Сергей Яковенко - Омут

Я пожал плечами.

– Нет, это точная инфа?

– Точная. Деньги верни.

– Ты меня за идиота держишь?

– Нет, кум, не за идиота. – В морду ему давать уже не хотелось. Теперь хотелось просто больше никогда его не видеть. – За мудака скорее. Отдай деньги. Они мне нужны.

– Мне нужнее, – спокойным голосом сказал Лёха, потом кивнул на дверь и скомандовал: – Вали.

Я продолжал сидеть, глядя на него в упор.

– Пошёл на хрен, я сказал. – И в голосе, и во взгляде сквозила весьма конкретная угроза. Он приставил остриё ножа к моему горлу, и я почувствовал, как сталь прикасается к кадыку.

– И что? Зарежешь?

– Не хрен делать. И за меньшую сумму зарезал бы. Отпускаю только потому, что вроде как не чужие. Вали, пока разрешаю.

– Нет, – покачал я головой.

Он некоторое время меня изучал, словно определяя, насколько решительно я настроен, затем отвёл взгляд к ветровому стеклу. В этот момент лезвие ножа отошло в сторону. Я украдкой приподнял левую руку и ударил по запястью. Нож выбить не удалось, но его правая рука ударилась о приборную панель. Лёха тут же занёс её для удара, я едва успел прижаться к двери. Нож почти по самую рукоять вонзился в спинку моего сиденья. Затрещала обивка. Кум зарычал и попытался вытащить его обратно. Я воспользовался секундной заминкой, размахнулся, насколько позволял тесный салон автомобиля, и ударил кума в челюсть. Он отпустил рукоять и двинул меня кулаком в нос. В голове хрустнуло, лицо обожгла дикая боль. Мощным потоком хлынула кровь. Он ударил ещё раз. Я успел закрыть лицо руками и ответил ему ударом локтя. На этот раз получилось приложиться основательно. Лёха взревел и закрыл лицо ладонями. Я схватил нож и с силой рванул на себя. Лезвие вышло из спинки сиденья.

– Ах ты тварь! – заорал я.

Лёха убрал руки от окровавленного лица и посмотрел на меня. Я быстро приставил кончик ножа к его горлу. Он отшатнулся, ударяясь затылком о ветровое стекло, и замер. Под лезвием выступило несколько красных капель. Нож был острым. Я сплюнул сгусток крови и прошипел:

– Давай.

Он тяжело дышал сквозь стиснутые окровавленные зубы. На губах пузырилась багряная слюна.

– Нож убери.

– Считаю до трёх. Раз!

Он зажмурился и, медленно протискивая руку под задницу, по очереди передал мне все три пачки.

– Молодец, – тихо сказал я, бросил деньги обратно в пакет, туда же сунул нож и вышел из машины.

Я снова шагал вдоль проспекта не оглядываясь. Встречные прохожие бросали на меня озабоченные, а то и испуганные взгляды. Некоторые изменяли траекторию движения, старались обойти на почтительном расстоянии. Попадались и равнодушные. Маленькая девочка, лет пяти-шести, некоторое время изучала моё окровавленное лицо, а когда мы разминулись, спросила у мамы:

– А дяде больно?

– Это плохой дядя, – ответила ей та. – Смотри лучше под ноги, а то упадёшь и сама станешь, как этот дядя.

Я оглянулся. Лёхина «девятка» стояла на прежнем месте. Видимо, кум всё ещё приводил себя в порядок после потасовки. Я просто не мог поверить в то, что произошло. Было ощущение, будто весь мир вокруг оказался какой-то одной сплошной декорацией в большом, невероятно дорогом шоу. И если раньше эта глобальная декорация выглядела вполне естественной, то сейчас я словно оказался за её пределами и увидел, как всё выглядит снаружи. Тонкие картонные стены домов, подпираемые досками с обратной стороны, яркая лампа искусственного освещения вместо солнца, натянутая плёнка над головой, имитирующая небо. И люди… Люди, играющие роли, снующие туда-сюда без конца. Люди, не ищущие друг в друге ничего, кроме выгоды. Люди, избавляющиеся от собственных родителей, как от ненужного балласта, которым рано или поздно станут сами. Корпоративное общество с жёсткой моралью и не менее жёсткими принципами. Жизнь во имя материального развития. Предательство, возведённое в статус религии.

Лёхина машина мигнула «стопами» и отъехала от обочины. Я подождал, пока она скроется из виду и медленно побрёл дальше, к дому. Там меня уже ждали.

Тяжесть пакета с деньгами напомнила о том, ради чего, собственно, я всё затеял. Времени оставалось мало. Мария в любой момент могла начать предпринимать меры по моему «обезвреживанию» или по ограничению контакта с Юлькой. Судя по тому, как она себя вела, её терпение было на исходе, а значит, случиться это должно со дня на день. Спрячет дочь, заявится в милицию, объявит мужа невменяемым, а те, будь уверен, особо церемониться не станут. Слишком уж жёсткий подход в корпоративном шоу к бракованному материалу, ломающему систему своей иррациональностью.

Но я ошибся насчёт жены. Точнее – насчёт её терпения. Оно было не на исходе. Оно уже лопнуло. А я слишком поздно это осознал. Я допустил непростительную ошибку, которая в итоге стоила мне слишком дорого.

Отперев квартиру, вошёл внутрь и сразу же ощутил непривычный, чужой запах. Тут же возникло ощущение, что я не один. Пахло мужским одеколоном, смешанным с густым запахом пота. Я прислушался и осмотрел дверные проёмы, ведущие в комнаты. Никого.

– Эй, есть кто дома?

Тишина.

Я мысленно выругался и тихо прошептал на выдохе:

– Паранойя, блин…

После этих слов из спальни и гостиной высыпали несколько крепких мужиков в чёрной одежде и с оружием, которые в один миг повалили меня на пол, заломив руки за спину. Я даже понять не успел, что произошло. Только коротко вскрикнул.

– Лежать! Руки за спину! – зачем-то прорычал один из них, хотя я и без того уже лежал, а в спину мне давило массивное колено. – В пакет загляни! У него пакет с собой был. Да осторожно, блин!

– Бабки и нож, – пробасил мужчина в чёрных ботинках, которые мелькали прямо перед моим лицом. Судя по их размеру, тот был настоящим громилой.

В этот момент на запястьях защёлкнули наручники, и давление на спину ослабло.

– Попался красавец, – сказал тот, что командовал, а потом обратился ко мне: – Ну что, малахольный? Приехали? Допрыгался?

– На ноже кровь. Пакет дай.

– Где понятые?

– Ща позову.

Через минуту в квартиру вошёл сосед Егор Семёнович и незнакомая женщина средних лет. Оба хмуро смотрели на меня.

– Паспорта с собой? – спросил у них главный.

Те закивали.

– Юра, займись.

– Задержанный – Семёнов Николай Евгеньевич, – лениво вещал Юра. – При задержании сопротивления не оказывал. При себе имел нож и пакет с иностранной валютой в сумме… Сколько там?

– Оставь пока пустое поле.

– Угу. Та-а-ак… Валюта пересчитана в присутствии понятых… На ноже – следы крови. Лицо задержанного имеет следы насильственного воздействия.

– Блин, пальцы! Пальцы, дебила кусок!

– Да знаю! Я же в перчатках!

– Да фиг чего ты знаешь? Сотрёшь! За лезвие бери! За торцы!