Джоуи Грасеффа - Элиты Эдема [litres]

Шеф упивается моим гневом. Я хочу скрыть его. Не хочу доставлять ей удовольствие видом моего отчаяния и моих слез.

– Пожалуйста, не причиняй ей вреда! – умоляю я ее. О святая Земля, Ларк жива! Это дает мне маленький шанс на то, что даже в самый беспросветный час может мелькнуть маленький лучик надежды. Но зато теперь, кроме надежды, появилось еще кое-что, что Центр может разрушить, еще один способ угрожать мне. Мне нужно спасти ее, любой ценой. – Я согласна на все. Я позволю вам сделать со своим мозгом все что угодно.

– Глупая наивная девчонка. Ты все еще думаешь, что у тебя есть выбор? Ты все еще думаешь, что можешь долго сопротивляться мне? У тебя стойкий мозг, это правда. Но мы постоянно совершенствуем наши методы. Ты снова будешь Ярроу, от Рауэн и следа не останется. Или кем-нибудь еще. Знаешь, что я сделаю с твоей подругой Перл? Надменной Перл? Я думаю, что превращу ее в самую жалкую крысу во внешних кругах. Бедную, грязную, отчаявшуюся. Девочку, которая всю жизнь провела в подворотне, которая боится всех, кто сильнее ее. Жертву. Да, для нее это в самый раз.

– А Ларк? – ядовито продолжает она. – Что бы мне сделать с ней? Так много возможностей. Как здорово будет сломить это живое, независимое сознание. Превратить противника в хорошего, покладистого союзника. Может быть, она сможет работать на меня! А может, и вы обе – безвольные мелкие боты, которые выполняют то, что им прикажут. Если будешь вести себя хорошо, то, может, я нажму на ту кнопку, которая снова включит ее чувства к тебе. В этом вся любовь. Просто кнопка в мозгу. Просто пара химических реакций.

– Нет, я никогда не поверю в это, – не сдаюсь я. – Мы больше чем просто электрические импульсы в мозге! Вы не можете так поступать с людьми!

Она пожимает плечами.

– Я зашла уже так далеко. Кто остановит меня?

– Я! – хотя это звучит наивно, зная, что она наслаждается этим звуком. – Я знаю, что ты заплатишь за все, что сделала. Ты само зло!

Она тихо смеется, и я никогда не слышала ничего более отталкивающего.

– Зло, – повторяет она, словно говорит с маленьким ребенком. – Ты и другие вторые дети высасываете жизнь из Эдема. Вы забираете наши ресурсы и ничего не даете взамен. Маленькие паразиты, копошащиеся под городом.

Она наклоняется ко мне ближе и шепчет:

– Ты считаешь, что сама можешь принимать решения и устанавливать правила, которые подходят тебе? Цивилизация устроена по-другому. На мне лежит ответственность за Эдем. Моя задача – спасти людей. Без меня Эдем бы оказался в руках самодовольных мятежников, как ты и твои друзья, которые думают, что общество может жить без таинства. Отдельный индивид ничего не значит. Когда я очистила трущобы внешних кругов и стерла воспоминания о нищете и преступлениях из тысяч мозгов, кто-нибудь пожаловался? Нет, я уничтожила отчаяние, и скорбь, и эгоизм, и жестокость, и глупость, которые превратили эти круги в трущобы, и сделала этих людей безопасными, честными, продуктивными членами общества. Я сделала это место раем!

Она отступает и произносит это так, словно действительно верит в это:

– Я добрая женщина. – Улыбка играет на ее губах, прежде чем они снова сжимаются в тонкую бесчувственную полоску. – Но буду убивать, пытать и экспериментировать над любым вторым ребенком, который попадется мне, если это поможет оставаться Эдему безопасным и стабильным!

Она такая же, как Аарон Аль-Баз. Ею движут благородные цели, и она верит, что поступает правильно. Но она не понимает, что уничтожает человечность, чтобы спасти человечество. Сострадание и доброта – это то, что делает нас людьми. «Пожертвуй собой ради человечества, – хочу сказать я ей, – а не жертвуй другими людьми». Но это не поможет.

Меня снова везут вдоль коридора.

– Это все без толку, – говорю я наконец. – Я знаю ваш секрет.

Она резко останавливается, и санитары догадываются остановиться секундой позже. Я задела ее за живое.

– Я знаю о том, что за пределами Эдема есть живой мир.

Один из санитаров смеется, а затем обрывает смех. Ему не положено иметь свое мнение. Шеф, кажется, расслабилась.

– Живой мир? Ты имеешь в виду ту сказку, которую ты рассказывала людям о жизни за пределами Эдема? Лес с цветами, птицами и оленями? Да, Ларк и об этом рассказала.

– Я сама видела! Когда я сбежала из Центра, и землетрясение разрушило иллюзию Экопана и…

Она нетерпеливо трясет головой.

– Игра разума. Сон.

– Это вы мне ее внедрили? – спрашиваю я.

– Нет, но… – Легкое недоумение проскальзывает на ее лице, затем снова появляется непреклонная уверенность. – Ты что, всерьез в это веришь? Вот еще одна причина, по которой ты должна быть под контролем. Если ты будешь распространять такую чушь по Эдему, некоторые люди наверняка поверят в нее, и начнутся общественные беспорядки.

По ее реакции я могу сказать, что она действительно не знает о живом мире за пределами Эдема. Я думала, что непосредственно Центр пытается по каким-то причинам сохранить это в тайне от жителей Эдема. Но если это не так, то тогда как бы все изменилось, если бы можно было доказать им это! Шеф изменилась бы. Изменились бы все! Причины, по которым ей надо контролировать жителей Эдема, просто исчезнут. Нет больше ограниченных запасов. Перед нами целый мир! Люди могут заводить двоих детей без наказания. Троих! Столько, сколько захотят! Мир будет нашим.

Эти мысли заставляют меня содрогнуться.

Однажды мир уже принадлежал нам. Посмотрите, что мы с ним сделали.

Кто-то хранит живой мир в тайне от нас. Если не она, то кто?

Они привозят меня в другую операционную.

– У тебя уже есть опыт. Конечно же, ты была запрограммирована, чтобы забыть обо всем. Потому что наши методики весьма неприятны. Но я полагаю, что, когда к тебе вернулась память, и это тоже вернулось.

Я киваю.

– Отлично, – говорит она со злобной усмешкой. – Ожидание испытания чаще даже хуже, чем само испытание. После всех тех неприятностей, которые ты мне доставила, Рауэн, я рада, что ты пройдешь через всю процедуру. Ты знаешь, я думаю, что первую часть я выполню сама. – Она приказывает всем выйти из комнаты. – Я могу решить сделать что-то непредписанное. Всегда хорошо, когда нет свидетелей.

Все эти ужасы происходят именно с ее одобрения. Что за мстительный кошмар она готовится сотворить со мной, что даже не хочет, чтобы ее приспешники видели это?

Она берет шнур, гибкий по всей длине, но жесткий на конце, и невыносимо медленно подносит его все ближе и ближе к моим глазам.

– Наконец-то, – досадливо произносит она и отводит руку от моего глаза, когда кто-то входит в дверь. – Недопустимо для профессионала опаздывать на операцию.

– Я бы никогда не пропустил операции над этим объектом, – доносится мужской голос. – Ничто на свете не заставило бы меня пропустить ее.