Евгений Лукин - Алая аура протопарторга [сборник]

Разобравшись с домовладельцем, Кормильчик велел Анчутке пройти за ним в кабинет и там продолжить разговор по душам. Проникнув сквозь стену в замурованную кладовку, они застали внутри старшого по масти, того самого, что давеча накинулся на курильщиков в ванной.

— Лахудрик приходил… — отрапортовал он Кормильчику. — Этот… гороховый…

— И чего он?.. — вяло спросил главарь.

— Заказ предлагал… Проспект Ефрема Нехорошева двадцать один… Ну, угол Нехорошева и Нострадамуса…

Кормильчик медленно повернулся к домовому. Тот прыснул.

— Спрашиваю его: «Квартира десять, что ли?» — прикрывая ротик ладошкой, продолжал старшой. — А он говорит: «Ага…» Ну и послал я его… к Порфирию… А то мы тут про Нику ни разу не слышали!.. Сами пусть, короче, разбираются…

Кормильчик расслабился.

— Это ладно, ладно… А кроме заказа?..

Домовой взглянул на Анчутку, моргнул — и вдруг замер, как бы о чём-то с испугом припомнив. Опасливо косясь на беженца, он увлёк Кормильчика в угол, где принялся что-то ему нашёптывать на ухо. Главарь слушал и хмурился. Потом поднял на Анчутку исполненные внезапного интереса глазёнки.

— Братан, братан… — с недоумением молвил он. — А ну-ка скажи ещё раз… Когда ты переправлялся?..

— Вчера вечером… — отступая, пролепетал Анчутка.

— Это когда заставу в ружьё подняли?..

Анчутка пошевелил непослушными губешками, но горлышко его смогло издать лишь слабенькое мелодичное сипение…

— Бра-та-ан… — Кормильчик был искренне огорчён. — Ну ты так всё складно говорил… Я тебе почти поверил…

И Анчутка почуял нутром, что пора убегать.

И всё-то в этой жизни выходит навыворот. Добрая четверть восточной окраины лежала в руинах, а дом, с которого начали, собственно, ломать, стоял себе целёхонький, если, конечно, не брать во внимание смятый гусеницами штакетник, сломанные яблони да зияющую дыру в стене.

Подполковник Выверзнев захлопнул дверцу и, прищурившись, огляделся. Происходящее напоминало ударную комсомольскую стройку, как их рисуют в учебниках истории. Чумазые парни с загорелыми, припудренными белёсой пылью спинами катили тачки, полные рябенько сверкающих осколков, и сваливали груз куда ни попадя. Время от времени где-то неподалёку звонко ахали несильные взрывы. Всё правильно — без воронок в асфальте тоже никак нельзя…

— Матвеич… — окликнул Николай.

Ответственный за акцию стоял в мятом своём пиджачишке на пухлом кургане мусора и, как некий демон, вдохновенно дирижировал всей этой симфонией хаоса. Услышав зов, опустил руки, обернулся, всмотрелся.

— Подойди, дело есть…

Матвеич отряхнул ладони и, осмотрительно ступая, — снизошёл. Поздоровались.

— Ну ты что ж творишь, Матвеич?.. — с упрёком сказал Николай. — Додумался: средь бела дня ломать! Тут американцы по-над крышами туда-сюда мотаются… Они ж всё это на плёнку запишут!

Как бы подтверждая справедливость слов подполковника, за поблёскивающей вдалеке Чумахлинкой немедленно отозвались натужные хриплые басы — и вскоре над окраиной проплыл неуклюжий разведчик, а за ним — всё та же группа прикрытия. Николай и Матвеич задумчиво посмотрели им вслед.

— Да сотрут потом… — беспечно утешил Матвеич. — Оно им надо?..

Подполковник хмыкнул, почесал надбровье и, не найдя, что ответить, махнул рукой. Конечно, Матвеич, как всегда, был прав. Ну на кой дьявол американцам собирать компромат на Баклужино? Их что, за этим сюда посылали?..

Повернулся и пошёл к домику с пробоиной в стене. По пути подобрал шершавый осколок, осмотрел. Кусочек смертоносного металла был изрядно поглодан коррозией. Ну, Матвеич!..

Проходя по раздавленной гусеницами кирпичной дорожке, Николай рассеянно обронил железку в промятую гирей дыру… Какая же это, интересно, сволочь наличники с окон поснимала? Мародёры или сами хозяева?.. Вяло размышляя на эту тему, подполковник отворил болтающуюся на одной верхней петле дверь и вошёл в дом. Там уже вовсю работала экспертиза.

— Значит, так… — бодро потирая руки, обрадовал Николая юный круглолицый Сашок. — Спал он на топчане, аура — мощная, вся комната заряжена, а уж про топчан и говорить нечего — до сих пор как в облаке…

— Формула ауры?.. — процедил Николай. — Или вы ещё не вычисляли?..

— Уже начали, — заверил Сашок. — Сейчас будет…

И указал глазами на припорошенное извёсткой приземистое дощатое ложе, где, призадумавшись надолго и всерьёз, стоял раскрытый компьютер типа ноутбук. А может, и не призадумавшись. Может, просто зависнув…

— А Павлик?..

— Свидетелей опрашивает… — Сашок мотнул головой в сторону смежного помещения, откуда сквозь трещину в стене просачивались ябедные детские голоса.

Николай молча кивнул и двинулся в указанном направлении. В соседней комнате угрюмый долговязый Павлик сидел на положенной набок табуретке (обычный колдовской приёмчик) и недоверчиво выслушивал незримых свидетелей. На грязном полу, усыпанном лепестками побелки, стоял торчмя служебный диктофон с тлеющим рубиновым огоньком.

Завидев начальство, Павлик неторопливо поднялся во весь свой долгий рост, а оба свидетеля, видя такое дело, поспешно явили себя глазам вошедшего. Разумеется, домовые… Один — трёхцветный короткошёрстый, другой — тёмно-серый с подпалинками.

— Ну? Что? — несколько отрывисто спросил Николай.

— Он… — удовлетворённо сообщил Павлик. — Всё совпадает — ряса, орден, словесный портрет…

— Кто «он»? — буркнул Николай, доставая пачку сигарет. — Выражайся яснее…

Павлик смутился.

— Н-ну… Африкан… Кто ж ещё?.. И домовой с ним был. Дымчатый…

— Точно? — спросил Николай, прикуривая.

Обидчивый Павлик немедленно вспыхнул, ощетинился. Колдун — он и есть колдун: либо тупой — не прошибёшь его ничем, либо такой вот — капризный, вспыльчивый…

— Сразу же проверили! — сказал он, оскорбление вскинув круглые мослы плеч. — На стропиле шёрстка осталась. Порознь ночевали: Африкан — здесь, домовой — на чердаке…

— Кличка домового?

— Говорят, не представился. А вёл себя нагло… Хотя и врал, что раньше Африкана в глаза не видел…

— А ещё… а ещё… — захлёбываясь, вмешался один из свидетелей (лопоухий трёхцветка). — Ещё он сказал, что в армии служить не будет — ножка хромая, вот…

Выверзнев и Павлик переглянулись. Особая примета? Ну это уже кое-что…

— Правая?.. Левая?..

Теперь переглянулись домовые.

— П-правая… — не совсем уверенно вымолвил тот, что с подпалинками, и, оробев, отступил за спинку трёхцветного.

— Что ж, не заметили, на какую ногу хромает?

— А он не ходил, он висел…

— Да точно Африкан… — сказал Павлик. Подполковник Выверзнев стиснул зубы и, бросив окурок на пол, растёр подошвой. Обычно он гордился своей командой, подобранной человек к человеку, но сейчас эта молодая поросль с дипломами от Лиги Колдунов его просто раздражала. Даже Павлик, из которого он надеялся со временем сделать настоящего оперативника… Ах, как им всем хочется, чтобы нарушителем оказался именно Африкан!.. Сами не знают, на что нарываются!