Андрей Лазарчук - Мост Ватерлоо [компиляция]

– Что? Сдали нервишки? – злорадно осведомился командир, обращаясь, как вскоре выяснилось, не ко мне, но к противнику на равнине. – Это тебе не сеточки капроновые бросать…

Я открыл глаза. Ситуация внизу изменилась. Баталии по-прежнему стояли неподвижно, а вот первые ряды конницы уже смешались. Всадники пытались отвернуть, замедлить разбег, а сзади налетали все новые и новые, начиналась грандиозная свалка.

– Смотри, смотри! – Хриплый в азарте двинул меня в ребра стальным локтем. – Туда смотри! Сейчас белая шею свернет!

Упало сразу несколько лошадей, и одна из них так и осталась лежать. Чудом уцелевший всадник прыгал рядом на одной ножке – другая была схвачена стременем.

– Все, – с сожалением сказал хриплый. – Конец лошадке.

– А где он взял саврасую?

– С племзавода увел, гад! – Хриплый сплюнул. – Предупреждали ведь их: усильте охрану, обязательно будет попытка увода… Нет, прошляпили!

– Ну вроде дело к концу идет, – удовлетворенно объявил командир и повернулся к отдыхающему внизу отряду. – Кончай перекур, орлы! Все, по возможности, привести в прежнее состояние. Ров – засыпать, частоколы убрать. Найду хоть один окурок – заставлю похоронить. С почестями.

В пыльных доспехах, держа шлем и алебарду на коленях, я сидел на стуле посреди кабинета и смотрел в скорбные глаза шефа.

– Ты не передумал, сынок? – участливо спросил он.

– Нет, – ответил я со всей твердостью. – Не передумал.

– Понимаешь, какое дело… – в затруднении проговорил шеф. – Я-то предполагал раскидать эти семь тысяч дней на нескольких сотрудников – хотя бы по тысяче на каждого… Но ты войди в мое положение: вчера какой-то босяк прорвался в XI век и подбросил в Гнездовский курган керамический обломок твердотопливного ускорителя, да еще и с надписью «горючее». Теперь, видимо, будет доказывать освоение космоса древними русичами. А сегодня – и того хлеще! Целую банду нащупали! Собираются, представляешь, высадить славянский десант в Древней Греции. Ну там Гомера Бояном подменить и вообще… Давно у нас такой запарки не было.

– Да не нужно мне никакой помощи! – сказал я. – Людей у меня там хватает…

Впервые я смотрел на своего шефа как бы свысока, что ли… Ну вот сидит он за столом – умный ведь мужик, но один. Совсем один. И что он, один, может?.. Я зажмурился на секунду и снова увидел ощетиненный копьями, страшный в своей правильности огромный квадрат, ползущий по зеленому полю. Воистину, это был я…

– Да боюсь, тяжело тебе придется… – озабоченно сказал шеф. – Сам ведь говоришь: дедовщина там у вас…

– Да какая там дедовщина! – весело возразил я. – Вот у него дедовщина так дедовщина! – Тут я не выдержал и радостно засмеялся. – Сам себя шелепугой лупит!..

1991

Летающая тарелка, металлически сверкнув в студеной синеве сентябрьского неба, скользнула наискосок над улицей и скрылась за шероховато-серой коробкой жилого дома. Прохожий охнул и, вздернув левый обшлаг плаща, уставился на оцепеневшую секундную стрелку.

– Да чтоб тебе повылазило! – плачуще проговорил он вслед инопланетному летательному аппарату и сплюнул в сердцах на асфальт.

Огляделся, ища свидетелей. Неподалеку, посреди намытого ветром островка палой листвы, стоял и смотрел в небо прозрачнобородый юноша с этюдником через плечо.

– А? Видали? – вне себя обратился к нему прохожий. – Ну вредительство же самое настоящее! Главное, только-только по радио время сверил… У вас тоже остановились?

Юноша очнулся и посмотрел на прохожего.

– Совершенная все-таки штука… – задумчиво молвил он. Но, к счастью, в этот момент листва под ногами крутнулась смерчиком, и конец бестактной фразы пропал в общем шелесте.

– Вот и я говорю: безобразие! – недослышав, выкрикнул прохожий. – Ну объясните вы мне: ну почему у нас все делается, я извиняюсь, через коленку? Людей, значит, выгоняем в степь, на Семь ветров, а нелюдь эту… На голову скоро садиться будут!

– Да неловко их как-то, знаете, в степь… – заметил юноша. Все-таки братья по разуму…

Прохожий злобно уставился на собеседника.

– Вот-вот… – скривившись, выговорил он. – Скажите лучше: привыкли перед иностранцами на брюхе ползать! В Америке бы, небось, пройди он вот так над крышами, поостанавливай всем часы – знаете бы что было? Он на посадку – а ему тут же иск на крупную сумму!.. – Прохожий снова взглянул на циферблат и скривился окончательно. – Стоят. До сих пор стоят…

– А у того мотор заглох, – сообщил юноша.

Прохожий оглянулся. Метрах в двадцати от них, ухватясь за полуоткрытую дверцу остановившегося «жигуленка», каменел в живописной позе только что, видать, выскочивший шофер с запрокинутым сливово-сизым лицом. Губы его свирепо шевелились.

Картина эта доконала прохожего.

– К черту! – взорвался он, снова поворачиваясь к юноше. – Вот устроить им митинг перед Думой!.. Ну невозможно же так!.. За каким дьяволом мы их вообще выбирали?

И, наподдав носком немодного ботинка скрутившийся за считанные секунды лиственный пригорок, весьма решительно зашагал прочь. Отойдя метров на десять, обернулся.

– А в следующий раз, – пригрозил он напоследок, – вообще голосовать не пойду!..

Юноша посмотрел ему вслед и, переведя ожившие к тому времени часы на пять минут вперед, двинулся в противоположном направлении. Вскоре он вышел на край странной площади, лежащей не по центру, а сбоку от проспекта и отделенной от полотна дороги двойным рядом елочек. Вымощенная бетонными квадратами площадь вздымалась посередине двумя волнами ступеней, вознося почти на трехметровую высоту блистающий мрамором цоколь огромного прямоугольного здания. По фризу, где ранее нависали глыбы идеологически выдержанного барельефа, ныне распласталась сияющая металлическая надпись «Отель „Галактика“». А с боковой стороны почему-то еще и по-английски – «Hotel Galаху».

Фонтан не работал. Вода в бассейне была подернута утренним ледком. Неподалеку от фонтана на бетонных квадратах стояли четыре дискообразных аппарата, причем крайний, судя по всему, только-только прибыл. Тут же, стараясь не слишком приближаться к инопланетной технике, прохаживался милиционер в черной меховой куртке, при кобуре и портативной рации.

В углу площади торчал полосатый штырь, увенчанный стеклянным плоским ящиком, на коем изображена была синяя буква «Т», а рядом с елочками приткнулись штук пять такси. Шоферы, собравшись в кружок, курили, ежились и посматривали неласково, как раскрывается на манер апельсина только что приземлившаяся летающая тарелка. Высокая серебристая фигура ступила на бетон и, не дожидаясь, когда купол аппарата снова сомкнется, направилась неспешно в сторону здания, в дверях которого немедля показался швейцар. Сделав несколько шагов, фигура окуталась вдруг мерцающей розовой дымкой.