Роман Лагутин - 12 месяцев до рассвета

произносил добротную речь.

- Ну все, пошли…

Браин еще раз кивнул, а затем проследовал за другом, посягая без должного

разрешения на чужую территорию. Как только его ноги ступили на твердый, на

вид влажный асфальт, он сразу же убедился, что друг совсем не

преувеличивал, говоря, что света здесь будет предостаточно. Так оно и было

на самом деле.

Стоя столбом на месте, Браин уставился себе под ноги, удивленный черным

покрытием, стелившимся у него под подошвами ботинок. Какое-то время он

любопытно созерцал его.

Это продолжалось до тех пор, пока он не услышал:

«Пс-с…»

Звук этот издал Говард, который в данную минуту притаился у окна.

Браин посмотрел на него отупленным взглядом.

Говард же, в свою очередь, принялся жестикулировать ему, пытаясь таким

образом дать понять другу, чтобы тот не стоял дубом, выпрямившись во весь

свой рост, а хотя бы пригнулся.

Вскоре до Браина это дошло. Присев почти на корточки, он подкрался к

Говарду и встал возле него.

- Какого черта ты там делал?! – прошипел Говард, недовольно глядя в лицо

Браина.

Мужчина качнул головой, словно хотел сказать «нет», но потом помедлил,

осознав, что это не будет тот ответ, который хотел бы сейчас услышать

Говард.

- Просто я удивился…

- Чему? – перебил его друг.

Браин кивнул в сторону заасфальтированной дорожки.

- Ах да, - промычал Говард, между делом припомнив и свою реакцию, когда в

первый раз приходил сюда.

Стоя у окна, они вдруг расслышали голоса, донесшиеся из гостиной. Первый

был грубый и хриплый, явно его обладатель нехилый мужчина, а второй –

нежный и мягкий. Этот голос Говард сразу же узнал, так как он принадлежал

Катрине. Бас и сопрано раздавались по очереди и чем выше звучал первый,

тем неистовее вопил второй.

Говарду и Браину стал весьма интересен смысл горячего диалога оттого, что

люди явно спорили, крича и угрожая друг другу.

Браин едва сдерживал друга, чтобы тот сию же минуту не ворвался внутрь и

не наделал бед. Помня изречение жены, он решил сперва выяснить соль

полыхающего спора, а уже потом действовать, даже самым дерзким образом,

если потребуется.

- Лучше тебе не сопротивляться! – прогрохотал басистый голос.

- Я скорее умру, чем дамся тебе, негодяй! – отбивалось певучее сопрано.

- Тогда я могу тебе это устроить, раз по-другому ты не желаешь…

Потом послышался хлесткий, звучный удар жесткой пощечины, и кто-то с

грохотом упал на пол.

Послышался женский плач.

После того, как все это произошло, друзья единовременно поняли, что

подозрения их полностью себя оправдали. Но как быть дальше? Грубый

незнакомец, который взял в плен Катрину, как минимум в два раза сильнее их

обоих. Следует ли им вышибить дверь и ворваться без предупреждения: таким

образом можно будет застать безумца врасплох. Или же сподручнее будет

действовать тихо и осторожно: постучаться, вежливо представиться, а когда

в зоне поражения рукой окажется физиономия здоровяка, вдарить по ней

хорошенечко, в надежде на благополучный исход.

Сложно было выбрать наиболее подходящий вариант и принять верное решение.

Однако в чем соратники были уверены на все сто процентов, так это в том,

что медлить им ни в коем случае нельзя. Лучше бы им поторопиться, если они

хотят еще когда-нибудь увидеть Катрину живой и невредимой.

Они и не знали сейчас, что крупный чудак схватил со стола разделочный нож

и, направляясь к Катрине, желает причинить ей большое зло.

Почувствовав, как сильно сжалось сердце от волнения, Говард не выдержал и

заглянул в окно, холодно вонзившись взглядом внутрь гостиной комнаты.

Прямо возле обеденного стола, который находился в центре комнаты, он через

замерзшее стекло разглядел силуэт женщины, лежавшей на полу. Она медленно

отползала к дивану, стремясь ускользнуть от надвигающейся на нее мышечной

скалы.

Говард вытаращил глаза, увидев в руке громилы некий предмет. Ему только

следовало догадываться, что на самом деле это было.

Крупная размытая тень склонилась над Катриной и замахнулась, собираясь

обрушить на бедную женщину смертельный удар невероятной силы. От такого

удара в грудь подруга Говарда погибла бы, скорее всего, от перелома ребер

и повреждения внутренних органов, а не от потери крови.

«Не-е-ет!» – услышал Говард последний возглас Катрины.

Это он так думал. На самом же деле это был крик его собственной души.

Сердце Браина забилось чаще, чем сердце в груди колибри, когда он увидел

жуткую маску на лице Говарда.

- Что там? – спросил он внятно.

Но не услышал ответа потому, что друг его уже с головой погрузился в ужас

переживания и не замечал ничего, что происходило вокруг или же звучало

прямо под ухом. Все внимание Говарда было в данный момент целиком и

полностью сосредоточено на размытой руке доминирующего самца и на том, что

было у него зажато в ладони, так как этот рычаг и оружие угрожающе

возвышались над хрупким телом небезразличной ему женщины.

Прекрасно понимая, что отвлечь преступника стуком в дверь уже не удастся:

еще пару секунд и все будет кончено. Говард решил действовать более

радикально. Отступив на несколько шагов назад и оказавшись почти возле

кирпичной стены ограды, что прекрасно скрывала за собой весь двор, мужчина

с серьезными намерениями встал в стойку. Затем он, резко сорвавшись с

места, с огромной скоростью побежал по направлению к самому дому, а точнее

– к его окну, возле которого остался стоять Браин.

«Да он же расшибется об него!» - подумал друг отчаянного Говарда, когда

тот не остановился, как рассчитывал сам Браин, а на скорости прыгнул прямо

в стекло, прикрыв голову согнутыми в локтях руками.

Невероятно, но беспокойство Браина оказалось напрасным: Говард великолепно

проскользнул через оконную раму, даже не задев перегородки, проходящей в

середине окна, и разбив в дребезги стекло, абсолютно не порезался.

Мышечный гигант, который сейчас возвышался над бедной Катриной, от

неожиданности, резво вскочил на ноги, на время оставив свою несостоявшуюся

жертву ожидать его возвращения, лежа на полу в одиночестве.

- Видно ты плохо понял меня, наглец! – резко рыкнул незнакомец, пожирая

Говарда гневным взглядом. – Я же сказал тебе четко и ясно, чтобы ты сюда

никогда больше не возвращался.

Говард промолчал.

Здоровяк сделал несколько шагов к пожаловавшему через окно оппоненту и,

остановившись в трех метрах от Говарда, казалось, сделался еще шире и

крупнее.

Говард же, глядя на это «чудовище», тяжело сглотнул. Он начал сильно