Илья Шумей - Падшие из ада

– О! Олег! Какими судьбами? – он отступил на шаг, осматривая меня с некоторым сомнением, и я догадался, что и сам выгляжу ничуть не лучше.

– Пытаемся выбраться на волю, а то уже голод подступает.

– Ха! Если бы только голод! – он пошарил взглядом по сторонам, словно ища, кого бы отколошматить за свои мытарства, – за что мы только им деньги платим, спрашивается!? Немалые, причем! Кругом темень, связи нет, воды нет, умыться невозможно, а этой ночью я чуть дуба не дал от холода!

Дмитрий Аркадьевич усмехнулся и ткнул меня в бок.

– Ну, вы-то, молодые, думаю неплохо погрелись за эти два дня, а?

Больше заняться все равно ведь нечем!

Я в ответ промычал что-то нечленораздельное и вымученно улыбнулся, а он все продолжал тараторить:

– Я как-то полагал, что вы давно уже сбежали из этой тюрьмы! Почему вы еще здесь?

– Нужно иметь очень веские основания, чтобы отправиться пешком через три сотни этажей.

– Это да, – босс поморщился, – я же в спортзале занимался, когда все началось. Пришлось потом в кромешной темноте пятьдесят этажей до дома топать. Я вчера еле-еле с постели встать смог, до сих пор ноги плохо слушаются. К чему тогда все эти тренировки, если от них нет никакого толку!? Ради чего я в спортзале потею как на чужой жене, километры на беговой дорожке наматываю!?

– Да уж, к такому нас жизнь не готовила.

– А сюда вы зачем забрались?

– Решили сперва попытать счастья здесь, быть может тут есть какие варианты побега?

– Лично я собираюсь дать деру на своем коптере, благо он полностью заряжен. А вам, когда выберусь, пришлю аэротакси, идет?

– Было бы просто замечательно! – я несказанно обрадовался, что мне не пришлось самому просить босса об одолжении.

– Вот и славно, – Дмитрий Аркадьевич оглянулся назад, в коридор, – ты нам с чемоданчиком не подсобишь?

Юлия давно привыкла, что в ее присутствии обычные люди начинают вести себя немного нервозно, и уже не обращала внимания на то, как они, оказавшись рядом с ней, старательно пытаются изображать из себя бессловесные манекены. Тем разительней оказался контраст между ними и комендантом, что стало особенно заметно во время поездки в лифте.

Здесь все, и техники, и полицейские, волею обстоятельств запертые в небольшой кабине вместе с представителем одного из Кланов, всеми силами старались изобразить свое полное отсутствие, так внимательно таращась на табло текущего этажа, словно от этого зависела их жизнь. Будь у них возможность – они бы и не дышали вовсе.

Стае же, напротив, чувствовал себя вполне комфортно, несмотря на маячившую за спиной Юлии глыбу перфекта. Он расслабленно привалился к стене, объясняя Юлии, почему они на данный момент не могут восстановить подачу воды на верхние этажи. В ходе рассказа он оживленно жестикулировал и, не стесняясь, вворачивал крепкие словечки, когда того требовал контекст.

В другой ситуации она бы не преминула резко осадить такого нахала, напомнив, с кем он имеет дело, и чем ему может грозить подобная вальяжность в отношении человека, носящего фамилию Саттар, но сейчас ее такой поворот даже забавлял. Ведь на фоне всех прочих, больше напоминающих мебель, Стае оставался единственным, кто выглядел реально живым.

По прибытии на этаж техники выволокли из лифта бензиновый генератор, который они, кряхтя и отдуваясь, потащили к пожарной лестнице. Следом за ними Стае и двое полицейских несли ящики с инструментами. Непосредственно на лестничной площадке места было не особо много, а потому генератор поставили прямо в холле, протянув от него кабель к месту проведения работ.

Техники предприняли еще одну попытку открыть дверь по-хорошему, но все их усилия оказались тщетны. Все выглядело так, словно ее с противоположной стороны не просто заперли, а заварили намертво, поскольку дверное полотно даже не шелохнулось, когда они попробовали поддеть его ломиком.

– Ладно, ничего не поделаешь, – махнул рукой Стае, – давайте вскрывать.

– Для начала надо срезать петли, – предложил один из слесарей, – может, тогда ее удастся вынуть из проема.

– Валяйте.

Генератор коротко хрюкнул и затарахтел, наполняя холл бензиновой гарью. На мозаичном полу, посреди отделанных мрамором стен он смотрелся настолько чужеродно, что Стасу все происходящее вновь показалось дурным сном, который, однако, никак не хотел заканчиваться.

– Вы бы отошли немного, – техник в защитных очках, вооружившись отрезной фрезой, подступил к двери, – сейчас искры полетят.

Юлия не хотела уходить слишком далеко, поскольку считала, что ей следует находиться в самой гуще событий, докладывая отцу, так сказать, непосредственно «с передовой». Она достала телефон, но обнаружила, что он не может найти сеть. Впрочем, это не принципиально, в последний раз она звонила Александру совсем недавно, как раз перед тем, как отправиться наверх.

Тем не менее, когда фреза с пронзительным визгом начала вгрызаться в металл, Тимур мягко взял Юлию за плечи и все же отстранил подальше, встав между ней и снопом искр. Стоявший рядом с ней Стае, заслоняясь, на всякий случай поднял перед собой ладонь, но уходить не стал.

– Там, в холле, на наш шум любопытные аборигены подтягиваться начали, – пояснил он, словно оправдываясь, – она наверняка захотят задать мне парочку каверзных вопросов, а у меня нет никакого желания придумывать на них вежливые и приятные ответы. А орать на всех я уже охрип.

– Кой-какие ответы нам и самим бы пригодились, – Юлия выглянула из-за широкой спины перфекта.

Слесарь как раз покончил с нижней петлей и занялся верхней, выпустив новый фонтан желтого огня.

– Доберусь до того, кто все это затеял – ноги переломаю! – Стае в сердцах ударил кулаком по лестничным перилам.

– Долго там еще? – как только визг стих, на площадку выглянул один из дежуривших в холле полицейских, – тут люди волнуются.

– Ничего, потерпят, – буркнул комендант, – чай, не фарфоровые.

– Ноги берегите, – второй слесарь подсунул ломик под кромку дверного полотна, – она и упасть может.

Тимур шагнул назад, прикрывая Юлию, и техник навалился на рычаг. Дверь заскрипела, затрещала, выламываясь из косяка…

Грохот взрыва упругим кулаком больно ударил по ушам, сбив с ног всех, кто находился в холле. Зазвенели сыплющиеся разбитые стекла. С лестничной клетки вырвалось густое облако белой пыли и дыма, которое мгновенно заволокло все помещение. Со всех сторон слышался кашель и отплевывания.

В глубине белесой мглы показалось какое-то движение, и на свет, словно привидение, пошатываясь вышел Стае. Белая цементная пыль покрывала его с головы до пят, и в нескольких местах на ней проступили темные пятна, растущие и расплывающиеся на глазах. Одна из брючин была разорвана в клочья и волочилась за ним по полу, оставляя на мраморе влажный след.