Сергей Яковенко - Омут

Я прекрасно помнил этот матч. Мы смотрели его вместе с кумом. Он и в тот раз зазывал меня в пивную. Я отказался. Тогда Лёха просто приехал в гости, взяв в каком-то элитном супермаркете пару кило свежих раков и упаковку чешского пива. Маша накрыла потрясающий стол, и мы все вместе болели за киевлян, хотя в играх национального чемпионата откровенно недолюбливали динамовцев, как принципиальных соперников харьковского «Металлиста». Это был замечательный вечер. Наши выиграли. Голы были красивыми, настроение прекрасным, а жизнь казалась безоблачной и бесконечной.

На этот раз всё складывалось совсем иначе. Безоблачностью здесь и не пахло. Скорее, наоборот – над головой сгущались такие тучи, от которых мурашки бегали по коже, а дрожь в руках никак не хотела исчезать. Единственное, в чём я теперь был уверен, – это в результате предстоящего матча и в том, что могу с его помощью получить те деньги, которые нам с Юлькой были жизненно необходимы.

Если бы я знал, насколько ошибаюсь, то те тучи, которые сгустились над головой, показались бы лёгкими белоснежными облачками. Я провёл в этом мире почти целый месяц, но так до сих пор и не научился в нём жить, не допуская нелепых ошибок.

Отыскав ближайшую букмекерскую контору, сделал ставку на победу «Динамо» со счётом один – четыре. А немного поразмыслив и узнав сумму возможного выигрыша, поставил на игроков, которые должны забить голы. Такая ставка сулила выигрыш около тридцати тысяч долларов, которые букмекерская контора обещала выплатить уже на следующий день. Естественно, при условии, что ставка сыграет.

Букмекер, молодой, смазливый парень лет двадцати пяти, чем-то отдалённо напоминающий Криштиану Роналду, терпеливо разжёвывал мне условия игры на тотализаторе до тех пор, пока не узнал, какую сумму и на каких условиях я готов поставить. Он недоверчиво посмотрел на меня. Затем, всё так же терпеливо повторил условия ставки и замер в ожидании подтверждения. Я поспешил заверить его, что он всё верно понял, но букмекера мои слова не убедили в должной мере, и он спросил:

– Вы хотите поставить две штуки… Простите… Две тысячи долларов на победу «Динамо» со счётом один-четыре? При этом голы должны забить Баженов, Бангура и Милевский?

– Именно. – Я уже с трудом сдерживал улыбку. – Вы всё правильно поняли. Кстати, вам когда-нибудь говорили, что вы на Роналду похожи?

Во-первых, хотелось поскорее уладить все дела со ставкой, а во-вторых, нужно было как-то разрядить обстановку, иначе от напряжения воздух между мной и букмекером мог начать искриться. Однако для него этот вопрос послужил лишним подтверждением моей невменяемости.

– Вы понимаете, что даже в случае победы киевлян с этим счётом, вы не получите свой выигрыш, если голы забьют другие игроки? Ставка сыграет только при условии, что…

– Я всё прекрасно понимаю. И меня больше волнует вопрос, когда я смогу получить деньги, а не при каких условиях выиграю. Когда я смогу забрать тридцать тысяч долларов?

– В случае выигрыша, – снова уточнил «Роналду».

– В случае выигрыша, – подтвердил я.

Тот вздохнул, скорчил снисходительную мину, повёл плечами и вытащил из кармана мобильник. Всё его поведение говорило о том, что я зацикливаюсь не на том. Для чего уточнять сроки выплаты выигрыша, если никакого выигрыша не будет? Такая ставка сыграть просто не может! Её мог сделать либо сумасшедший, либо… Либо сумасшедший! Другого просто не дано!

Отчасти он был прав. В этом мире я и впрямь был носителем самого настоящего диагноза. Ошибся парень в другом: иногда даже сумасшедшие могут знать больше, чем все остальные.

Он отошёл в сторону, коротко с кем-то переговорил и, вернувшись на рабочее место, деловым тоном заверил:

– В случае, если ваша ставка сыграет, вся сумма выигрыша в национальной валюте будет перечислена на банковскую карту в течение суток. Карту вы можете оформить в любом отделении «Ностер-Банка» либо предоставить нам реквизиты вашей действующей карты прямо сейчас, при оформлении ставки. В таком случае деньги будут перечислены на эту карту. Наша букмекерская контора гарантирует выплату…

– Я понял. Этого вполне достаточно. Оформляйте.

После улаживания всех необходимых процедур букмекер наконец выдал мне квитанцию и в очередной раз одарил снисходительным взглядом. Если бы я не знал, в каком мире нахожусь, я, наверное, принял бы этот взгляд за проявление сочувствия. Сложилось стойкое впечатление, что после моего ухода из конторы парень подпрыгнул до потолка и выкрикнул какой-нибудь победный вопль. Что-то наподобие: «Юх-ху!» или «Да-а-а!». Я на его месте, наверное, сделал бы именно так.

Начало матча было назначено на восемь вечера, а в половине седьмого меня ожидал визит туда, откуда вообще не было гарантии вернуться за выигрышем. По привычке вскинул левую руку, чтобы посмотреть на часы, но, увидев пустое запястье, вспомнил, что заложил часы в ломбард. Пришлось спросить время у случайного прохожего, который, вместо того чтобы ответить, потребовал заплатить пятёрку за столь ценную информацию.

В запасе оставалось ещё два с лишним часа. Потратил их на плотный, неспешный комплексный обед и дорогу до районного отделения милиции.

Здание райотдела было огорожено высоким бетонным забором и не менее высокими металлическими воротами, на которых красовалась пара ярко-жёлтых трезубцев на сером фоне. Рядом с воротами – массивная стальная дверь с глазком. Увидев её, вспомнил хоспис. От этого и без того отвратительное настроение испортилось ещё сильнее. Я вдавил кнопку звонка и за забором послышался… даже не звонок, а пронзительный рокот. Щёлкнул замок.

Я открыл дверь и оказался в тесном помещении с небольшим турникетом. Справа находилось широкое окно, за которым открывался вид на двор отделения милиции. Слева, за стеклом, сидел дежурный. Он говорил по телефону и жестом попросил меня подождать. Я приготовил паспорт и уставился в окно. Из здания напротив несколько человек в форме вывели наружу мужчину в спортивном костюме. На его руках были надеты наручники. Он, понурив голову, проковылял к будке автозака и безропотно забрался внутрь.

По спине пробежал табун. При этом я отчётливо почувствовал, как на моих собственных запястьях защёлкиваются холодные браслеты, а спина принимает на себя бесцеремонные толчки нетерпеливых рук конвоиров. Несмотря на плотный обед, в желудке заныло, будто от голода. Я вдруг осознал, насколько необдуманно поступаю, соглашаясь на дачу показаний по делу об убийстве человека, к чьей смерти я, безусловно, причастен. На что я рассчитываю? На то, что у меня деликатно поинтересуются, о чём я говорил с главврачом за полчаса до его убийства? Или на то, что следователь не додумался опросить персонал хосписа? Конечно, додумался! Конечно, опросил! Потому-то меня и вызвал! И охранника опросил, и пожилую медсестру, которая убирала мамину постель… И я очень сомневаюсь, что по крайней мере эти двое описали меня как адекватного, вменяемого человека. А в таком случае, вопросы будут носить несколько иной характер, нежели те, которые представлялись мне накануне. Да и представлялись ли вообще? Я вдруг понял, что вообще не задумывался над тем, что говорить и как говорить.