Андрей Шипилов - И упало Слово

Корчак направился к двери.

— Погодите, — окликнул его Дабл Ви. — переоденьтесь здесь. Вам не стоит показываться в этом мундире в общежитии. Хотя вы и липовый лейтенант госбезопасности, ваши друзья этой формы не поймут и не одобрят. Мундир отдайте капитану Кидду, он закинет его по дороге в ваш кабинет, пусть он там хранится.

— В смысле — липовый лейтенант?

— Этот мундир — как священная корова. Его нельзя надеть просто так, ради шутки или представления, — это криминал. Для того, чтобы разыграть сегодняшний спектакль мне пришлось издать настоящий приказ о зачислении вас в штат госбезопасности. Так что мундир у вас настоящий и удостоверение в нагрудном кармане — настоящее. Но вы там только числитесь , а не работаете.

— Так может и ну его, этот мундир?

— А никто и не заставляет вас его носить. А вот удостоверение вам — пригодится, когда будете информацию собирать. Этот маленький кусочек пластика распахнет перед вами любые двери и развяжет чиновничьи языки лучше любого предписания. Так что пользуйтесь, но не афишируйте.

Ян поднялся на крышу. Капитан Кидд был там.

— Коптер запаздывает, будет через 15 минут, — сообщил капитан.

Корчак вдохнул полной грудью свежий таежный воздух. Солнце село и сумерки почти уже обратились в ночь. Небо у горизонта светлело от отблесков лагерного освещения, и на фоне светлого неба проступал силуэт спасательной вышки ближнего поста.

Корчак вдруг вспомнил, где он видел такую же вышку. Память подхватила его и унесла на пятнадцать лет назад.

Ранее утро, тайга, жуткий холод, и детское тельце, прижавшееся к нему под ватником. Он только что осознал, что они не дойдут. Вышка проступала на фоне неба у горизонта. Но у него уже не хватит сил донести ее до спасательной станции. Если бы он шел один, шансы были бы. Но тридцать килограмм, которые весила девочка, этих шансов ему не оставляли.

— Не бросай меня, — вдруг прошептал ребенок, словно почуяв, о чем он думает.

— Ну-ну, ты что, как я могу тебя бросить.

— У тебя ведь больше нет сил нести меня, я вижу.

Через несколько секунд она вдруг сказала со своей обычной рассудительностью.

— Я маленькая, и скоро умру, — тогда ты сможешь дойти без меня. Но пока я не умру, пожалуйста, не оставляй меня, побудь здесь, со мной.

Корчак развернулся и помчался назад, оставив недоумевающего капитана. Он догнал Дабл Ви в коридоре.

— Что случилось! — отшатнулся тот от неожиданности.

— Я понял! — Сказал Корчак, сглатывая комок в горле, — я понял, почему он пошел на смерть с этими детьми.

— Не объясняйте, — ответил Дабл Ви, пристально глядя на него — я вижу.

«Есть вопросы, ответы на которые вы должны найти самостоятельно» — сказал комендант.

Да, вопросов у Корчака было много. И он не сомневался, что задай он эти вопросы, Дабл Ви или соседям по общежитию, он бы тут же получил ответы, и ответы эти были бы правильными.

Но Корчак понимал, что эти ответы будут слишком «простыми». Получая готовые ответы на сложные вопросы, он упустил бы то огромное количество деталей и нюансов, которые постиг бы, если бы шел к ответу самостоятельно. И как знать, вполне возможно именно в этих нюансах и заключалось самое главное.

«Я попал сюда из лагеря, так же, как и вы», — сказал Рабиндранат Тагор.

«Вы выбились из лагерных работников?» — спросил его Такэда.

Значит — сюда можно было попасть не из лагеря. Но откуда? Такого места «вне лагеря», в мире, который до сих пор окружал Корчака — не существовало!

Мир, в котором до сих пор жил Корчак, был устроен просто и понятно. Лагерь был центром мироздания и его сутью. Человек рождался в Лагере, жил в Лагере, и единственным способом покинуть Лагерь при жизни — было заболеть раком и отправится на Безмятежные Острова.

Но Острова, хотя сами и не являлись Лагерем, были неразрывно связаны с ним, ведь попасть туда, минуя Лагерь было невозможно. Во всяком случае так было в том мире, где жил Корчак.

И сейчас вдруг перед Корчаком возникли очертания некоего места, которое не было Лагерем, но не являлось очевидно и Безмятежными Островами.

Дети, родившиеся в лагере, не знали своих родителей. Женщины и мужчины хоть и жили в разных бараках, но работали бок о бок и свободно общались между собой. Постоянные связи были запрещены, но случайные сексуальные отношения, наоборот, всячески поощрялись. Лагерю были остро нужны дети, будущие работники. Забеременевшая женщина получала множество льгот, перевод на легкую работу, сокращенный рабочий день и специальную обильную витаминизированную диету.

Ребенка она видела только в момент родов, он отнимался от матери и передавался в руки квалифицированных медиков-воспитателей. Но за матерью после родов льготы в порядке поощрения сохранялись еще полгода.

После яслей, детского сада и школы у ребенка были только две дороги, и они не особо отличались. Подавляющее большинство попадало на заводы, шахты, в обслугу, короче — в простые лагерные работники. Но те, кто проявил у себя какой-нибудь талант, при наличии благоволения школьного руководства, могли пройти дополнительное обучение и стать «специалистом»: медиком, инженером, завхозом или производственным руководителем: мастером, бригадиром, прорабом. Последних в среде работников звали «начальнички», именно так, с суфксом «чк», в отличие от администрации — «настоящих начальников».

Хотя «специалисты» и «начальнички» и имели определенные бытовые привилегии, они относились к тем же лагерным работникам, и в административной табели о рангах ничем от них не отличались. Впрочем, упомянутых «бытовых привилегий» им формально тоже не полагалось, просто большинство из них использовало служебное положение и служебные возможности, чтобы «неофициально» облегчить себе жизнь, и на это прикрывали глаза.

Например, Корчак, будучи в управлении ведущим специалистом, обустроил у себя в лаборатории «нелегальное» спальное место, собранное из старых столов, и обычно ночевал там, а не в душном вонючем бараке. Все об этом знали, но относились с пониманием: и работники, и начальство. Однако платой за это удобство была необходимость вставать на 40 минут раньше и бежать к своему бараку — на построение. И там, на построении, рядом с ним стоял в строю старший врач лагерной амбулатории — точно так же прибегавший на построение, как и Корчак.

Настоящими «начальниками» были представители лагерной администрации. Они одевались в хорошую одежду, хорошо питались, жили в благоустроенных помещениях. И, самое главное — у каждого из них была абсолютная власть над любым из лагерных работников. Но попасть в лагерную администрацию минуя лагерь, также было невозможно. В лагерную администрацию попадали те работники лагеря, кто заболевал легкой формой рака, недостаточной для отправки на Острова, и другого способа попасть туда — не существовало.