Геннадий Михеев - Карта русского неба

Волк успел подползти к этой самой суперпупердвери изнутри. Когда та отворилась, гангстер произвел два выстрела практически в упор. Медведев с удивленным лицом навалился на своего убийцу и истекая кровию принялся его душить. Крепость натруженных ручищ не подвела хозяина. Двое молчаливо, как и подобает мужчинам, умерли в объятиях друг друга.

Девица успела схватить свою крокодиловую сумочку. И с ней была плутовка такова.

И где рыжую теперь носит? А, может, она уже отирается возле твоей двери. Я вот, что полагаю: даже конопля бывает культурным растением или сорняком. Первое приносит пользу, второе — удовольствие. И то, и другое человечеству необходимо. Так и живем.

ДОКАТИЛСЯ

Обитали на Божием Свете Наталья да Игорь Трухачевы. Добра себе наживали, и не сказать, чтоб прям совсем как в масле сыры, а не бедовали даже в тяжкие для нашего царства-государства кризисные времена (а когда были иные). Наталья — сотрудница академической библиотеки со знанием языков. Не той, которая позорно сгорела, а даже престижнее: в гостях все инострань да нерусь, Наталья же таковых обхаживала да умасливала. Ценный в общем кадр. Игорь — типичный такой работяга без лингвистических расширений, зато с руками. Когда завод окончательно гикнулся и территорию оккупировали художники, превратив цеха в очередной трутнеинкубатор современного искуштва (это не очепятка), жена пристроила мужа в свой рассадник культуры мастером-самоделкиным по ремонту всего, что движется. Они такие разные, но почему-то сошлись характерами.

Весь набор материальных благ среднеунылого россиянина у Трухачевых наличествовал: трешка в недалеком спальном районе Москвы, дача в Снегирях (досталась от Натальиных предков), ну, и всего по мелочи. В отпусках путешествовали, в выходные — музейничали. В общем, как говорят в народе, душа в душу, два валенка — пара. Звезд с небес не хватали, но и со стороны посмотришь — завидки возьмут, аж наши русские кошки зачинают в душе скрежетать: «Ну, нельзя, нельзя быть счастливыми такими, когда все вокруг в дерьме яко в шелках!». Меж тем время съедало шагреневую кожу жизни, супруги уже превратились в Наталью Петровну да Игоря Матвеевича с обликом осетрины далеко не первой свежести. Скоротечна жизнь, в сем беда даже избранников фартовой тунеядицы.

Детей сначала не хотели, а потом что-то не получалось. Так ведь часто бывает: природа человеческая перестраивает организм под мысли головного мозга, но и у этого процесса есть предел. Ты сначала не желаешь чего-то — тело приспосабливается, а переспособиться — хрен. Лечились, конечно. Процедуру ЭКО прошли несколько раз, но фортовая тунеядица от бедолаг отвернулась, зародыши зачахли на первых этапах размножения. Была даже мысль о суррогатном материнстве, но как-то, что ли, коробило, тем паче не такие уж Трухачевы и олигархи, чтоб женское тело в аренду брать. Старость меж тем уже за одно место-то подхватывает.

Осознав, что поезд уходит на станцию «Вечность», а наследника все нет, пошли традиционным путем: отправились в Дом малютки. Чтоб не прознали злые люди (по большому счету, это почти все человечество) — рванули подальше, в городок Кашин. Там, на улице Детской, на втором этаже столетнего домишки, потенциальным усыновителям, простите за тавтологию, вывели целый выводок разномастной малышни. И каждое существо ручки-то тянет, пищит воплями: «Мама, папа, меня возьмите, я хало-о-осый!» Облепили наших старичков, а те прослезились. Хоть всех бы взяли в эту трогательную минуту, а сами вокруг зырят глазищами посетителей секонхендовского бутика.

В суете несчастных брошенных чад Наталья (в семье Трухачевых последнее слово все же за ней, да и разница в оплате труда прорисовывает неписанный табель о рангах) приглядела мальчонку с голубыми глазенками. Очень он уж забавный, да и какое-то в пацане внутреннее, что ли, светилось достоинство. Не унижается, чуть в сторонке пасется, глядит осмысленно и с некоторым превосходством. Явно понимает свою миловидность.

Когда отлепили малюток и уединились, главврач Дома малютки рассказала: Ваня четвертый у своей непутевой матери, прозябающей в поселке на тракте и приживающей от проезжих молодцов. Та лишена родительских прав, а материнский инстинкт давно похерила. Не самый скверный, в общем, кандидат.

Более всего супругов поразила позиция главврачихи, отказавшейся от позолотения ручки: та заявила абсолютно искренне, что ей де за Державу обидно и все такое пафосное. Зато от позолоты не отказались чиновники отдела опеки и усыновления, причем, не сказали даже царского спасиба. Верховная власть за кордон отправлять наших сирот запретила, а достатка хочет всякая тварь.

Минуло десять лет. Ванька Трухачев стал двенадцатилетним подростком, как говорится, юным да шкодливым. Бед и душевных травм своим приемным родителям пацанчик подарил достаточно, да и седины — тоже. Надо сказать, старики баловали свое чадушко, так что вырастили тот фрукт, который и пестовали. Ваня курил с девяти, не стеснялся посылать близких матом, в общем оторви да брось. Хотя, по большому счету, скорее дело в слабодушии приемных родичей, которых (уже и не за глаза) чадушко именовало «бабкой и дедкой». Каков ты есть — так и обзовут.

В элитной гимназии голубоглазого Ваню в смысле учебы тянули за уши и шкирман, а, поскольку Наталья Петровна и Игорь Матвеевич в математике не особо и рубили, пришлось нанимать репетиторов. Каждый новый очень скоро желал маленькому троглодиту сгореть в аду. Зато бабулистая мама практиковала чадо в языках, а дедулистый папа пытался прививать рукомесло.

Ручки чадушки и впрямь не знали скучки, уж набедокурил по самые ушки, мало показалось мало кому — и это начиная еще с детского сада, тоже как бы элитного. Педагоги тоже ничего хорошего Ване Трухачеву не желали, а не надо все же хотеть зла, пусть даже дело касается благородного гнева по отношению к исчадию всего самого богомерзкого.

Отвлечемся. Что есть одна человеческая жизнь? А вот, что. Когда-то математик Эдвард Кайснер затруднился назвать очень большое число: десять в сотой степени. Он обратился за помощью к своему девятилетнему племяннику Милтону Сиротте. «Гугол!» — воскликнул пострел не задумавшись. Милтон вырос, состарился и умер. И так получилось, что в жизни это самый гугольщик успел создать только одно слово — да и то по протекции сродственника. Может даже Милтон являлся прекрасным и даже вежливым человеком, но — одно лишь слово. А миллионы других людей не создают ничего, что, впрочем, не мешает им размножаться и постить котиков в Паутине. Это я сейчас горькую истину изрек.

С другой стороны, ежели ты ничто и тварь ты дрожайшая (не опечатка!), тебе и терять-то особо нечего. Голубоглазое чудо-юдо получилось пухленьким и даже кругленьким — последствия вседозволенности в рационе питания и метаболизма. Если б был социальный заказ, понстреныш прошел бы кастинг на роль Мальчиша-плохиша. Отсюда родилась погоняло: Колобок. Ровесники Ваню не любят, но боятся. Иначе такое отношение обзывают уважением. Колобок — жестокий и подлый, хотя и не без харизмы (привет Эрику Картману). А последняя все же — дар. Многие бьются над загадкой этой самой харизмы, а Ваня ее раскрыл: надо быть естественным, понятным, а так же уметь изящно врать.