Андрей Шипилов - И упало Слово

И тот ничуть не расердился, и не возмутился, что простая разносчица кофе сделала ему, сенатору, замечание. Он извинился и переставил кресло.

Группа математиков, которых вызвал Гюнтер для того, чтобы обсудить выкладки Корчака, ничуть не смущалась присутствия сразу четырех высших сановников и вела себя не то, что свободно, а чуть ли не развязно.

— Можно я возьму ваш кофе? — спросил один из них Катерину, — вы ведь все равно не пьете.

У Корчака даже возникло странное ощущение, что не ареопаг, а именно эти три математика — самое главное начальство в этой комнате, и в следующий миг он понял, что так оно и есть. Вот именно в этот момент от мнения этой тройки, от принимаемого ими решения зависели все дальнейшие события, и члены ареопага, понимая это, отдали им на какое-то время власть и инициативу, добровольно уйдя на вторые роли.

Математки засыпали Корчака вопросами, и он поразился, как быстро они ухватили суть дела.

— Погодите, так у нас надолго затянется, — сказал он, — возьмите вот этот чип, там записано все уравнение целиков, со всеми вариациями. Я думаю, вы сами сможете подставить ваши данные и видоизменить под них формулу. Так будет гораздо быстрее.

Гул в комнате сразу стих и на Корчака обрушилась резко наступившая тишина. Он огляделся. Все смотрели на него с удивлением. Математики жадными взгядами смотрели на чип, лежащий на столе, но не прикасались к нему.

— Простите, Ян, — прервал, наконец, тишину Йоган, — верно ли я вас понял. Вы готовы поделиться с нами своим открытием? Вы сами, добровольно, отдаете нам ваше уравнение? На каких условиях вы хотите это сделать?

— Я не очень понимаю, что вы подразумеваете под условиями, — сказал Корчак, — земное правительство пользуется моей формулой, как ему заблагорассудится и не спрашивает меня об условиях. Так что, думаю, будет правильно, если и вы будете ею пользоваться безо всяких условий. Это, по крайней мере, гарантирует равновесие.

— Йоган имел ввиду другое, — мягко заметила Мария, — человеку вашего мира это действительно сложно понять, — один из базовых принципов нашей конфедерации гласит, — что ни один труд, ни одно деяние на общее благо не должно оставаться невознагражденным. Если вы передаете в наше распоряжение вашу интеллектуальную собственность, вы должны получить за это компенсацию. Говоря об условиях, Йоган спрашивал вас о том, какое вознаграждение вы хотели бы получить за вашу формулу.

— Это, конечно, приятно, — улыбнулся Корчак, — но я не знаю, какие вознаграждения приняты в вашем мире. Для меня достаточная награда, что вы так высоко оценили мой труд.

— Нет, так нелья… — начал Йоган, но Мария жестом руки остановила его.

— Ян Корчак, — сказала она официальным тоном, — на правах председателя, от имени ареопага благодарю вас за переданную нам интеллектуальную собственность и заверяю вас, что вам будет предоставлена достойная компенсация. Отныне вы будете пожизненно получать установленный законом процент от доходов, которые возникают вследствие использования вашего уравнения и от экономии, которая будет получена с его помощью. Права на получение дохода так же сохранятся за вашими наследниками в течение пятидесяти лет.

Корчак не очень понял смысл сказанного, но видимо это заявление уладило какие-то формальности. Математики сразу ухватили чип и убежали, крикнув на ходу: «Спасибо!». Вместе с ними улетучились шум и суета.

— Уф! — воскликнул Йоган, — с наслаждением вытягивая ноги в проход, — как же меня утомляют эти специалисты. Совершенно бесцеремонные люди!

— Я думаю, что теперь пришла пора выслушать нашего гостя, — сказала Катерина, — его уравнение показала мрачную картину, но, насколько я понимаю, у него есть какое-то готовое решение.

— Ни на какое сотрудничество с нацистами я не соглашусь! — резко сказал Йоган.

— Погодите, Йоган, — оборвала его Мария, — вы еще ничего не слышали, а уже делаете выводы.

— Говорите, Ян!

— Если, очень кратко, — самую суть, — сказал Корчак, — то расклад такой. Сейчас на Земле есть три силы. Одна из них, — ваш вольный мир, технологически развитый, больше всего напоминающий ту цивилизацию, которая была на Земле до Великой Гибридной войны. Я еще не знаю толком, какая у вас царствует идеология, но надеюсь, она противоположна тому «нацизму», который царствует в моем мире. И насколько я понимаю, вы не приемлете рабства.

— Рабство омерзительно! — сказал Йоган, — базовые юридические принципы нашей конфедерации построены так, чтобы сделать рабство невозможным в любой из его форм.

— При этом, — продолжил Корчак, — у вас, по словам генерала Венка, есть серьезная проблема, — ваш мир мало заселен, у вас — нехватка людей. Зато людские ресурсы есть в нашем мире, но большая часть этих людей — рабы, которые никогда не видели свободы, плохо представляют себе жизнь в отсутствие рабства, и, как показывают наши исследования, многие из них будут испытывать дискомфорт, если у них не будет хозяев, которые принимают за них решения.

— В вашем мире есть еще и так называемые свободные льные люди, — напомнила Катерина.

— Да, есть! Но многие из них, за исключением высших каст, тоже обладают тем же самым рабским менталитетом.

— А ваши высшие касты и есть — самые настоящие нацисты! — воскикнул Йогнан, — и именно нацисты принимают в вашем мире решения, все ваши высшие чиновники — нацисты, все ваше правительство — нацисты! И именно с ними нам придется договариваться?

— Погодите, Йоган, — прервал его Гюнтер, — давайте дослушаем Яна до конца. — Третья сила, которую вы, упомянули, Ян, — это ваш центр Ч, насколько я понимаю. Как вы видите вашу роль?

— У нас есть способ изменить сознание рабов, — сказал Ян, — мы можем вытащить из их сознания рабский менталитет и сделать их достойными гражданами вольного мира. Мы можем в очень короткие сроки заставить наш мир отказаться от нацисткой идеологии, лишить нацистов влияния в нашем мире.

— Извините, Ян, при всем уважении к вам, — то, что вы декларируете, не выглядит убедительным, — сказала Мария, — легко сказать «мы можем», но история еще не знала случаев, чтобы большая часть человечества вдруг взяла бы и резко поменяла свое сознание на противоположенное. Вы говорите «мы можем», но нужны более веские аргументы, нежели слова.

— Вы ошибаетесь, — возразил Ян, — в истории человечества было много примеров, когда оно резко меняло и свои взгляды на противоположные и свой менталитет. На том чипе, что я вам дал, есть такие примеры. Вспомните, сколько людей в одночасье превратились из язычников в христиан или мусульман.

— Да, точно! Религия! — воскликнул Гюнтер, — вы спрашивали Яна о «более веских аргументах», Мария? Вы забыли, что перед вами сидит человек, которого в лагерях почитают почти за Бога, чье изображение на иконах висит сейчас чуть ли не над каждыми нарами!