Братья Стругацкие - Собрание сочинений. Том 2. 1960–1962 [litres с оптимизированной обложкой]

– Хорошо как, – сказал он наконец. – Как все переливается. Я, может быть, не могу…

– Притормози-ка, Миша, – сказал Юрковский.

Михаил Антонович притормозил.

– Вот есть лунатики, – сказал он. – А у меня такая же слабость…

– Притормози еще, – сказал Юрковский.

Михаил Антонович замолчал и притормозил еще. Юрковский щелкал затвором. Михаил Антонович помолчал и позвал в микрофон:

– Алешенька, ты нас слушаешь?

– Слушаю, – басом отозвался Быков.

– Алешенька, у нас все в порядке, – торопливо сообщил Михаил Антонович. – Я просто хотел поделиться. Очень красиво здесь, Алешенька. Солнце так переливается на камнях… и пыль так серебрится… Какой ты молодец, Алешенька, что отпустил нас. Напоследок хоть посмотреть… Ах, ты бы посмотрел, как тут камушек один переливается! – От полноты чувств он снова замолчал.

Быков подождал немного и спросил:

– Вы долго еще намерены идти к Сатурну?

– Долго, долго! – раздраженно сказал Юрковский. – Ты бы шел, Алексей, занялся бы чем-нибудь. Ничего с нами не случится.

Быков сказал:

– Иван делает профилактику. – Он помолчал. – И я тоже.

– Ты не беспокойся, Алешенька, – сказал Михаил Антонович. – Шальных камней нет, все очень спокойно, безопасно.

– Это хорошо, что шальных камней нет, – сказал Быков. – Но ты все-таки будь повнимательнее.

– Притормози, Михаил, – приказал Юрковский.

– Что это там? – спросил Быков.

– Турбуленция, – ответил Михаил Антонович.

– А, – сказал Быков и замолчал.

Минут пятнадцать прошло в молчании. Космоскаф удалился от края Кольца уже на триста километров. Михаил Антонович покачивал штурвал и боролся с желанием разогнаться посильнее, так, чтобы сверкающие обломки внизу слились в сплошную сверкающую полосу. Это было бы очень красиво. Михаил Антонович любил делать такие вещи, когда был помоложе.

Юрковский вдруг сказал шепотом:

– Остановись.

Михаил Антонович притормозил.

– Остановись, говорят! – сказал Юрковский. – Ну?

Космоскаф повис неподвижно. Михаил Антонович оглянулся на Юрковского. Юрковский так втиснул лицо в нарамник, словно хотел продавить корпус космоскафа и выглянуть наружу.

– Что там? – спросил Михаил Антонович.

– Что у вас? – спросил Быков.

Юрковский не ответил.

– Михаил! – закричал вдруг он. – По вращению Кольца… Видишь, под нами длинный черный обломок? Иди прямо над ним… точно над ним, не обгоняя…

Михаил Антонович повернулся к экрану, нашел длинный черный обломок внизу и повел космоскаф, стараясь не выпускать обломок из визирного перекрестия.

– Что там у вас? – снова спросил Быков.

– Какой-то обломок, – сказал Михаил Антонович. – Черный и длинный.

– Уходит, – сказал Юрковский сквозь зубы. – Медленнее на метр! – крикнул он.

Михаил Антонович снизил скорость.

– Нет, так не получится, – сказал Юрковский. – Миша, смотри, черный обломок видишь? – Он говорил очень быстро и шепотом.

– Вижу.

– Прямо по курсу на два градуса от него группа камней…

– Вижу, – сказал Михаил Антонович. – Там что-то блестит так красиво.

– Вот-вот… Держи на этот блеск… Не потеряй только… Или у меня в глазах что-то такое?

Михаил Антонович ввел блестящую точку в визирное перекрестие и дал максимальное увеличение на телепроектор. Он увидел пять округлых, странно одинаковых белых камней, а между ними – что-то блестящее, неясное, похожее на серебристую тень растопыренного паука. Словно камни расходились, а паук цеплялся за них расставленными голыми лапами.

– Как забавно! – вскричал Михаил Антонович.

– Да что там у вас? – заорал Быков.

– Погоди, погоди, Алексей, – пробормотал Юрковский. – Здесь надо бы снизиться…

– Начинается, – сказал Быков. – Михаил! Ни на метр ниже!

Взволнованный Михаил Антонович, сам того не замечая, уже вел космоскаф вниз. Это было так удивительно и непонятно – пять одинаковых белых глыб и совершенно непривычных очертаний серебристая тень между ними.

– Михаил! – рявкнул Быков и замолчал.

Михаил Антонович опомнился и резко затормозил.

– Ну что же ты? – не своим голосом закричал Юрковский. – Упустишь!

Длинный черный обломок медленно, едва заметно для глаза наползал на странные камни.

– Алешенька! – позвал Михаил Антонович. – Здесь в самом деле что-то очень странное! Можно я еще немножко спущусь? Плохо видно!

Быков молчал.

– Упустишь, упустишь, – рычал Юрковский.

– Алешенька! – отчаянно закричал Михаил Антонович. – Я спущусь! На пять километров, а?

Он судорожно сжимал рукоятки штурвала, стараясь не выпускать блестящий предмет из перекрестия. Черный обломок надвигался медленно и неумолимо. Быков не отвечал.

– Да спускайся же, спускайся, – сказал Юрковский неожиданно спокойно.

Михаил Антонович в отчаянии посмотрел на спокойно мерцающий экран метеоритного локатора и повел космоскаф вниз.

– Алешенька, – бормотал он. – Я чуть-чуть, только чтобы из виду не упустить. Вокруг все спокойно, пусто.

Юрковский торопливо щелкал затворами фотокамер. Черный длинный обломок наползал, наползал и, наконец, надвинулся, закрыл белые камни и блестящего паучка между ними.

– Эх, – сказал Юрковский. – С твоим Быковым…

Михаил Антонович затормозил.

– Алешенька! – позвал он. – Вот и все.

Быков все молчал, и тогда Михаил Антонович посмотрел на рацию. Прием был выключен.

– Ай-яй-яй-яй! – закричал Михаил Антонович. – Как же это я… Локтем, наверное?

Он включил прием.

– …хаил, назад! Михаил, назад! Михаил, назад!.. – монотонно повторял Быков.

– Слышу, слышу, Алешенька! Здесь я нечаянно прием выключил.

– Немедленно возвращайтесь назад, – сказал Быков.

– Сейчас, сейчас, Алешенька! – сказал Михаил Антонович. – Мы уже все кончили, и все в порядке… – Он замолчал.

Продолговатый черный обломок постепенно уплывал, открывая снова группу белых камней. Снова вспыхнул на солнце серебристый паучок.

– Что у вас там происходит? – спросил Быков. – Можете вы мне толком объяснить или нет?

Юрковский, отпихнув Михаила Антоновича, нагнулся к микрофону.

– Алексей! – крикнул он. – Ты помнишь сказочку про гигантскую флюктуацию? Кажется, нам выпал-таки один шанс на миллиард!

– Какой шанс?

– Мы, кажется, нашли…

– Смотри, смотри, Володенька! – пробормотал Михаил Антонович, с ужасом глядя на экран. Масса плотной серой пыли надвигалась сбоку, и над ней плыли наискосок десятки блестящих угловатых глыб. Юрковский даже застонал: сейчас заволочет, закроет, сомнет и утащит невесть куда и эти странные белые камни и этого серебристого паучка, и никто никогда не узнает, что это было…

– Вниз! – заорал он. – Михаил, вниз!..

Космоскаф дернулся.

– Назад! – крикнул Быков. – Михаил, я приказываю: назад!