Екатерина Вострова - Канцелярия счастья. Академия ненависти и интриг

— Конечно, — она легко улыбнулась.

— Дьявол кроется в деталях, не так ли, Кора? И я советую тебе поделиться с нами подробностями твоей чудесной истории прямо сейчас. Иначе полицейские допросы покажутся тебе чаепитием на великосветском приеме. Ты видела того, кому принадлежал чип? Она была жива на момент вашей последней встречи? Зачем ты пыталась попасть в распределительный центр?

Ответить Мора не успела. Эдмонд странно дернулся и внезапно смутился.

— Прошу меня извинить. Я буквально на одну секунду, — он решительно шагнул в сторону, поднимая правую ладонь и проводя по ней пальцами левой. Над рукой появилось изображение темноволосой девушки с большими, даже слегка выпученными глазами.

— Сара, я сейчас не один и немного занят. Кроме того, этот канал не для личных звонков…

Девушка махнула рукой, обрывая его на полуслове.

— Я только что видела Верховного Канцлера.

Краем глаза Мора отметила, как вздрогнул дознаватель.

Брови Эдмонда сошлись на переносице.

— Но ты же говорила, что…

Девушка развела руками:

— Именно, — она немного помолчала, а затем добавила: — В смысле, откуда я знаю, о чем ты думаешь? Ты же правильно меня понял?

Инспектор перевел тяжелый взгляд со своей собеседницы на Мору и еле слышно прошептал:

— Чушь какая-то… — затем снова повернулся к телефону. — Сара, я тебя понял. — Он сжал правую руку в кулак, прерывая сеанс связи.

Эдмонд развернулся к двери и, не сказав больше ни слова, направился к выходу.

— Что мне с ней делать, инспектор? — безразлично осведомился дознаватель.

— Накачай чем-нибудь и отправь под конвоем в главный медцентр Скорса, я согласую с нашими и передам распоряжения позже, — это донеслось уже из коридора. Инспектор был не на шутку встревожен. Марк тяжело вздохнул, потирая рукой морщинистый лоб.

— Знаешь, девочка, — неожиданно сказал он, — в такие дни я просто обожаю маньяков, убийц и воров. До них Канцелярии нет никакого дела. — он ткнул куда-то в стол, выдавив сквозь зубы: «какой-то малолетка будет указывать…» Раздался низкий гудок, и приятный женский голос спросил, что угодно старшему дознавателю. — Фотон, а также транспорт и конвой для задержанной.

Мора прикидывала шансы — то, что ее отправляли в медцентр, доказывало неуверенность инспектора в составе преступления. Иначе бы уже везли прямо в Канцелярию, ведь так? По крайней мере, в это очень хотелось верить.

В кабинет вошла неприметная девушка с небольшим черным пистолетом. Это и были те самые фотоны, пули которых вызывали паралич?

Додумать Мора не успела.

Перед глазами мелькают разноцветные пятна. Ей снова десять. Она видит мир таким большим!.. Вокруг улыбающиеся люди, облаченные в белые халаты. Ее ведут за руку по широким коридорам. Рядом только друзья, здесь ее любят и всегда ждут.

Все проблемы остаются в прошлом, а прошлое остается в серебряной жиже, вытекающей из плотных трубок, которыми окутано тело.

Добрый доктор дарит ей толстый синий блокнот, и она рисует в нем в перерывах между сеансами. Нечеткие черно-белые картинки. Маленький фонтанчик с волшебными рыбками, попугайчиков и апельсиновые деревья. От ее прошлого осталось только это, все остальное стекло по прозрачным трубкам вместе с горечью обид и разлук. Остались только рыбки и бесконечная преданность доброму доктору.

«Ты недооцениваешь Канцелярию» — фраза звенит в сознании, отзываясь эхом. Кто ее сказал? Когда?..

Добрый доктор сменяется суровым мужчиной в военной форме, блокнот отправляется в щель между дверным косяком и стеной в маленькой тесной коморке, лишенной окон.

Больше нет улыбающихся лиц и широких коридоров. Они забыты, запрятаны в самые дальние уголки сознания. Собственное имя звучит непривычно и чужеродно. «Мора…» Разве это она?

— Мора!

Резкий удар по щеке заставил встрепенуться. Девушка вынырнула из сна, моментально забыв, о чем он был.

Больничная кровать была в несколько раз лучше, чем та, на которой обычно спала Мора. Девушка вжалась в мягкий матрас, пытаясь сфокусировать зрение.

— Ты очнулась? Слышишь меня? У нас мало времени!

Перед глазами мелькнула помятая физиономия с рассеченной скулой. Рубашка порвана, волосы слиплись и выглядят так, будто их вываляли в помоях.

— Это я! Йон! Прошу, у нас мало времени!

Главным уроком, который вынес Йон после пробы сил в Пагошете, было то, что никогда не стоит выходить на поле без защитного костюма. Даже если ты не собираешься играть, следует запомнить, что предосторожность никогда не бывает лишней.

Зато теперь у него болело буквально все: руки, ноги, спина… Даже кончики пальцев то и дело начинали дергаться. Сара уговаривала его сходить в медицинское крыло, Алон грустно покачивал головой и выдавал что-нибудь вроде: «Незалеченная травма к темной стороне привести может, слушать друга своего должен ты».

Тем не менее Йон их не слушал. Он ощущал, что и так стал приковывать к себе слишком много внимания, хотя и прошла всего пара часов. Правда, тот же Алон на это довольно посмеивался и заявлял, что теперь, когда кто-то смотрит в их сторону, он может быть спокоен: пялятся не на его шрам, а на лучшего в мире защитника.

В обед на Йона косились старшекурсники, кто-то вздыхал.

Даже Мила, ведя их к следующему кабинету, шепнула: «Не вздумай отказаться от места в команде».

Урок методов математических вычислений вела высокая и тощая женщина неопределенного возраста. Она была одета в старомодное платье, а черные волосы были собраны на голове в высокую и очень вычурную прическу. Первым, что кадеты услышали от нее, было:

— Святая бюрократя! Вы что, не в состоянии рассесться по номерам? И как я должна вас тогда различать!

Успевшие занять места дети спешно вскочили. Столы здесь, как и в других кабинетах, были выставлены в одну линию. Йон с сожалением глянул на Алона и отсел на третий с краю стул. На второй приземлилась Сара, а справа, смерив соседа полным презрения взглядом, сел Эдмонд.

— Что ж, я надеюсь, вы отняли у меня время в первый и последний раз. Меня зовут госпожа Элеонора. Я учу кадетов уже больше тридцати лет. И за этот не столь большой по меркам истории срок действительно думающих учеников набиралось не слишком много. На пятом курсе я преподаю прикладную физику, но, поверьте, там все еще печальнее. И это несмотря на то, что вы должны быть, по сути, лучшими из лучших.

Ученики молчали, боясь пошевелиться. Строгая госпожа внушала трепет и страх. Йон, в очередной раз почувствовав, что заныла спина, осторожно повел плечами, стараясь не издать никакого шороха.

— Второй номер!

Громкий голос преподавателя заставил мальчика буквально подскочить на месте, несмотря на то, что обращались совсем не к нему.