Сергей Чекмаев - Социум [антология]

— Я не хочу… — сквозь стиснутые зубы шептала Римма. — Не надо… ну пожалуйста!

Тварь переползла через пилотскую капсулу и подняла голову еще выше. От вожделенной трапезы ее отделяло расстояние всего в полтора метра. Из глянцево поблескивающей головы начал выдвигаться кольчатый, похожий на червя-переростка, хоботок. Римма судорожно вдохнула и вдруг, неожиданно для себя самой, завизжала, как визжат маленькие девочки на игровых площадках — пронзительно и безнадежно.

Крабоножка замерла, словно бы задумавшись, — визг не напугал тварь, но заставил остановиться. В примитивном мозгу исполинского членистоногого не происходило никаких мыслительных процессов, однако инстинкт подсказал крабоножке — она столкнулась с необычной жертвой, а значит, не стоит торопиться.

Что-то свистнуло в воздухе. Крабоножка дернулась, вывалила хоботок и растопырила свои многочисленные лапы, сразу став намного шире. Римма продолжала визжать, стиснув кулаки и скребя здоровой ногой влажную землю в тщетных попытках отползти.

Что-то случилось. Что-то произошло, но она еще не поняла, что.

И вновь над полянкой просвистело, раздался отчетливый чавкающий звук, и внезапно крабоножка завалилась набок, забилась в судорогах, скребя лапами землю точно так же, как Римма.

Повернув голову, Римма попыталась увидеть, что повергло тварь в прелые листья, но после пережитого ужаса она не могла сосредоточиться. Перед глазами мельтешили зеленые пятна, из носа опять пошла кровь. Римма без сил опустилась на подушку мха, вздрагивая от боли, и закрыла глаза. На большее сил у нее не осталось.

На этот раз Римма пришла в себя от вони. Мерзкий, выворачивающий наизнанку запах, в котором смешались прогорклый пот, моча, фекалии и еще что-то, какая-то тухлятина, которой и названия-то не было, заставил ее закашляться. Она хотела вдохнуть через рот, чтобы хоть так избавиться от отвратительного амбре, но не смогла — рот был забит комком каких-то липких волокон, а вдобавок плотно замотан широкой веревкой из скрученной травы.

Римма попыталась содрать повязку руками, но оказалось, что они крепко связаны все той же веревкой. Открыв глаза, Римма увидела над собой мерно колышущийся полог джунглей и поняла, что ее связали и куда-то несут и у нее больше не болит нога.

Если второе обстоятельство порадовало, то первое не столько удивило, сколько раздосадовало. Несомненно, что ее нашли. Кто нашел? Понятно кто — спасатели. Но тогда почему связали, почему заткнули рот? И главное — откуда эта омерзительная вонь?

— Эй, что происходит? — хотела крикнуть Римма, но вместо этого только невнятно промычала.

«Так, девочка моя, — сказала она себе, немного успокоившись. — Давай рассуждать логически. Нет, логически не получится. Для начала нужно собрать какую-нибудь информацию. Я связана, мне заткнули рот — это раз. Я лежу на чем-то жестком — это два. Меня несут — это три. Я не могу повернуть голову — она тоже привязана — это четыре. Значит, это не животное. Они не умеют связывать и класть на носилки. Или умеют? Пауки, например… Огромный, до сих пор неизвестный науке деметрийский паук оплел меня паутиной, закинул на плоскую хитиновую спину и потащил. Куда? Да в гнездо паучатам на завтрак. Или обед. Ха-ха, обед из космолетчика. Деликатес! Стоп-стоп-стоп… Ерунда. Почему мне не страшно? Почему нога не болит? Стимулятор? Определенно. Спасатели вкололи мне стимулятор, связали, заткнули рот… Ага, спасители-садисты. Бред. Еще раз: меня спасли от крабоножки и несут. Что из этого следует? Да ничего. Точно — бред какой-то… А, нога-то не болит, не болит — это пять, между прочим. Ха-ха, меня полечили, связали и поволокли вонючие пауки. И?.. Лейтенант Космофлота Голикова, включи голову!»

Последнюю фразу очень любил повторять еще в академии Космофлота преподаватель орбитальной тактики подполковник Штокман, лысый сухой дядька с настолько неприятным лицом, что, как говаривали злые языки, «в его аудитории даже мух не бывает — дохнут от омерзения».

Вспомнив Штокмана, Римма внезапно осознала, насколько она «не в себе». Это не было похоже на действие стимулятора — скорее на отравление алкалоидами или нейротоксинами. Эйфория, неадекватное восприятие реальности — все признаки налицо.

«Значит, на Деметре все же обитает неизвестное науке существо, способное отбить добычу у крабоножки, спеленать ее, впрыснуть яд и перенести на большое расстояние», — мысли Риммы больше не скакали, как желто-синие муравьи, теперь они текли плавно и размеренно. Глаза начали слипаться, все тело налилось блаженной истомой…

«Ну и пусть, — подумала она, прикрыв веки. — Судьбу не изменишь. Что должно, то и случится. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет…»

Римма не уснула, это было скорее похоже на медитацию. Многочисленные психотренинги в Академии Космофлота и мемоблокады, каждые полгода выставляемые пилотам врачами эскадры, где служила Римма, сделали ее маловосприимчивой к стрессовым ситуациям, нежели среднестатистический человек. Неписаный закон космолетчиков гласил: «Пилот Космофлота имеет право волноваться только один раз — когда женится или выходит замуж». Вот она и не волновалась, даже находясь на пороге гибели.

Римма слышала звуки джунглей — стрекот стебельковой саранчи, гортанные крики пятикрылов, шум ветра и слитный топот лап своего похитителя. Но все это долетало до нее как бы сквозь вату, и вообще казалось, что она смотрит на себя со стороны, как в кино.

Самым ужасным было то, что Римма понимала, что с нею происходит. Понимала — и не хотела ничего предпринимать. Она все же начала задремывать, но тут тварь, тащившая ее через джунгли, закричала высоким, тонким голосом, и этот крик мгновенно вывел Римму из ступора.

Потому что это был голос… разумного существа.

Спутать, ошибиться она не могла. Да и никто бы не ошибся. Животные издают разнообразные звуки, и только мыслящее существо произносит слова, имеющие смысловую нагрузку. В данном случае это был приказ, пусть и отданный на незнакомом Римме языке.

— По-о-о-йт-н-и-и-ик! — протяжно скомандовал кто-то.

«Паук», тащивший Римму, мгновенно остановился. Она ухнула вниз, оказалась на земле, открыла глаза — и задохнулась от эмоций, от того, что увидела.

Ее окружали люди. Не зеленые человечки, не гуманоиды, не антропоморфные формы жизни — самые обыкновенные люди, мужчины и женщины. Очень грязные, с нечесаными волосами, в набедренных повязках из травы и листьев, разрисованные красным и белым — но именно гоминиды, то есть человекоподобные создания.

Братья по разуму.

Вот только за два столетия космической экспансии — вплоть до этого самого времени — никаких братьев по разуму человечеству, освоившему добрую половину Галактики, встретить не удалось.