Александр Михайловский - Отцы-основатели

– Это понятно, – мотнула я головой, – так и должно быть. Как только вы достигнете точки насыщения и удовлетворите все первоочередные повседневные потребности, то у вас появятся излишки, которые начнут разъедать ваше общество всеобщей справедливости – и тогда качество всего бесплатного и общественного – хоть работ, хоть полученной за них еды – начнет неизменно ухудшаться, а качество платного и частного неизменно будет оставаться очень высоким, потому что человек будет стараться за свое личное вознаграждение.

– Ладно, Ольга, – улыбнулся мне Сергей Петрович, – излишки это не самое большое зло. До их появления еще надо дожить. Кроме того, эти излишки (неважно чего) ведь можно не раздавать по рукам и не хранить в подвале, а вкладывать в будущее клана, увеличивая его мощь и численность.

– Хм, а как вы собираетесь увеличить численность своего клана – уж не тем ли самым способом, каким вы добыли себе жен? – вырвалось у меня то, что давно вертелось на языке, и я тут же об этом пожалела. Впервые в своей жизни вижу, чтобы у людей шерсть на загривке вставала дыбом, как у разъяренных собак. У меня даже душа ушла в пятки. Именно в этот момент я окончательно поверила в Каменный век. Современные эмансипированные женщины вести себя так просто не смогут. Впрочем, сам Сергей Петрович остался со мной вполне спокойным и дружелюбным, и я надеялась, что он простит мою возможную бестактность.

– Ольга, – ровным и спокойным тоном произнес он, – поясните пожалуйста, что вы имели ввиду? Можете при этом не стесняться в словах, потому что человек вы в нашем обществе новый, и многого еще о нашей жизни не знаете.

– Я подумала, – несколько испуганно произнесла я, – что вы убили отцов, мужей и братьев этих женщин – только для того, чтобы обеспечить себя как можно большими гаремами. Интересно, семь жен – это предел, или можно еще больше?

Сергей Петрович покачал головой и посмотрел на своих жен. Какие же они все разные и в то же время в чем-то одинаковые. Наверное, это отпечаток времени и еще какого-то чувства, чего-то вроде сытости и удовлетворенности, когда замужняя женщина довольна и своим мужем, и своей жизнью, и всем, что ее окружает. Но это же невероятно – при таком браке связи между женщинами должны быть гораздо сильнее, чем их связи с их мужчиной, иначе семья окажется разорванной на части обычными женскими сварами.

– Вы, Ольга, одновременно и попали прямо в точку, одновременно и ошибаетесь, – наконец сказал Сергей Петрович, повергнув меня поначалу в некоторый ступор, – дело в том, что мужчины клана Лани были убиты совсем не нами, а мужчинами племени Тюленя, желавших употребить клан Лани в пищу. Так уж получилось, что нескольким женщинам Ланей, и среди них моей будущей второй жене удалось ускользнуть и побежать куда глаза глядят. Они бежали, бежали, бежали (а бегать в этом времени умеют) и прибежали прямо на нашу стоянку, предупредив нас тем самым об опасности.

– Да, – яростно жестикулируя сказала высокая пышногрудая светловолосая красотка, которую все называли Фэра, – мы бежать и падать, бежать и падать. Враг гнаться за мы и не догнать. Когда мы прибежать, Петрович делать пах, пах, пах, пах. Игоревич делать пах, пах, пах, пах. Викторович делать вжик, вжик, вжик, и враг быть весь мертвый. Потом Петрович и Игоревич идти наш старый стоянка, убить остальной враг, освободить женщина Лань и наказать женщина-враг. Теперь женщина-враг нам не враг, а друг. Как это правильно сказать – сестра, вот.

– Да, – сказал Сергей Петрович, – мы частью перестреляли, частью зарубили тех людоедов, которые гнались за сбежавшими женщинами Ланей, потом сели на машину и отправились с ответным визитом на их стоянку, где и закончили свою операцию по принуждению к миру, аннулировав людоедов под корень. Женщины в том племени сами были в подчиненном положении и в голодное время тоже шли в пищу, отчего сразу сдались на нашу милость. Поэтому было принято решение попробовать очистить их от скверны греха людоедства, которое впоследствии полностью оправдалось. Подробности, извините, рассказывать не буду, потому что для них это слишком личное дело. Если хотите – спросите у них об этом сами.

– Мы страдать, мы мучиться, мы бояться, мы умереть, – сказала смуглая красотка по имени Алохэ-Анна, чиркнув себя пальцем по горлу, – потом мы родиться снова и жить как совсем другой человек… Мы говорить новый язык, думать новый мысли, любить новый мужчина. Очень хорошо любить мужчина, очень, очень хорошо.

Эти слова шокировали меня еще больше. Сказать честно, я даже не знала, как их воспринимать. Этот Сергей Петрович, что, перерезал этим мулаткам горла? А почему они тогда живые, и на горлах у всех троих нет никаких отметин? Он что – и в самом деле настоящий колдун, великий шаман, как говорят о нем эти женщины? А ведь вполне может быть… Взгляд у него уж больно гипнотизирующий и завораживающий, он говорит и я всему верю, хотя понимаю, что так быть не может – но вот верю, и все.

– Это была чисто символическая смерть, – неожиданно произнес Сергей Петрович, будто прочел мои мысли, – женщинам связывали руки и завязывали глаза, а потом я проводил у них плоской стороной ножа по губам и по шее, давая почувствовать вкус смерти, а потом их отмывали дочиста и давали новые имена, как новорожденным… Считалось, что с этого момента у умершей и заново родившейся женщины начиналось перерождение души. Впрочем, так оно и получилось – отсутствие побоев, доброе отношение и совместный труд для общей пользы превратили вчерашних людоедок в обычных женщин, которые могут любить своих мужчин, а также рожать и воспитывать их детей.

Точно! Рядом со мной сидит самый настоящий шаман, а не какая-нибудь дешевая подделка. Как он смог прочесть мои мысли – ведь я же у него ничего не спрашивала…

От этих размышлений меня оторвал Роланд, так не понявший ни слова из нашей беседы с этим Сергеем Петровичем.

– Мадмуазель Ольга, – спросил он, – скажите, почему вы так долго разговариваете с этим человеком? Он представляет здесь какую-либо власть?

– Да, – так же по-французски ответила я, – он оплатил эту экспедицию и определенно является здесь начальником, только я пока не могу понять пределов его полномочий, потому что двое остальных старших мужчин и старшая женщина тоже имеют право голоса в их правительстве. Вроде бы в его обязанности входит все строительство, которое ведется этим кланом, а также религиозная деятельность и разные обряды. А еще он решает, кого принимать в их клан а кого нет.

– Очень хорошо, – улыбнулся Роланд, – спросите у этого месье Петрович – если мы уже тут навсегда, то мог бы он зарегистрировать мой брак с Патрицией Буаселье и принять нас вдвоем в их клан, племя, или как там называется эта компания.