Екатерина Вострова - Канцелярия счастья. Академия ненависти и интриг

Мора встала со стула и медленно двинулась к нему. Она была грациозна, движения были плавными и отточенными. Девушка подошла совсем близко, и поэтому ей пришлось слегка поднять голову, поскольку Йон был значительно выше ее.

— Ты мне нравишься, Йон. Ты не самый плохой человек в этом мире.

Он слегка наклонился ей навстречу, пытаясь поймать ее губы своими, но Мора легко увернулась от него.

— Ты мне правда нравишься, быть может, в другой жизни мы были бы друзьями, но…

Он все еще всматривался в карие глаза, раз за разом теряясь в черноте ее зрачков. Она была совсем близко, после стольких лет поисков, он, наконец, нашел ее. Так почему же сейчас было так горько? В другой жизни… знала бы она, но она не знает.

— Но? — Горло пересохло, и звуки давались с трудом.

— Но я не верю тебе. — Твердо сказала она, глядя ему в глаза, — Я убедила отца, что ты на нашей стороне, и не могу отделаться от ощущения, что совершила самую фатальную ошибку в своей жизни. — Она царапнула ноготком его по мочке уха, словно предлагая наклониться поближе.

Он наклонился, и его обожгло дыханием:

— Ты мне нравишься, Йон. Но если ты нас предашь, я лично вспорю тебе живот и накормлю собственными кишками.

— Как-то это не вяжется с образом нежной девушки.

— Я — нежная. — Усмехнулась она. — И ножом буду орудовать очень нежно. Я все же медик.

С этими словами она развернулась и, слегка покачивая бедрами, подошла обратно к стулу, снова опустив взгляд на потрепанную синюю тетрадь.

Йон сделал несколько шагов к ней, но девушка только махнула рукой в сторону двери.

Он не хотел уходить, но один взгляд на карандашный рисунок в таинственной тетради смог подействовать на него куда сильнее любых угроз.

Маленький фонтанчик в кругу деревьев — он узнал его с первого взгляда. Йон попытался сказать хоть что-то, продлить мгновенье, но, почувствовав, как начинает предательски щипать в глазах, развернулся и молча вышел из комнаты.

Вздохнув поглубже, он мысленно приказал себе выкинуть из головы лишние мысли. Передатчик, что он только что сунул в карман Море, требовал детальной настройки.

Йон не смог вовремя взять себя в руки. Сорвался, а когда пришел в себя и понял, что натворил — было поздно. Под распластавшимся на полу Эдмондом расползалась кровь.

Йон несколько секунд колебался, но все же не смог оставить того лежать одного в луже собственной крови. Взяв рыжего на руки, он побежал в медкорпус.

Дежурный врач, увидев состояние пациента, сразу взялась за дело, и Йон был выставлен из палаты прочь. Пришел в себя Эдмонд только на третий день, и все это время Йон только и мог, что думать о своем поступке.

— Слышал, рыжий попал в переделку? — Алон бесконечно радовался вестям о проблемах рыжика, даже не догадываясь, какими проблемами могла обернуться вся эта ситуация для Йона.

Лисса же демонстративно с ним не разговаривала, замечая только Алона. Она строила тому глазки, улыбалась и периодически ненароком касалась его руки.

Наверное, поэтому Йон был бесконечно рад, когда Эдмонд наконец очнулся и его попросили зайти к нему в палату. Если его бы сейчас исключили — это было бы не так ужасно, как видеть двух его близких людей флиртующими друг с другом. Хоть он сам заверил Алона, что между ними с Лиссой ничего нет, и он совсем не против уступить девушку другу — это было неправдой. Он не хотел отдавать свое рыжее солнышко никому.

В палате Эдмонда, между тем, не обнаружилось никого постороннего.

— Это я просил позвать тебя. — Чуть откашлявшись, ответил на невысказанный вопрос его школьный враг.

Лицо Эдмонда все еще было желто-лиловым от отеков, но глаза уже не были такими заплывшими, как в первый день. Йон еле смог выдавить улыбку.

— За такое не просят прощение, но я все же скажу. Я виноват. Извини.

— Хм… — Эдмонду, похоже, ситуация нравилась. — Да, ты прав, за такое прощения не просят. Но меня больше волнует другое — почему ты все еще здесь?

— О чем ты? Ты же сам меня позвал.

— Я не о палате, я о кадетском корпусе в целом. — Отек на губах делал мимику скупой, но весьма жуткой, и Йон невольно вздрогнул от получившегося оскала.

— Потому что ты пока не дал показаний?

— Но ведь у них куча датчиков в коридоре. Все и без того знают, кто меня разукрасил. — Логично предположил Эдмонд, пожав плечами.

— Скорее всего. — Йон обреченно вздохнул, подходя ближе к кровати и опускаясь на кресло для посетителей.

— И с тобой за это время ни разу не поговорили?

— Нет.

— Значит, они действительно ждут моих показаний. — Эдмонд снова состроил нечитаемую жуткую гримасу, — свобода выбора, побери ее!

Он стукнул кулаком по кровати и тут же дернулся — очевидно, это причинило ему боль.

— Ты должен радоваться. — Скривился Йон. — Ты, наконец, выиграл. Теперь в нашей группе ты будет единоличным лидером.

— Ты издеваешься? Последние два года я держусь на чистом упрямстве. Половина кадетов ждет, когда один из нас сдастся, чтобы поддержать победителя, а вторая уже давно набилась к тебе в друзья.

— Ну, у тебя тоже есть друзья.

— У меня есть только те, кто готов кинуть меня в любой момент. Хоть бы один пришел навестить сюда.

Взгляд Эдмонда был печальным. Йон не знал, как относиться к вырвавшемуся признанию — четырехлетняя вражда не может исчезнуть бесследно. Немного поколебавшись, Йон все же решился.

— Мы можем быть друзьями. — он протянул руку. — Меня отчислят, и ты будешь моим крутым другом инспектором, к которому я буду бегать за помощью. Если меня, конечно, в тюрьму не посадят. Но даже если посадят, то когда-нибудь я же выйду. Так что соглашайся. Я буду отличным специалистом по криминальной среде. Стану кем-то вроде крестного отца. Давай же! Это предложение, от которого нельзя отказаться.

Эдмонд нервно хихикнул.

Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза, а затем рыжий все же пожал протянутую руку.

За последующие две недели, пока Эдмонд отсутствовал на занятиях, к Йону так никто и не подошел. Это было довольно странно, но зато когда рыжего наконец-то выпустили, все встало на свои места. За завтраком тот бодро вошел в зал и, как ни в чем не бывало, сел за стол по правую руку от Йона. Сидевшая слева Сара не повела и бровью, но вот пришедший минутой позже Алон сильно возмутился.

— Что он здесь делает?!

— Собираюсь съесть пудинг. — Рыжий состроил умильную физиономию и выразительно ткнул пальцем в тарелку.

— Он теперь с нами. — Мягко пояснил Йон, стараясь не провоцировать друга на агрессию.

Конфликта удалось избежать, Алон не был сторонником публичных споров. Впрочем, это не мешало тому прожигать Эдмонда взглядом весь оставшийся вечер. Остальные же пополнение за их столом приняли философски.