Геннадий Михеев - Карта русского неба

Саня наблюдал картину с некоторым азартом. Мы ж любим наблюдать текущую воду, играющих детей, ладно работающих взрослых. Но вскоре он истошно заорал благим матом:

- О-о-оа-а-а-а-о-о-о!!!

Дэн остановил неистовство. Вопросил:

-С ума сошел?

- Давай-ка скорее валить отсюда. - Спокойно произнес Саня. - От такого нашего добра явно добра не сыщешь.

Саня указал в сторону заката. Оттуда неслась возбужденная толпа охранников.

Дэн не будь дурак сопоставил силы и скомандовал:

- По ко-о-оням!

Благо ветряки - даже те, кому таки не досталось - почтительно заткнулись. Это вообще-то победа. Охранники пробовали палить по удаляющимся вандалам из имеющегося у них стрелкового вооружения. Но получалось у них плохо. Удача наших героев была в том, что вечером все обалдуи, собравшись в каптерке, бухали по поводу дня рождения одного из них, распевая старые песни о главном, то есть, про Родину, госпожу Удачу, Таганку и Стеньку Разина, бросающего за борт черкесскую княжну в угоду толпе. Она вообще любит отважных и тупых. Я имею в виду госпожу Удачу. Родина же не любит никого, а Таганской тюрьмы и княжны уже давно нетути, что доказывает: жизнь способна продолжаться в песнях. Это мы обязаны любить и защищать то, о чем поем. Но что-то не бережем, а потерямши плачем и слагаем тосты и такие вот как мой рассказы.

- Они что - идиоты? - Испросил один из горе-охранников, когда те растерянно бродили по полю битвы.

- Щас много чокнутых. - Рассудил начальник смены. - В общем, так, мужики... Доложим, что наехала банда, на трех... нет - пяти бумерах. Мы отбивались, отстреливались, но силы были неравны. Усекли? А теперь давайте украсим друг дружку для убедительности.

И старший наотмашь смазал по харе ближнему.

Ночевала тучка зол... то есть, наша не совсем сладкая парочка в заброшенной деревне. Благо таких здесь, то бишь, в Расее хватает. Питались чем Бог послал, а он не обидел, ибо блаародные герои прихватили в одной из придорожных кафешек кой-чего очень даже съедобного. Но без бухла - заранее сговорились о сухом законе и целомудренности.

В избе, собрав в нее нехитрый християнский скарб из соседних домов, устроили диспут. Не то чтобы спорили, а скорее лясы точили. Пацаны в Расее завсегда должны прежде всего сговориться о понятиях.

Саня Панцев оказался весьма начитанным товарищем, у него ведь когда-то было высшее гуманитарное образование. В позапрошлой жизни, ну, до того как стал пробовать себя на предпринимательском поприще, усатый являлся работником культуры, иначе говоря, завклубом. Ну, попал под волну оптимизации, которая суть есть лучшее средство борьбы с оптимизмом, сократился вместе со своим учреждением ко всем чертям... а оно, может, и к лучшему.

Губернатором Саня и впрямь хочет быть. В свое время, на заре перестройки он даже пошел в политику, заделался дерьмо... простите за ернические оговорки, демократом. Избирался даже в сельсовет. Придерживался идей Гайдара - того самого, который был похож на зажравшегося в конец Мальчиша-плохиша. Но обломали, дали понять, что правды нет ни на земле, ни выше. Надо было подмахивать бумажки о прихватизации земель, не смог поступиться с принципами. И родилась в голове отставного прораба духа простая мечта: самому прийти к власти и поднять какой-нибудь пусть завалящий регион в согласии с идеалами и голосом собственного сердца.

Под пролетарского писателя Максима Горького Панцев на самом деле косит сознательно. Цель конечного торжества рабочего человека Саня считает святой и богоугодной. Хотя Богу по большому счету не верит.

И вот представьте себе: избивают вас уроды, подумавшие, что они хозяева жизни - тут подбегает мужик и кидает камень. Потом еще раскидывает изуверов и тем самым ломает привычный ход вещей. Да к тому же налитые кровию глаза смешного толстого человека в коже напомнили зенки Данко, юноши, готового порвать ради достижения святой цели себя самого.

Итак, бьется в тесной печурке огонь, на поленьях смола как крокодилова слеза, а Саня Панцев рассуждает о высоком:

- ...Романтики порождают революции, революции порождают большую кровь. Кровь побуждает месть. Месть порождает уныние. Убери лишнее звено и тебе все станет ясно об истинном предназначении романтиков.

- Ты забыл продолжить цепь, ну, чтобы она замкнулась. Уныние порождает революцию. Но есть у романтиков иная миссия, - парирует Дэн Кехано, - так сказать, ментальная. Они, понимаешь ли, дают человечеству понять, что есть и другая жизнь. Не побоюсь этого слова, высокая.

- М-м-мда... зияющие высоты. Это не замкнутый круг, а спираль. Но ты прав. Человечество надо встряхивать. Для того созданы и революции, и войны.

- И кризисы. Потому что кризис - как бы приседание перед прыжком.

- Ты представляешь себе человечество единым организмом. А это не так, Дэн. - Саня встал в позу Наполеона перед Ватерлоо. Ну, это когда императора донимал геморрой. - В этом нашем мире разделяют чтобы властвовать. Ты давеча говорил про Донбасс...

- Да уж... место больное. - Кехано удрученно вздохнул.

- Не то слово. Неким силам надо было столкнуть два славянских народа, чтобы ослабить Расею. Заметь: у них получилось.

- Вопросом занялись безграмотные люди из Госдепа. Они не просчитывают вероятные последствия.

- Никто не просчитывает. - Саня переменил позу на роденовского "мыслителя". - Они просто отчитываются о выполнении задания. Противопоставление безграмотному - бес грамотный. И там-то как раз сидит последний.

- Я писал историю войны. Сначала думал, столько недописал, что и за всю жизнь не выписать. Теперь понял, писать надо только тогда, когда уже невтерпеж. А эта невтерпежь что все не приходит.

- Ну, как не понять. У меня ж культурное образование. Всякому серьезному писателю рано или поздно приходит мысль, что слово - говно перед делом.

- Слово тоже может стать делом. Если ты командир расстрельной команды. Но мы живем в мире, где всем все по фигу. Слова, дела…

- Нет! Мы живем в мире, где нас убеждают в том, что всем все по фигу!

- Кто?

- А вот это вопрос. Но мы, русские...

- Есть р-р-русские и ру-у-усские.

- В жопе узкие.

- Мы с тобой, коллега, в слова заигрались.

- А скоро заиграемся и в дела.

- И придет большой и толстый кирдык.

- Если в стране бардак, кирдык придет обязательно.

- Мы вроде как русские, а балакаем по-тюркски. Ты ж семейный, Сань. Получается, с семьею - так же. Ведь семья - ячейка.

- Непросто порою приходится промеж Сциллы и Харибды малых половых губ...

- Зато большие не подведут.

- Кто?

- Большие бабки. Они раздвигают что хош.

- Не-е-е... кинь бабе лон. Любовь нельзя купить. Биллз.

- М-м-мда... они правы.

- Кто?

- Те, кто нам дает двадцать пятый кадр. Иногда лучше жевать, чем говорить.