для которых девушка была обыкновенной безобидной дурочкой (а бывают и обидные!), покидали родное гнездо с легкостью, а появлялись новые люди, племя незнакомое и явно не испытывающее симпатий к месту прописки. На Светика новые москвичи глядели сочувственно, видимо и в ихних кишлаках и аулах обитают такие же дурачки и дурочки.

Считается, старухи не вымирают - потому что старятся все новые и новые кадры. Но в случае дворика в Малом Златоустинском вышло иначе. Старухи таки вымерли, или разъехались. Лишь изредка какая-нибудь из еще невымерших приезжала в родные пенаты из своего Чертанова или Строгина, затравленно осматривала до боли знакомое пространство, видела незнакомые лица и произносила традиционную старомосковскую мантру: "Панайэхалитут!" Затем старожилка шла проведать Рубцовых. Только увидев Светика, душа гостьи успокаивалась.

Как там говорил евангелист Матфей: будут последние первыми и первые - последними. Едва человечество в очередной раз обнаруживает, что истина в противоположной стороне, те, кто плетется в арьергарде, оказываются вдруг впереди. Правда они социально пассивны и не знают, что делать, а посему в авангард вновь, растолкав серую массу, выдвигаются настоящие буйные. И все равно: присмотритесь к "омегам". Ну, так - ради любопытства. Ох, простите за философское отвлечение.

Так получалось, что из особнячка жильцы съезжали, а Рубцовы - нет. Комнатушка у них была уютная, в мезонине ― самое что ни на есть поэтическое место. Меж тем вот так постепенно, постепенно особнячок заполонили всякие непонятные людишки, которых ЖЭК селил полулегально. Да и весь двор приобретал черты, прости Господи, караван-сарая.

Родители Светиковы не торопились менять среду обитания потому как любили свой двор, да еще им нравилось жить практически как московские дворяне. Но всему приходит конец. Предложили власти ЦАО Рубцовым неплохую квартиру на Госпитальном валу, намекнув, что ежели не согласятся, следующим предложением станет Южное Бутово. Супруги, помаявшись рассудком, согласились. Надо было только чуток подождать: строители задерживали сдачу объекта, устраняя недоделки.

И вот родители в связи с грядущим событием сподобились сделать себе царский подарок: омыть ноги в водах Индийского океана. Да и, откровенно говоря, и дочка несколько докучила, хотелось от нее отдохнуть. И это естественно: одно дело быть светом для соседей, другое - для близких родственников. Перепоручив Светика одной из соседских старух, Рубцовы отправились к вожделенному месту. Да, собственно, Светик не такая уж совсем и дура: готовить умеет, любит порядок, счет деньгам знает.

На целых два месяца - к мечте! Как говорится, за всю предыдущую жизнь. Они ведь, интеллигенты, воспитанные песнями Окуджавы и Визбора, оставались романтиками. Да и Светик наконец ощутила необычную для себя свободу, ведь до того она была под опекой. "Смотрящая бабушка" не допекала, ты сама предоставлена себе, да и вся комната наконец в твоей власти.

С берегов Индийского океана чета Рубцовых не вернулась. Было сообщение в прессе, что де на курорт нахлынул цунами, и в первую руку карма настигла счастливчиков первой линии. Даже в раю случаются такие вот напасти. Девушка новостей не смотрела, газет не читала, информацию пришлось черпать из традиционного источника. Светик не вполне понимала, когда старухи ей пытались объяснить, что родители всё - тю-тю. Бабульки любят вот так вот: сгустить. Срок прошел давным-давно, а мама с папой все не возвращались.