Андрей Лазарчук - Мост Ватерлоо [компиляция]

– Да, – хрипло сказал я. – Именно так…

– Так вот, во время дела, – ликующе известил он, – я сегодняшний буду находиться в самом безопасном месте. Как и я завтрашний, как и я послезавтрашний… А вот последние будут первыми. То есть пойдут в первых рядах…

– Между прочим, дом окружен, – угрюмо соврал я.

Он тонко улыбнулся в ответ.

– И окрестности Калки тоже?

Мне нечего было на это сказать.

На моих глазах он препоясался мечом и взял копье. Затем выпрямился и с княжеским высокомерием вздернул русую недавно отпущенную бородку. Я понял, что сейчас он изречет что-нибудь на прощанье. Что-нибудь историческое.

– Татарское иго, – изрек он, – позорная страница русской истории. Я вырву эту страницу.

Причем ударение сделал, авантюрист, не на слове «вырву», а на слове «я». Потом запустил руку под седло и, на что-то там нажав, исчез. Вместе с лошадью.

– Семь тысяч? – Руки шефа взметнулись над столом – то ли он хотел воздеть их к потолку, то ли схватиться за голову. – Семь тысяч… А ты сказал ему, что у него прабабка – татарка?

– Н-нет… – ответил я. – А что? В самом деле?

– Откуда я знаю? – огрызнулся шеф. – Надо было сказать!..

Его заместитель по XIII веку давно уже бегал из угла в угол. Возле стенда «Сохраним наше прошлое!» резко обернулся:

– Почему ты не хочешь оставить засаду на его квартире?

– Потому что он туда больше носа не покажет, – ворчливо отозвался шеф. – Будь уверен, ночлег он себе подготовил на все семь тысяч дней. Как и стойло для лошади. А вот где его теперь искать, это стойло?.. Нет, брать его, конечно, надо там – в тринадцатом веке…

– Как?

– В том-то и дело – как?..

Шеф поставил локти на стол и уронил тяжелую голову в растопыренные пальцы.

– Семь тысяч, семь тысяч… – забормотал он. – Ведь это же надо что придумал, босяк!..

– Но, может быть, нам… – осторожно начал заместитель, – в порядке исключения… разрешат…

– Снять блокаду? – Шеф безнадежно усмехнулся. Я тоже. Дело в том, что прошлое по решению мирового сообщества блокировано с текущего момента и по пятнадцатый век включительно – на большее пока мощностей не хватает… А ловко было бы: вырубить на минутку генераторы, потом – шасть в позавчера – и в наручники авантюриста…

– А у тебя какие-нибудь соображения есть? – Вопрос был обращен ко мне.

– Есть, – сказал я и встал.

Это произвело сильное впечатление. Шеф и его заместитель по XIII веку ошарашенно переглянулись.

– Ну-ка, ну-ка, изложи…

Я изложил.

Вообще-то я редко когда высказываю начальству свои мысли, но если уж выскажу… Молчание длилось секунды три. Заместитель опомнился первым.

– А, собственно, почему бы и нет? – с опаской поглядывая на шефа, промолвил он, и сердце мое радостно встрепенулось.

Шеф затряс головой.

– Ты что, хочешь, чтобы я отпустил его в тринадцатый век ОДНОГО?

– Да почему же одного? – поспешил вмешаться я, очень боясь, что предложение мое сейчас зарубят. – Меня же тоже будет семь тысяч!

Шеф вздрогнул.

– Ты вот что, сынок… – сказал он, почему-то пряча глаза. – Ты пойди погуляй пока, а мы тут посоветуемся… Только далеко не уходи…

Я вышел в коридор и, умышленно прикрыв дверь не до конца, стал рядом. Профессиональная привычка. Кроме того, там, в кабинете, решалась моя судьба: расквитаюсь я с моим подопечным за сетку из витого капрона или же дело передадут другому? Запросто могли передать. Что ни говори, а были у меня промахи в работе, случались…

Я прислушался. Начальство вело ожесточенный спор, погасив голоса до минимума. В коридор выпархивали лишь случайные обрывки фраз.

ШЕФ: …не представляешь… дубина… таких дел натворит, что… (Это он, надо полагать, о моем подопечном.)

ЗАМЕСТИТЕЛЬ: …клин клином… ручаюсь, не уступит… (А это уже, кажется, обо мне.)

ШЕФ: …семь тысяч! Тут одного-то его не знаешь, куда… хотя бы руководителя ему… (Вот-вот! Это как раз то, чего я боялся!)

ЗАМЕСТИТЕЛЬ: …ну кто еще, кроме… семь тысяч – почти двадцать лет… а там и на пенсию…

Последнего обрывка насчет пенсии я, честно говоря, не понял. При чем тут пенсия?.. Вскоре меня пригласили в кабинет.

– В общем так, сынок… – хмурясь, сказал шеф. – Мы решили принять твое предложение. Если кто-то и способен остановить этого придурка – то только ты…

Утро 31 мая 1223 года выдалось погожим. Опершись на алебарду, я растерянно оглядел окрестности. Как-то я все не так это себе представлял… Ну вот, например: я иду перед стройной шеренгой воинов, каждый из которых – я сам. Останавливаюсь, поворачиваюсь лицом к строю и на повышенных тонах объясняю ситуацию: вон там, за смутной линией горизонта – река Калка. А за теми холмами – войско из семи тысяч авантюристов. Или даже точнее – авантюриста. Что от нас требуется, орлы? От нас требуется умелым маневром блокировать им дорогу и не дать вмешаться в естественное развитие событий…

И вот теперь я стоял, опершись на алебарду, и что-то ничего пока не мог сообразить. Остальные-то где? Кажется, я прибыл слишком рано.

Тут я вспомнил, что пехотинец-одиночка для тяжеловооруженного конника – не противник, и в поисках укрытия двинулся к виднеющемуся за кустами овражку.

– Эй, с алебардой! – негромко окликнули меня из кустов. Я обернулся на голос, лязгнув доспехами. В листве поблескивал металл. Там прятались вооруженные люди. Лошадей не видно, вроде свои.

– Быстрей давай! – скомандовали из кустов. –Демаскируешь!

Я пролез сквозь чашу веток и остановился. Передо мной стояло человек десять воинов. И еще с десяток прохаживалось на дне овражка. Из-под светлых шлемов-ерихонок на меня отовсюду смотрело одно и то же лицо. Мое лицо. Разве что чуть постарше.

– Который год служишь?

Тон вопроса мне не понравился.

– Да что ты его спрашиваешь – и так видно, что салага, – хрипло сказал воин с забинтованным горлом. – Гляди-ка, панцирь у него… Ишь вырядился! Прям «старик»… А ну прими алебарду как положено!

Вот уж чего я никогда не знал – так это как положено принимать алебарду.

– Вконец «сынки» распустились! – Хриплый забинтованный недобро прищурился. – Кто давал приказ алебарду брать?

– А что надо было брать?

– Топор! – негромко, щадя простуженное горло, рявкнул он. – Лопату! Шанцевый инструмент!.. Если через голову не доходит – через ноги дойдет! Не можешь – научим, не хочешь – заставим! С какого года службы, тебя спрашивают?

– Да я, в общем-то… – окончательно смешавшись, пробормотал я, – в первый раз здесь…

Ко мне обернулись с интересом.

– Как? Вообще в первый?

– Вообще, – сказал я.

– А-а… – Хриплый оглядел меня с ног до головы. –Ох, и дурак был… Панцирь прямо на трико напялил?