Андрей Шипилов - И упало Слово

— Поражения? — изумился Корчак. — О каком поражении вы говорите, если совершено очевидно — что победа над нацизмом уже у нас в руках!

— Победа над нацизмом — еще не победа, Ян, это всего лишь тактический успех, в борьбе с нашими главными врагами, человеческой беспечностью, ленью и глупостью.

— Поясните, я не понимаю, что вы имеете ввиду, — растерялся Корчак.

— Скажите мне, Ян, — вздохнул Йоган, — а вы еще задумывались над тем, что нас ждет после победы над нацизмом. Вот сейчас, когда вы уже увидели наш новый мир, что вам кажется наиболее ценными его достижениями.

— Все! — твердо сказал Корчак, — тут невозможно выделить что-то отдельное, — ощущения и впечатления переполняют меня.

— Расскажите! Торопиться нам некуда. Расскажите подробно!

Корчака как провало. Слова сами полились из него потоком. Не в силах сдерживать переполнявшие его эмоции он говорил, говорил, говорил. Йоган слушал внимательно и не перебивая.

— Возможность иметь семью, возможность воспитывать и любить своих детей, — тихо начал перечислять он, когда Корчак закончил, — возможность строить планы на десятилетия вперед, возможность заниматься тем, чем ты хочешь, одeваться, как хочешь, жить, где хочешь и самому решать, как распоряжаться своим временем. И даже простая возможность съесть обычное яйцо, когда тебе самому захотелось, а не когда тебе разрешат. Вам все это кажется величайшими ценностями и достижениями. Потому что вам пришлось с боем завоевывать эти простые очевидные права, и вы знаете их реальную цену. А вот вашим детям, так уже не будет казаться. Они будут иметь все это с самого рождения, они привыкнут ко всему этому с пеленок и будут все это воспринимать, как данность, как нечто само собой разумеющееся. А вашим внукам и правнукам все это будет вообще казаться чем-то совсем несущественным и ничего не значащим.

— Наверное так и будет, — согласился Корчак, — а вы думаете, что так не должно быть?

— Если человек что-то мало ценит, — воскликнул Йоган, — он легко пожертвует этим, и с готовностью обменяет на что-то сиюминутное и не значащее, что только покажется ему важным.

— Неужели вы думаете, что наши правнуки могут отказаться от наших завоеваний ради каких-то ложных целей?

— Я хочу сказать, что это обязательно будет, что это — неизбежно! — жестко сказал Йоган. — Пройдут десятилетия, и новые поколения забудут о том, что свобода, которой они обладают досталась ценой величайших жертв и усилий. Они не будут ценить эту свободу так, как ценим ее мы, у них будут другие приоритеты, другие ценности. Даже сейчас, некоторые из людей нашего мира, из тех, кто родился на наших вольных территориях и получил свободу просто по праву рождения, уже готовы обменять ее на бонусы или общественное положение. Даже сейчас некоторые из ваших лагерников готовы отказаться от свободы, если им предложить «комфортный лагерь» с добрым хозяином, который будет о них заботится. Это сейчас! Когда мы пока еще знаем реальную цену свободы. А что говорить о будущем!

Йоган встал, подошел к распахнутой двери балкона и кивнул головой на ночную панораму поселка.

— Даже вот прямо сейчас, когда мы с вами сидим тут и беседуем, может быть там, по улицам этого поселка бегает ребенок, которому в будущем предстоим стать новым «великим вождем» и увести человечество к очередной ложной цели, подальше от свободы.

Корчак содрогнулся, когда представил себе эту картину.

— Но ведь так не может быть, — возразил он нерешительно, — принципы вашей конфедерации, они настолько просты, понятны и соответствуют чаяниям человека, что трудно представить, чтобы кто-то добровольно отказался от них.

— Это — всего лишь слова! — воскликнул Йоган, — а словам можно придать любой смысл. Любую фразу при желании можно истолковать противоположным образом. Кто знает, может быть лет через сто разные «толкователи» постепенно исказят смысл этих принципов, и он станет настолько чудовищным, что вы будете сами мечтать отказаться от них. Если бы у вас была возможность перенестись на двести лет в будущее, Ян, какие воспоминания о Спасителе вы бы застали там? Вполне возможно, что вы не узнали бы себя самого, вам бы приписывали мысли, которых у вас не было, слова, которые вы не говорили, и рассказывали бы о поступках, которых вы не совершали. А ваши нынешние, настоящие мысли, слова и поступки, носили бы там преступный характер.

— Но ведь должен же быть какой-то способ предотвратить это! — воскликнул в ужасе Корчак.

— Такого способа нет! Чтобы совсем предотвратить! Но можно найти способы, чтобы максимально оттянуть момент будущего кризиса. Хотя бы лет на сто, на двести. Чтобы человечество успело повзрослеть, набраться разума, выдавить из себя остатки рабского менталитета. И тогда, может быть у него будет воля и решимость достойно встретить наступивший кризис, и силы, чтобы противостоять ему.

Йоган вернулся в кресло и продолжил уже спокойным тоном.

— Мы сделали многое, чтобы оттянуть тот момент. Мы выстроили нашу административную структуру таким образом, чтобы максимально обезопасить свободу. Мы отказались от единого мирового правительства, разбив мир на четыре самостоятельных независимых территории. Если на одной из них правительство вздумает отказаться от свободы, другие территории смогут попытаться выправить ситуацию. Мы сделали высшим законом свободное перемещение людей и рабочей силы между территориями. Если какая-то территория начнёт душить свободу, то те ее жители, кому это будет не по нраву, покинут такую территорию, тем самым обескровив ее и влив новые силы туда, где ценят свободу. Мы разработали почти идеальный механизм административного противодействия, но этого совершенно недостаточно!

— Я, понимаю, — воскликнул Корчак, — остаются еще главные враги, о которых вы упомянули: человеческая беспечность, лень и глупость. Но с ними можно справиться при помощи психостатистики. Поговорите с Анной, с моей женой, возможно у нее и будет какое-то решение.

— Мы уже поговорили с ней, Ян! — улыбнулся Йоган, — и у нее действительно есть решение. Ваши друзья в центре Ч подготовили, как они говорят, «Слово», которое изменит сознание людей на Земле. И Анна уже начала работать над тем, чтобы внести туда дополнения, которые заставят людей дорожить свободой, как одной из высших ценностей.

— Но, — Йоган сделал Паузу, — психостатистика, — это палка от двух концах, Ян. Где гарантия, что в будущем какой-нибудь другой гений не вбросит в мир другое «Слово», которое сведет на нет все наши достижения.

— Но какому злоумышленнику может прийти такое в голову? — удивился Корчак, — да это и технически невозможно — такая задача не под силу никакому гению-одиночке. За нами, за центром Ч, стояло земное правительство со всей его мощью. Другое дело, что мы распорядились этой мощью не так, как как им хотелось. Но без этих гигантских правительственных ресурсов центр Ч ничего бы не добился! Какое же правительство на будущей свободной Земле будет тратить свои ресурсы на то, чтобы лишить людей свободы? Это — нонсенс.