Скотт Вестерфельд - Красавица [litres с оптимизированной обложкой]

Тэлли подняла руку, поднесла капсулы ко рту, но не смогла разжать губы. Она представила себе, как ее мозг исчезает. Как ее стирают, как и ту, другую Тэлли, которая написала письмо. Она посмотрела в прекрасные, умоляющие глаза Зейна. Хотя бы он ни в чем не сомневался.

Быть может, ей не стоило делать это в одиночку…

Дверь заскрежетала. Кто-то попытался открыть ее. Цепочка туго натянулась. Затем на дверь обрушился удар, прозвучавший внутри маленькой будки будто взрыв фейерверка. Чрезвычайники очень сильны, но разве они могут сломать металлическую дверь?

– Давай , Тэлли, – прошептал Зейн.

– Не могу.

– Тогда отдай их мне.

Она покачала головой, придвинулась ближе к нему и зашептала, надеясь, что только он расслышит ее слова в грохоте ударов:

– Я не могу сделать это с тобой, Зейн, и не могу сделать это одна. Может быть, если бы мы приняли по одной…

– Что? Это глупо! Мы же не знаем, как лекарство подей…

– Мы ничего не знаем, Зейн.

Стук прекратился. Тэлли прижала палец к губам. Чрезвычайники не только были невероятно сильны, но еще и обладали острейшим слухом, как хищные звери.

Вдруг ослепительный свет хлынул в щель. По комнатушке дико заплясали тени, перед глазами у Тэлли замелькали светящиеся точки, в ноздри ударил запах плавящегося металла. Режущий инструмент с шипением пережигал цепочку. Еще несколько секунд – и чрезвычайники войдут внутрь будки.

– Вместе, – прошептала Тэлли и, протянув Зейну одну капсулу, сделала глубокий вдох и положила вторую на язык.

Во рту расплылась горечь, чем-то напоминающая вкус раскушенной виноградной косточки. Тэлли проглотила капсулу, и у нее в горле остался кисловатый привкус.

– Пожалуйста, – тихо и умоляюще проговорила она. – Сделай это вместе со мной.

Зейн вздохнул и проглотил капсулу, скривившись от горечи. Глядя на Тэлли, он покачал головой.

– Это может быть очень и очень глупо, Тэлли.

Она попробовала улыбнуться.

– По крайней мере эту глупость мы совершили вместе.

Она потянулась к нему, обвила рукой его шею и поцеловала. Дэвид не пришел, чтобы спасти ее. Он или умер, или ему было все равно, что с ней и как. Он уродец, а Зейн красавец и умница, и он сейчас рядом с ней.

– Теперь мы нужны друг другу, – сказала Тэлли. Их поцелуй еще не закончился, когда в будку ворвались чрезвычайники.

Ночью ударили первые заморозки. Голые ветви покрылись инеем, и деревья заблестели, как стеклянные. Глянцевые черные линии ветвей протянулись за окном, разрезали небо на маленькие кусочки с острыми краями.

Тэлли прижала руку к окну, и холод от стекла перетек в ее ладонь. От мороза послеполуденный воздух стал чище и прозрачнее. «Он такой же хрусткий, как корочка наста на ветках», – подумала Тэлли. Чистота воздуха и ясность мира за окном не давали расслабиться, держали в узде ту часть ее души, что хотела вернуться в полудрему красотомыслия.

Она отдернула руку от стекла и стала смотреть, как медленно, исподволь тает отпечаток ее ладони.

– Нет больше сонной Тэлли, – проговорила она нараспев, усмехнулась и прижала холодную ладонь к щеке Зейна.

– Да что за… – пробормотал он и пошевелился, но ровно настолько, чтобы отодвинуться от ее руки.

– Вставай, красотуля.

Зейн чуть-чуть приоткрыл глаза.

– Затемнить, – распорядился он, обращаясь к интерфейсному браслету.

Комната исполнила его приказ, окно сделалось непрозрачным. Тэлли встревоженно нахмурилась.

– Опять голова болит?

Порой у Зейна все еще случались тяжелые приступы мигрени, продолжавшиеся по нескольку часов, но последнее время они были уже не столь мучительными, как в первые недели после приема лекарства.

– Нет, – буркнул он. – Спать хочу.

Тэлли взяла пульт и снова сделала окно прозрачным.

– Значит, пора вставать. А то на каток опоздаем.

Зейн посмотрел на нее, приоткрыв один глаз.

– Да ну их, эти коньки! Экая мерзость…

– Нет, мерзость – это спать до вечера. Давай вставай, тогда у тебя будет ясная голова. Нам нужно быть просветленными.

– Просветленность – это полная мерзость.

Тэлли вздернула бровь, благо теперь могла это делать совершенно безболезненно. Как красотка-паинька, она сходила к врачам, и ее лоб привели в полный порядок, но на память о ранении она заказала себе флеш-татуировку – черный кельтский орнамент в виде завитка над правым глазом. Завиток вращался и пульсировал в такт биению сердца. Вдобавок Тэлли сделала глазной пирсинг, как у Шэй, – с часиками, идущими наоборот.

– Нет ничего мерзкого в том, чтобы встряхнуться, соня ты эдакий.

Тэлли снова прижала ладонь к стеклу, чтобы зарядиться холодом. Интерфейсный браслет сверкал на солнце, как замерзшие деревья за окном. Наверное, уже в миллионный раз она поискала взглядом на металлической поверхности браслета хоть тоненький шов, место спайки. Но казалось, что браслет выковали из стали целиком, идеально рассчитав размер под запястье Тэлли. Девушка осторожно подвигала браслет на руке, проверяя, не снимется ли он. Она с каждым днем становилась все стройнее.

– Кофе, пожалуйста, – сказала она ласково браслету. По комнате растекся кофейный аромат, и Зейн заворочался в кровати. Когда рука Тэлли достаточно охладилась, она прижала ее к обнаженной груди Зейна. Тот поморщился, но отбиваться не стал, только скомкал простыню и судорожно втянул воздух сквозь зубы.

Наконец Зейн открыл глаза. Его золотые радужки светились, как холодное зимнее солнце.

– А вот это меня здорово встряхнуло.

– Ты же говорил, что встряски – это мерзость!

Зейн улыбнулся и вяло пожал плечами. Тэлли улыбнулась ему в ответ. Он был необыкновенно красив, когда просыпался – дрема еще туманила взгляд, прогоняя лихорадочную напряженность, резкие черты лица смягчались и в нем появлялось что-то беспомощное, что-то от мальчишки, который потерялся и хочет есть. Тэлли никогда не говорила ему ничего такого, иначе Зейн, пожалуй, сделал бы себе дополнительную пластику лица, чтобы избавиться от этого.

Тэлли пошла к кофеварке, перешагивая через кучки не отданной в переработку одежды и грязные тарелки. У Зейна вечно царил беспорядок. Весь пол до последнего сантиметра был завален вчерашними тряпками и посудой. Дверцы гардеробной не закрывались из-за избытка одежды. В таком ералаше проще простого что-нибудь спрятать.

Прихлебывая кофе маленькими глотками, Тэлли подошла к окну доставки и заказала обычную экипировку для катания на коньках – плотные синтетические куртки с подкладкой из искусственного кроличьего меха, штаны с наколенниками (чтобы не больно было падать), черные шарфы, и самое главное, толстые перчатки до локтя. Пока в комнату вываливалась заказанная одежда, Тэлли отнесла Зейну чашку кофе. Он наконец начал приходить в себя.