Александр Михайловский - Второй год новой эры

Она не захотела меняться даже после того, как мы поймали ее за руку. С самого начала я был готов отменить или сильно смягчить наказание в случае, если Жебровская действительно раскается и осознает свои заблуждения, но куда там! Более того, по этому поводу она затаила на нас злобу, и иногда я подумывал, что, может быть, и в самом деле было бы лучше, если бы Валера ее просто тихо и мирно пристрелил тогда, направив стрелу не в плечо, а в сердце или горло. На этом свете есть куда больше людей, достойных нашего сочувствия и участия, чем черствая стерва, которая к тому же сама выбрала себе такую ужасную судьбу.

– Я не могу понять, – тихо произнесла Ляля, – почему она вообще убежала от нас и направилась в эту сторону? Да, в клане Северных Оленей ей пришлось бы нелегко, но жизнь на этом не кончалась, и благодаря своему уникальному положению и происхождению она могла бы занять вполне достойное место в этом обществе.

– Точно не знаю, дорогая, – пожал плечами Сергей Петрович, – могу предположить только, что это была своего рода детская обида на всех – и на нас, и на Северных Оленей, и даже возможно, на ее будущего мужа, который не оградил ее от унижения таскать тяжелые корзины с подарками, как будто она какая-то местная скво, а не принцесса крови, которая даже какает исключительно золотыми самородками. Обычно в таких случаях избалованные люди обижаются, как малые дети, и готовы убежать из дома, спрыгнуть с крыши или броситься под поезд, лишь бы «эти» осознали всю тяжесть своего проступка и поплакали бы на могилке дорогого им существа. На самом деле примерно в девяноста пяти процентах случаев все так и ограничивается демонстрацией; беглецов благополучно находят, возвращают к перепуганным родителям, и те готовы уступить своему чадушке во всем, лишь бы «такое» никогда не повторилось. Тебе этого не понять, потому что ты человек прямо противоположного склада характера, имеющий другой, тоже прямо противоположный, жизненный опыт. И тут все тоже было точно также, можешь мне поверить – только убегать «из дома» тут смертельно опасно. Смерть – частая гостья в здешних кланах, и вы все должны знать, сколько усилий мы прилагаем для того, чтобы держать ее подальше от нашего порога. Фактически, Марина – это только вторая наша потеря за год нашего существования в этом мире…

– Третья, Петрович, третья, – поправила своего мужа Ляля, – мальчик Тэр – это тоже наша потеря, как бы оно там ни выглядело с вашей, мужской, точки зрения.

– Возможно, это и так, – согласился Сергей Петрович, – но даже вместе с ним смертность в нашем клане куда ниже, чем у аборигенов, и это меня радует. Вспомни – сколько у нас родилось младенцев за эту зиму и весну, и сколько из них умерло? Ни одного! Мы потеряли только одну молодую мать, рожать которой вообще было категорически противопоказано! У местных за первые полгода жизни погибает до половины младенцев и каждая десятая роженица, я узнавал. Еще половина от оставшихся погибает в возрасте до трех лет… Взрослые зимой тоже мрут как мухи – кто от простуды, кто от травм, кто от цинги, а кто от голода и холода. У нас самый сытый, благополучный и здоровый клан во всей округе, который как магнитом притягивает к себе разных сирых и обездоленных, и эти сирые и обездоленные на самом деле и становятся основной причиной нашего благополучия. Мы помогаем им выжить, даем стол, кров и коллектив, в котором они после некоторых умственных усилий способны почувствовать себя «своими», а они своим трудом тем временем поднимают благополучие этого коллектива. Потом, на следующем этапе, уже эти вчерашние «вдовы и сиротки», будут оказывать помощь следующим обездоленным, вводя их в наш коллектив и тем самым увеличивая его могущество. А вот Жебровская понять этой истины не смогла и не захотела, а потому хватит о ней! Завалили камнями и забыли. Не было ее никогда с нами! Вы лучше присмотритесь к тому, с какими вдовами и сиротами Ксим согласен расстаться. Так, на всякий случай – а вдруг пригодится поторговаться, кого мы еще снимем с его шеи к обоюдному удовольствию.

Тогда же и там же

Люси д`Аркур – медсестра, замужняя женщина

Я долго не хотела верить в то, что Марину Жебровскую растерзали львы. Меня не подпустили близко к ее телу, но того, что мне удалось увидеть, было вполне достаточно, чтобы меня замутило. Случись подобное полгода назад, я бы упала в обморок от вида окровавленных останков, но теперь я просто побледнела и зашаталась, почувствовав рвотный позыв. И тогда Ляля, будучи гораздо более хладнокровной, отвела меня в сторонку, за холм, и усадила на травку.

– Тебе нельзя волноваться, Люся, – сказала она.

– Это правда… она? – спросила я слабым голосом. Дурнота стала проходить, но я ощущала ужасную подавленность.

– Увы, да, – кивнула Ляля, успокаивающе поглаживая меня по плечу. Она тоже была потрясена, хоть и не показывала этого так явно. И ее глаза тоже странно блестели. Но жена вождя имела хорошую выдержку. Она совсем не была толстокожей, как мне когда-то казалось – нет, просто она умела не выставлять на показ своих эмоций.

Мне было приятно оттого, что она проявляет такое участие ко мне и так заботится о моем состоянии. Еще я ощущала сожаление. И грусть. И горечь. Жаль было Марину, хоть и нельзя было назвать ее хорошим человеком… Но и конченой злодейкой она мне не казалась. А даже если бы она и была таковой, все равно было бы ее жаль. Ведь такой ужасной смерти не заслуживает никто…

Я содрогнулась, вообразив себе картину гибели своей бывшей ученицы. И слезы полились из моих глаз. А Ляля гладила меня и успокаивала:

– Она сама виновата… Ее никто не гнал в ту сторону…

– Но зачем, зачем она пошла туда?! – всхлипывая, вопрошала я. – Неужели она хотела… вот так? Ужасная, нелепая смерть… Не понимаю, что заставило ее это сделать…

– Да, действительно, непонятно, зачем она это сделала, – соглашалась со мной Ляля. – Я ожидала от нее чего угодно, но не такого… Неужели она предпочла умереть, чем выйти замуж за туземца? Очень странно…

Я повернулась к ней посмотрела ей в глаза.

– Скажи, Ляля… можно ли было что-то сделать? Как это сказать по-русски… пре-дотвратить?

Она немного помолчала. Затем покачала головой и произнесла:

– Не думаю… Но все равно, знаешь, Люси… – она нахмурила брови и устремила взгляд куда-то вдаль, покусывая губу, – все равно, такое чувство поганое, будто небольшая доля и нашей вины в этом есть… совсем маленькая, но есть… – Она снова посмотрела мне в лицо. – Но что толку теперь заниматься самокопанием – что случилось, то случилось. Мы уже никогда не узнаем, что погнало Маринку в пасть пещерным львам. Я склоняюсь к мысли, что у нее просто поехала крыша…