Андрей Шипилов - И упало Слово

— Это Флаффи! — сказала женщина, перехватив взгляд Корчака, — для человека из вашего мира это может выглядеть непривычно, для вас там звери — существа безмозглые. У там вас даже нет такого понятия, как «домашнее животное». А для нас они — могут бы личностями, партнерами и членами семьи. Флаффи — член моей семьи.

— Этот зверь, он — член вашей семьи? — искренне удивился Корчак.

— Она, — поправила его женщина, — Флаффи — девочка! Кошечка!

Зверек, услышав свое имя, потянулся всеми четырьмя лапками, громко уркнул и потерся мордой о руку женщины

Вошла белокурая девушка, видимо, та самая Маргарита, и поставила на столики с кофе и печеньями.

— Итак, я слушаю вас, лейтенант, — сказала женщина.

— Мне нужно поговорить с Ареопагом, — сказал Корчак.

— Считайте, что Ареопаг — это я. У меня есть все необходимые полномочия. Народ предоставил мне верховную властью по отношению к континенту, на котором мы сейчас с вами находимся. В другое время и в других обстоятельствах вам пришлось бы приложить колоссальные условия, чтобы добиться встречи со мной. Мое время расписано по минутам на неделю вперед и выкроить время в этом расписании — непросто. Но, учитывая, что вы первый сотрудник госбезопасности, который догадался переметнуться на нашу сторону, я сама приняла решение о встрече с вами.

— Переметнуться на вашу сторону? — недоуменно спросил Корчак.

— Конечно, а иначе зачем вы здесь? Я так полагаю, что вы весьма умны, если уже сейчас, до того, как началось открытое противостояние, просчитали на чьей стороне окажется победа и решили заранее переметнуться к будущим победителям, чтобы снять все первые сливки. Разве я не права?

— Боюсь, что нет, — ответил Корчак. — Не сочтите за похвальбу и самонадеянность, но вы слишком преждевременно определили победителя. Кто именно выйдет победителем из будущего противостояния — это зависит сейчас от нас, от тех людей, которых я представляю. От того, на чью сторону встанем мы. Я ведь, собственно говоря, для того и явился к вам, чтобы увидеть все воочию и не ошибиться с принятием будущего решения.

— Погодите, — встрепенулась женщина, — это какая-то путаница! Вы пришли сюда не сами по себе? Вы Ян Корчак? Тот самый человек с объекта 18? Это о вас говорил Генерал Венк? Это с вами он встречался в Бодайбо? Мы же уже несколько дней ждем вас! Почему вы сразу не предупредили наших людей, что вы — от генерала Венка? Мы бы успели собрать ареопаг, пока вы до нас добирались на коптере!

— Я только и делал всё это время, — улыбнулся Корчак, — что говорил вашим людям, что я прилетел от генерала Венка, и упоминал Ареопаг через каждое слово. А мне отвечали, что у генерала Венка нет полномочий на здешней территории, и не ему решать, с кем встречаться Ареопагу.

Женщина резко в сердцах произнесла какое-то короткое слово, значения которого Корчак не знал, и нажала на кнопку на пульте.

— Гюнтер, — сказала она, — можете снимать ваших людей с дежурства, он уже здесь, у меня, сам добрался. Мы пьем с ним кофе и поминаем добрыми словами ваш персонал. И да, теперь уже не обижайтесь, я своей волей принимаю решение поставить на рецепшен своих людей. Ваши бывшие лагерники, конечно очень исполнительны и добросовестны, но все они поголовно страдают синдромом маленького начальника. Передайте всем остальным, что мы вас ждем.

Она обернулась к Корчаку.

— Наши люди караулили вас в аэровокзале, куда прилетают коптеры из аэропорта, но вы каким-то образом просочились мимо них, и попали прямиком к этим тупицам на рецепшене, которые только и думают о том, как бы продемонстрировать свою значимость.

— Я не стал ждать в очереди, — сказал Корчак, — добрался до гостиницы на попутном коптере — меня подвезла одна знакомая девушка, Минамото Юна.

Женщина рассмеялась.

— Как это чудесно прозвучало — «знакомая девушка Минамото Юна»!

— Я сказал что-то не то?

— Да нет, вы просто сказали это без какой-либо иронии, как будто Минамото Юна — это для вас и впрямь — просто «знакомая девушка».

— Но так оно и есть.

Она снова рассмеялась.

— Да уж, чувствую, что сегодня нам предстоит много сюрпризов.

Распахнулась дверь и вошел сухощавый пожилой мужчина с длинными седыми волосами, одетый во все черное: черные брюки, черный пиджак, черную рубашку, черные башмаки. Он молча прошел через комнату и сел рядом с женщиной.

— Знакомьтесь, сказала ему женщина, — это Ян Корчак, уполномоченный представитель объекта 18, он прилетел сегодня утром и добрался до рецепшена на попутном коптере одной своей знакомой девушки, Минамото Юны.

— Одной знакомой девушки? — Недоуменно посмотрел на Корчака мужчина. — Что это значит?

— Понятия не имею, — ответил Корчак, — один только факт моего знакомства с этой девушкой почему-то очень веселит вашу подругу, но причина этого веселья мне непонятна.

— Ой, я же не представилась, — спохватилась женщина, — моё имя — Мария, я являюсь верховным сенатором ареопага от вольных территорий Евразии.

— Я почти ваш тезка, — сказал мужчина, — моё имя Йоганн, — я верховный сенатор ареопага от вольных территорий Северной Америки, и руководитель службы безопасности всей Конфедерации.

— А меня веселит не ваше знакомство с Минамото Юной,— сказала Мария, — а то, что вы называете Юну просто «Знакомой девушкой». Я еще полчаса назад не могла представить, что в мире вообще найдется хоть один человек, который может называть ее так.

— Сейчас в мире все меняется так стремительно, — заметил Йоганн, — что скоро это станет обыденностью — сталкиваться с тем, что еще вчера казалось невозможным. Вот, например, если бы мне еще только вчера сказали, что я буду сидеть в этом кабинете и мирно разговаривать с человеком, на котором надет мундир офицера госбезопасности нацистов, я бы счел это глупой и неуместной шуткой.

— А вот кстати, — заметил Корчак, — я так понимаю, что мы еще кого-то ждем, и позволю себе воспользоваться этой паузой, чтобы задать один вопрос. Почему вы называете земное правительство «нацистами»? Я впервые услышал этот термин от генерала Венка, посмотрел значение в энциклопедиях и ничего не понял. Нацистами называлась одна из воюющих сторон во Второй мировой войне, а нацизмом — идеология этой стороны. Это, судя по всему, была довольно омерзительная идеология, но ведь эта идеология официально запрещена земным правительством. За давностью лет об этом мало кто помнит, но законы, запрещающие нацизм, действуют до сих пор, и более Великий Вождь вел свою гибридную войну именно под лозунгами борьбы против нацизма.

— Да, это они умели, — мрачно сказал Йоганн, — самый лучший способ замаскировать свои нацистские убеждения, это провозгласить себя антинацистом, а всех нормальных людей наоборот, объявить нацистами.