Андрей Шипилов - И упало Слово

— Как ты могла с этим жить?

— Я не могла с этим жить, —ответила Шарлотта просто, — именно поэтому я сейчас здесь, вместе с вами, в Центре Ч, а не Безмятежных островах, как мои братья и сестры.

— У меня была подруга, — сказала Глинская, — мы дружили с раннего детства, сколько себя помним. В лагере у людей не бывает близких отношений, но мы были исключением, мы не могли жить друг без друга, она была моей семьей, а я — её. Она была на год младше меня, но я специально осталась на второй год, и получила клеймо «недоразвитой», чтобы быть с ней в одном классе. Мы даже внешне были похожи, обе рыжие, с вьющимися волосами. Мы вместе прошли через ужасы лагерной школы, через кошмар «физкультурного обучения». А потом она заболела лейкозом и ее отправили на Безмятежные Острова. Как же я была счастлива за нее, что хотя бы она вырвалась из этого кошмара. Эту радость даже не могло омрачить горе расставания. Я понимала, что надежды мало, но я мечтала, что может быть, когда-нибудь окажусь на том же острове, что и она… А теперь…

Елена вдруг разрыдалась в голос. Стар вскочил с места, обнял ее и стал гладить по голове.

— А я еще искал способы, как победить Коррупционеров! — с горечью сказал Тагор, — как бы эти ребята ни были плохи, они по крайней мере честны и не стоят из себя благородных рыцарей. Лучше я буду с ними, у них по крайней мере без обмана, и сразу ясно, что есть что!

— Вам сейчас плохо и тяжело, — сказала Анна, — нам всем сейчас плохо и тяжело. Но не стоит из-за этого метаться от одной крайности в другую. Почему вы думаете, что вам надо быть «с кем-то», когда нам всем, кто здесь собрался, достаточно быть просто друг с другом. Мы уже достаточно сильны, Тагор, чтобы сражаться на равных и с Земными Властями и с Коррупционерами. Они еще не знают, что на поле боя появился третий противник, и в этом наше преимущество.

Она повернулась к Корчаку

— Ян, не останавливай меня, — я сделаю то, о чем мы говорили вчера, — теперь, когда мы знаем, ты не вправе меня останавливать.

— Я не буду останавливать, я буду помогать, — хмуро сказал Корчак.

— Стар, Тагор, возьмите себя в руки, — мне будет нужна ваша помощь, прямо сейчас!

Анна тронула Глинскую за плечо

— Не плачьте, Елена, — скоро у них праздник, День Рождения Вождя. О, уверяю вас, они запомнят этот праздник надолго! Это будет последний День Рождения Вождя, который отпразднуют на Земле.

Дабл Ви встретил их темным хмурым взглядом. Было заметно, что он едва сдерживает гнев. Он славился своим умением управлять эмоциями, но сейчас было заметно, что он едва контролирует их.

— Вот ведь какая история случилась, — начал он тусклым и внешне спокойным голосом, — ко дню рождения Великого Вождя во всех Лагерях проводят для работников праздничные концерты.

Вот и неделю назад, на последнее празднование его дня рождения, тоже везде прошли концерты, во всех Лагерях. Вы знаете традицию? В каждый такой концерт обязательно включается маленькая одноактная пьеска, комедийного содержания, непременно с моралью, в воспитательных, так сказать, целях.

Каждый год сочиняется новая пьеска, на новую тему, с новой моралью. И в этом году тоже была такая веселая пьеска, под названием «Свихнувшаяся мать». И цензорам и устроителям очень понравилась: смешная, свежий сюжет. О том, как лагерная работница вообразила себя специалистом по воспитанию детей и решила, что она может воспитывать своего новорожденного ребенка самостоятельно, пытается спрятать его от медиков. Все, конечно, заканчивается благополучно, как и положено в таких пьесках. Ребенок не пострадал и передан в руки специалистов, а свихнувшуюся работницу направляют на лечение.

Но вот ведь какое дело, то что показалось устроителям смешным, у лагерных работниц вызвало совсем иную реакцию. Все концерты оказались сорваны из-за массовой истерики зрительниц. Кое-где ситуация оказалась на грани бунта: работницы едва не штурмовали школы, желая увидеть «своего» ребенка.

С большим трудом удалось взять все под контроль. Психологи до сих пор работают во всех лагерях, днем и ночью, всё вроде стабилизировалось. Но повсюду производительность труда все еще на 20 процентов ниже нормы. Я вас хочу спросить, вы ничего об этом не слышали?

— До меня доходили слухи, — сказал Корчак, — но без подробностей.

— Без подробностей? — взвился Дабл Ви, — Я вам сейчас подробности расскажу! Сразу кинулись искать автора и удивительное дело — автор — неизвестен. И непонятно, каким образом пьеса попала в цензурный комитет. Вообще непонятно откуда она взялась. Никаких следов!

Ну там хоть и не такие гении сидят, как вы, но и не дураки. Поняли, что единственное место откуда такая пьеса могла просочится — это система наших исследовательских центров. Вот теперь выясняют, из какого конкретно. На днях к нам комиссия прилетает! И вся наша программа — теперь под угрозой закрытия. Вопрос уже внесен в повестку дня.

Дабл Ви встал, подошел к Корчаку и пристально посмотрел ему в глаза:

— А мне вот — не надо выяснять, из какого именно центра! Я — знаю из какого! Вы знаете, друзья мои, я даже об именах авторов этой пьесы догадываюсь! — Короче, — сказал он после минутной паузы, если я до завтрашнего дня не проведу официальное расследование и не сдам им виновного, нашу программу закроют. Если сдам — то ограничат, но, надеюсь — сохранят. Поэтому вы должны сейчас назвать мне виновного. Вот кого назовете, тот и ответит за эту пьесу.

— Я не очень понимаю… — начал Корчак.

— Я — объясню! — перебил его Дабл Ви. — Ни вас, ни Анну, я сдавать не намерен, вы — слишком ценные кадры, на вас вся работа завязана. В вашем центре достаточно других людей, не таких ценных. Вот вы мне сейчас и назовете, кого я должен сдать им вместо вас. Кого-нибудь малоценного. Вы назовете! Вы останетесь целы и невредимы, а тот, кого вы назовете — нет! Пострадает невинный человек и вы, именно вы сейчас решите, ктo именно. Это будет ваше наказание и достаточная гарантия того, что вы впредь не позволите себе таких заскоков. Итак, я слушаю.

— Мы уже обдумали этот вопрос, — ответила Анна, вытащила из портфеля папку и положила ее на стол Дабл Ви. — Здесь — результаты проведенного вами расследования и здесь уже указаны все виновные в произошедшем.

Дабл Ви посмотрел на нее с изумлением.

— Поскольку читать и вникать долго, я объясню все на словах, — продолжила Анна, — Помните, мы с вами обсуждали программу создания текстов двойного назначение. Таких, которые вызывали бы разную реакцию у разных социальных групп, у лагерных работников одну, а у администрации, например, другую. Программа была утверждена и запущена в работу. В точном соответствии с графиком программы был создан текст образца и отправлен для проверки в столичный департамент информации. На этот документ был поставлен гриф «совершенно секретно».