Александр Михайловский - Отцы-основатели

Там же и тогда же. Ольга Слепцова.

Это не дом, а прямо какой-то человеческий муравейник. Моя идея о том, что мы оказались где-то в Сибири, лопнула как мыльный пузырь, как только из двух дверей в жарко натопленную прихожую с очагом, в которой нас первоначально разместили, толпой полезли полуодетые девчонки в каких-то самодельных нарядах из кожи и шкур, больше похожих на бред дизайнера-минималиста. Причем были эти девчонки двух цветов кожи – чисто белого, с легким загаром и кофейно-коричневого, как некоторые наши мулатки. Причем кофейно-коричневые были очень коротко стрижены «под мальчика», а белые могли похвастать темно– и светло-русыми длинными косами. Была там и парочка совсем молодых рыженьких красоток, явно близняшек, но они держались по-особому, как принцессы в толпе плебса. При этом вся эта компания говорила одновременно, по-русски и крайне плохо. У нас так по-французски разговаривают понаехавшие во Францию после свержения Каддафи ливийцы, а также жители тех африканских стран, которым это Каддафи мешал искать европейского счастья.

Потом появилась очень взрослая женщина лет сорока, одетая в ту же камуфлированную одежду, что и мужчины, и увела с собой Марин и Патрисию, сказав, что девочкам нужно отдохнуть, а в таком шуме это невозможно. Потом, несмотря на слишком ранний час, нам принесли поесть, и тут я поняла, что действительно попала к русским с их, то есть нашим, гипертрофированным гостеприимством. Порции жаркого с жирной свининой в грубых глиняных мисках были такие, что их хватило бы и для того, чтобы насмерть укормить двух здоровых мужиков, а не только одну интеллигентную девушку. Роланду, кстати, накидали в миску ничуть не меньше, чем мне, и еще две таких же миски отнесли Патрисии и Марин, хотя им, как и нам, хватило бы и одной такой миски на двоих.

Интересно, если они всегда так питаются, то почему все девицы и женщины, которых мы тут видели – пусть с виду и гладкие, но стройные, с хорошо развитыми талиями и подтянутыми животами? Или это были двойные порции исключительно для гостей? У меня лично трудности с поглощением этого блюда начали возникать, когда в миске еще оставалось примерно половина. Но не могу не признать, что все было очень вкусно, просто пальчики оближешь, просто для меня этого было слишком много и слишком жирно. Так и талию можно себе испортить.

Когда я уже стала не сколько есть, сколько сонно ковыряться в миске, мужчина, который назвался Сергеем Петровичем начал со мной откровенный разговор. По мере того как он с деталями и подробностями рассказывал мне свою историю, а я переводила ее для Роланда, мне становилась ужасающе ясна вся глубина той катастрофы, в которую мы вляпались. Да, мы живы, здоровы, нас не бросят в беде и найдут нам дело (в моем случае со временем даже по специальности), но путь домой для нас при этом отрезан так же надежно, как будто мы все тут умерли. Мои бедные папенька и маменька так никогда и не узнают, куда делась их беспутная дочь…

С другой стороны, мне все же будет тут неплохо, потому что я буду находиться среди русских, людей родных мне по крови и языку, а вот каково будет в этом обществе моим французским друзьям – тем же Патрисии и Роланду – которые очень любят свою Францию и хотят говорить по-французски… Но мои соотечественники уже создали единую языковую среду и стараются привить ее всему местному обществу, будучи уверены, что именно языке определяет структуру мышления – а следовательно, успешность или неуспешность той группы людей, которая считает этот язык родным. Следовательно, если мы исходим из того, что империя это высшая ступень общества, то России (причем неоднократно) уже удавалось подниматься на такую ступень, а Франция сорвалась в пропасть еще при первой попытке при Наполеоне Бонапарте. Следовательно – русский язык сильнее французского и должен быть привит местным, а не наоборот. Результаты этой работы уже хорошо видны. Когда я начинаю говорить по-русски, то аборигенки вполне меня понимают, а я понимаю их ответы. Должно быть, этот Сергей Петрович прирожденный педагог – достичь таких результатов всего за три месяца.

– Поймите, Ольга, – сказал мне Сергей Петрович, – мы тут не колонизаторы, не господа и не начальники, а всего лишь наставники и учителя. И политический строй у нас тут самый что ни на есть коммунизм, когда от каждого все берется по способностям, и выдается потом по возможностям из общего результата. Ни одна другая система в этих условиях работать просто не будет. Вот настанет день – и посмотрите на трудовой энтузиазм наших девочек, хотя человек каменного века в общем-то не склонен к каким-то сверхнормативным усилиям. Если бы нам приходилось принуждать их к труду, то мы не сделали бы вообще ничего – оттого, что у нас просто не осталось бы времени ни на что иное, кроме того, как на то, чтобы контролировать их работу. Добровольный труд на общее в том числе и собственное благо способен творить самые настоящие чудеса…

Он говорил мне все это, я слушала и не верила, ведь нам все это объясняли совершенно по-иному, в том числе и о том, что главным двигателем прогресса является частный интерес, а не общее благо, которое всего лишь является арифметической суммой этих самых частных интересов. Если тут царит такой вот ужасный коммунизм – то нам, французам, придется в этом лишенном излишеств обществе очень нелегко. В избытке тут, как я поняла, только изнурительный труд.

Правда, если верить этому Сергею Петровичу, у них в клане нет ни голода, ни холода – что само по себе очень неплохо… А ведь, по его словам, именно он финансировал всю эту экспедицию, и мог бы потребовать себе львиной доли. Например, как князь. Хотя иметь семь жен, – такие гаремы не у каждого князя… Одна русская из нашего времени и шесть местных – три светленьких и три темненьких. Как их там? Ляля, Фэра, Илин, Мани, Алохэ, Ваулэ, Оритэ… Стоят вокруг нас с вежливыми улыбками, а посмотришь внимательнее и сразу видно – дикарки. Даже эта Ляля, которая вроде бы моя соплеменница и современница. Любят они своего мужчину все вместе и каждая по отдельности.

Интересно, а куда это подевались их мужчины? Неужели пришельцы из нашего времени были так жестоки, что сразу в двух племенах просто убили подряд всех мужчин и мальчиков, которые были выше тележной чеки – для того чтобы взять себе побольше женщин в жены?

– Да, Ольга, – немного невпопад прервал мои размышления Сергей Петрович, – вы не думайте, мы такую уравнительную систему консервировать не собираемся. Просто она хорошо работает сейчас, когда надо совершить первоначальный рывок, и люди должны вложить в него все свои силы без остатка, иначе – гибель от голода и холода. Как будет дальше, я не знаю, но точно уверен, что то, что обеспечивает общее благополучие и создано опять же общими усилиями, должно и дальше оставаться в общей собственности, а то, что создано личными усилиями какого-то человека, должно оставаться в его личной собственности. Пока что у нас по факту имеется клан, то есть большая семья, отношения внутри которой не сводятся к товарно-денежной форме.