Александр Михайловский - Второй год новой эры

Правда, сказать честно, у бывших французских школьников за зиму наступил определенный кризис в одежде. Во-первых, почти ни у кого не было с собой сменной одежды, быть может, только за исключением нижнего белья. Из-за этого большая часть рубашек, блузок, маек и прочих предметов из тонких тканей от частых стирок и постоянного употребления превратились в затертые тряпки. Кроме того, полгода жизни на свежем воздухе при экологически чистом высокобелковом питании достаточно сильно изменили фигуры девушек и парней, так что даже те вещи, которые были еще пригодны к носке, перестали на них застегиваться*. Где те субтильные мальчики и худосочные девочки, провалившиеся полгода назад в каменный век из постмодернисткой Франции? Мальчики обросли тугими мышцами, а девочки округлились во всех положенных для женщин местах. Теперь футболки и джинсы, ранее болтавшиеся на них как на вешалках, при надевании туго трещат на груди и на попе, вызывая нездоровые мысли о том, что однажды несчастная одежда лопнет от натуги, и все скрываемое ею богатство вывалится на всеобщее обозрение. Парням в этом смысле проще, им достаточно не застегивать рубашку, завязав концы узлом на пупке – получается и технологично, и эротично. Примечание авторов: * Примерно та же проблема имела место и у Кати, Ляли, Лизы, Валеры и Сергея-младшего, но для них походная одежда была сшита с большими припусками, на вырост, а вот их французские сверстники были в том, в чем вышли из дома.

А это еще одна проблема, потому что эти юноши и девушки, последовательно прошедшие через шок, первоначальную адаптацию и общую социализацию, оказались довольно ценными членами племени. Уже давно большая их часть не работала в теплице, перебравшись на другие общественно значимые посты. У кого к чему лежала душа. Роланд Базен, например, за неимением пока кузнечного цеха подвизался в гончарно-кирпичном, а его супруга Патриция взяла на себя организацию прядильно-ткацкого производства. Ольвье Жонсьер стал помогать Андрею Викторовичу на лесоповале, при этом его супруга Эва с подругами-одноклассницами взялась начальствовать над животноводческой фермой и небольшим конским табуном, действуя по принципу «кобыла кобылу всегда поймет». Мечтать о пахоте на этих лошадках или верховой езде пока было несколько преждевременно. Но Эва обещала вождям, что уже к лету их можно будет запрягать в легкие тележки, и Валера, остающийся за старшего в мастерской, уже готовит оснастку для изготовления гнутых колес с деревянными спицами – а значит, УАЗ перестает быть единственным колесным транспортом племени.

Кстати, эти самые старшие французские девицы, не пристроившие свое сердце среди своих соплеменников, после того как их вместе с мадам Люсей и мадам Ольгой кооптировали в женсовет, принялись активно поглядывать в сторону вождей с вполне определенными брачными намерениями. Вот, например, подруга и одноклассница Патриции, Сабина Вилар, совершенно четко положила свой глаз на Сергея Петровича. Но, вот ведь умница, зашла не через него, а через Лялю.

– Мадам Ляля, – сказала она, потупив глаза, – я знаю, что, несмотря на то, что месье Петрович великий вождь нашего племени и великий шаман, главный человек в его семье именно вы…

– Да, мадмуазель Вилар, – с легкой насмешкой ответила Ляля, кормившая в тот момент грудью маленького Петра, – это действительно так, как и то, что солнце встает на востоке. Ну и что с того дальше?

– А с того то, мадам Ляля, – волнуясь сказала Сабина, – что я хотела бы войти в вашу семью на правах второй старшей жены…

– Да ну, – усмехнулась Ляля, – а вы, милочка, знаете о том, что в отличие от других семей, в семье шамана Петровича и так уже не одна старшая жена? Так уж повелось, что я главная старшая жена, Фера – старшая жена-Лань, Алохэ-Анна – старшая жена-полуафриканка, и что все мы втроем прекрасно ладим и их мнение по брачному вопросу такое же обязательное, как и мое. И наш муж любит и ценит нас всех троих совершенно одинаково. А четвертая старшая жена нам уже не нужна. Если хотите, мадмуазель, можете претендовать на должность обычной жены. Но если не хотите, можете не претендовать… Вот Ольга тоже претендовала, а в итоге стала старшей женой Валеры. Теперь нарадоваться не может, что не связалась с такой стервой как я.

– Да нет, мадам Ляля, почему же, – вздохнула претендентка, – пусть будет обычная жена, я согласна. Только хотелось бы подчиняться только вам и больше никому…

– А вот это лишнее! – заявила Ляля. – У нас семья, а не военный отряд, и жены в ней не подчиненные, выполняющие служебные обязанности, а добрые подруги, выполняющие домашние обязанности в охотку и по доброму желанию. Наша цель – это не установления семейного главенства, а создание в коллективе такой атмосферы, чтобы наш муж, приходя домой, отдыхал душой. Да и нам самим так жить гораздо приятней, чем, если бы мы принялись делить между собой какую-то там «власть». Ты поняла, или объяснить доступнее?

Выслушав такую отповедь, Сабина извинилась за беспокойство и ушла. Но на следующий день она вернулась и сказала, что готова на все. Отплытие было уже на носу, Петровичу, Ляле и прочим, выступающим в морской поход, было не до очередной претендентки в жены, и решение вопроса было отложено до конца плаваний, или, по крайней мере, до возвращения из рейда за белой глиной. А пока мадмуазель Сабина пусть поживет на испытательном сроке вместе с Фэрой, Илин и Мани, попробует подружиться с родными и приемными дочерьми Фэры, мнение которых немаловажно, и лишь потом можно будет говорить, достойна она войти в семью шамана Петровича или нет.

Итак, к утру пятого мая «Отважный» был спущен на воду, отведен к заводи у Старой пристани и там, поскольку даже в каменном веке с пустыми руками в гости не ходят, загружен подарками для клана Северных Оленей. Поскольку свой металл, и это еще в лучшем случае, в племени должен был появиться только в конце лета, в основном подарки состояли из деревянных и гончарных изделий. Выточенные из липы гребни, липовые же деревянные ложки, а также керамические горшки и блюда-сковородки были вполне пригодны для того, чтобы варить еду на открытом огне или на углях, а не путем забрасывания в кожаную емкость раскаленных камней. И опять же, там где суп, пригодятся и ложки. Ну и, конечно, драгоценнейшие в местных условиях запасы соли и жидкого мыла с запахом хвои. Когда Северные Олени имели такую возможность, они были весьма чистоплотны, а мыло для гигиены подходит куда лучше, чем разведенная водой древесная зола. Вождь Ксим и прочая родня Фэры должны были достаточно высоко оценить эти подарки и оказать всю посильную помощь в добыче белой глины.

Был в этом наборе и еще один подарок, правда, не столь ценный. В вечное изгнание отправлялась мадмуазель Жебровская. Все-таки вожди вместо стандартного «иди на все четыре стороны» гуманно прописали этой особе ссылку в племя Северных Оленей без права возвращения обратно. В том, что по местным меркам это действительно крайне гуманный ход, и самой Жебровской и Сергею Петровичу с Лялей предстояло убедиться в самом ближайшем будущем. А пока этапируемая преступница выглядела ужасно расстроенной и заплаканной, как будто ее как минимум отправляют на гильотину. Она-то до самого последнего момента рассчитывала, что вожди сжалятся, смилуются и не станут отправлять ее к дикарям.