Сергей Чекмаев - Социум [антология]

— Даже не думай, — она взяла мужа за нос. — Ты хитрец известный, но сейчас меня следует выгулять.

— Так и я об этом, — прогундосил Григорий и тихо спросил: — А ты чего подумала?

— Вы работаете в представительстве испанской фирмы? — спросил мистер Дедлаф.

— Да, — ответил Григорий, не поднимая головы.

— Хорошо, сеньор Резников, — заключил Дедлаф.

Он носил зеркальные интерактивные очки и строгий черный костюм с логотипом фирмы «Мемориал» (восходящее над высотками солнце) на кармашке пиджака, из которого торчал уголок безупречного белого платочка.

— Хорошо? Просто отлично, — пробормотал Григорий.

Дедлаф выдержал паузу и тихо произнес:

— Мне очень жаль…

— Хватит! — воскликнул Резников, закрывая лицо руками. — Умоляю вас! — Он взглянул на зеркальные стекла. — Все как с ума посходили: мне жаль, мне жаль, жаль… Черт вас побери! Что вам жаль?!

В отчаянье Григорий сжал кулаки. В изогнутых линзах-зеркалах он видел свою искривленную фигуру. Наверное, и лицо в гневе выглядело не лучше.

Как так могло произойти? Как могло случиться? Курьерский дрон сбился с курса — ошибка оперативной системы. Случается… Раз в сто лет случается. И Марину, его ненаглядную Марину, увезли на карете «Мемориала» в лучшую клинику. Тоже странность: семейный браузер Резниковых «Мегаполис», а увезли на скорой «Мемориала». Сказали, машина оказалась рядом. Сказали, мешкать было нельзя. Сказали, опасность для ребенка…

Григория скрутило, он сжал коленями ладони, чтобы не тряслись.

— Хорошо. Я вижу, что имею дело с настоящим мужчиной. Вы стойко переносите утрату дорогого человека, — Дедлаф выпрямился струной, — и потому не собираюсь вам лгать.

Резников отвернулся — слова вроде правильные, но противно, гаденько от них на душе. Процедил сквозь зубы:

— Будьте так любезны.

— Вы любили свою супругу, сеньор Резников, — гало над рабочим столом представителя «Мемориала» показало несколько эпизодов, снятых уличной системой наблюдения и выложенных супругами Резниковыми в «Мегаполисе». Не личные записи с семейного браузера, а общедоступные — «для друзей и знакомых».

— Не надо, — Григорий почувствовал удушье.

— Отчего же? — Дедлаф встал. — Вы хотели прямого разговора? Так знайте: я вам нисколько не сочувствую.

— Идите к черту! С вашим сочувствием, несочувствием! — Григорий тоже поднялся, одним движением смахнул гало-записи в корзину рабочего стола. Какого черта этот говнюк распоряжается его с Мариной видео?! — Это мои личные файлы! Личные, понимаете? Частная собственность!

Вдруг стало мало воздуха. Резников ослабил узел галстука и прохрипел:

— Отдайте прах моей жены, и покончим с этим.

Дедлаф подошел к нему вплотную. В изогнутых стеклах Григорий увидел свое лицо — кривую пародию с огромным носом.

Самообладания Дедлафу не занимать. Шум и крик на него совершенно не подействовали. Впрочем, чему удивляться. Подобное он, наверно, слышит каждый день от убитых горем родственников, когда предлагает услуги, о которых долдонит Григорию уже минут пять.

— Я хочу вам помочь, сеньор Резников.

Григорий горько усмехнулся:

— Лучше скажите, что вам жаль, и не морочьте голову. — Он догадывался, к чему клонит представитель «Мемориала». — Мне модуль не нужен.

— Повторюсь: я нисколько не сочувствую вам. А насчет модуля — чушь! — любил этот Дедлаф драматические паузы. Вот и теперь несколько мгновений дал собеседнику на то, чтобы тот немного успокоился.

— Я могу вернуть вам вашу жену, сеньору Марианну.

— Марину, — поправил Григорий, угрюмо глядя на кривляющееся отражение.

— Да. Простите. — Дедлаф немного отстранился и закончил: — В моих силах вернуть вашу жену Марину.

Резников устало опустился в кресло, ожидая продолжения.

— Что скажете, сеньор Резников?

— Бред.

— Стандартная реакция, — кивнул Дедлаф. — Девяносто семь и пять десятых процента клиентов считают именно так.

Он щелчком пальцев переключил гало на воспроизведение: высокий мужчина ловил форель. Рядом мальчишка десяти лет с полным ведром рыбы.

— Петр Савельич Столяров, — указал на мужчину Дедлаф. — Погиб в автокатастрофе. От этого, к сожалению, никто не застрахован. Пока.

Гало стало дробиться на файлы. Мужья, жены, дети. Умершие, погибшие, убитые. Они выглядели нормальными живыми людьми в кругу своих семей. Радовались, плакали, работали.

А Дедлаф называл каждого по имени и не собирался останавливаться.

— Понятно! — воскликнул Григорий, поднимая руки. — Каким же образом вы вернете?.. — Он сглотнул, слова давались нелегко. — Вы на прямой связи с Богом?

Сквозь гало казалось, что мистер покрыт цветными пятнами, а очки превратились в радужный круговорот искаженных изображений.

— Я не претендую на лавры Бога. Пусть каждый занимается своим делом. Могу лишь заверить вас, что Марианна… Прошу прощения. Марина вернется к вам живой и здоровой.

Григорий открыл рот, но спросить не решался.

— Вместе с вашим будущим сыном, который в скором времени родится.

Пальцы Резникова подрагивали, когда он протянул руку к стакану с водой, стоящему на столике рядом с креслом.

— Я вас прекрасно понимаю, — Дедлаф сел в кресло напротив. — Хочу вас заверить: я не мистификатор и не создаю модули. Я возвращаю людей к жизни. Возвращаю такими, какими они были до смерти.

— Сколько? — глухо произнес Григорий. — Или у вас подписывают кровью?

Дедлаф рассмеялся. Резников думал услышать сухой механический хохот, однако собеседник смеялся громко, раскованно и от всей души.

— Бросьте! — отсмеявшись, он махнул на Григория рукой. — Старая шутка, но вполне уместная.

Григорий сжал кулаки, насупился: «Нашел время развлекаться, сука!»

— Процедура стандартная, — продолжил как ни в чем не бывало Дедлаф, — вы, в трезвом уме и светлой памяти, отказываетесь от «Мегаполиса» и назначаете семейным браузером «Мемориал». У наших коллег нет необходимой технологии исцеления пострадавших при несчастных случаях.

Вновь пауза.

— И все? — удивился Григорий.

А заполнение необходимых документов? Консилиум адвокатов от браузеров? Передача аккаунта, электронного банка и прочего?

— Все очень просто: мне надо только одно — признание.

— Какое?

— Вы любите свою жену?

Григорий вздохнул, поставил пустой стакан, который все время сжимал в руке, на стол, потер пальцами лоб.

— Да.

— Не слышу, сеньор Резников.

— Да, люблю.

— Нет. Не любите.

— Да! Черт бы вас побрал! — воскликнул Григорий. — Я люблю ее! Люблю! Она была смыслом моей дрянной жизни! Вы, ублюдок, даже не представляете! Не можете себе…

Резников задохнулся от нахлынувшего гнева.

— Могу, сеньор Резников, — Дедлаф смахнул видеофайлы. — Могу, — возле Григория возник синий бланк документа с красной мигающей отметкой. — Договор.