Сергей Чекмаев - Социум [антология]

Артур преспокойно пошел к нему, уверенный в своей незримости. Он-то не впервые пользовался «фантомом», а мне было неловко. Однако, глядя на него, подошел к воротам сарая и я.

Дверца джипа-корвета приоткрылась.

— Она с тобой? — спросили изнутри.

— Да.

— Веди сюда.

— Сейчас. Зента, Зента!..

— Не ори.

Наша беглая мамочка появилась в свете фар, и мне стало ее жалко — она прикрывала ладошками округлившийся животик.

— Не бойся, — сказал ей Алнис. — Это быстро, проснешься — только шрам останется. Ну а шрам тебе потом зашлифуют.

— Я не боюсь. Только пусть тебе сперва отдадут кредитки.

— Подойди, я их прямо тебе отдам, — сказали из машины.

Алнис полез в наплечную сумку и вынул довольно большой старый картридер. Экранчик засветился.

Зента подошла, протянула руку, вскрикнула и пошатнулась.

— Это… это… — произнесла она внятно и стала падать. Но тот, кто сидел в машине, ей не позволил.

— Стоять, — сказал он Алнису. — Стоять, не двигаться! Пристрелю.

— Вы не имеете права! — воскликнул Алнис, но с места не двинулся — так и торчал с протянутым картридером.

Зенту стали затаскивать в джип-корвет, ее ноги уже повисли в воздухе, я растерялся — отчего Артур бездействует? Но он не бездействовал — тусклое туманное пятно возникло возле дверцы, в машине заорали мужчины — и смолкли…

— Иди сюда, дружок, — позвал Артур. — Забери-ка у них игольники и возьми на прицел этого оффи.

— С удовольствием, господин Вельд, — ответил я.

Через полминуты картина была такая: выскочившие из сарая подружки Зенты стояли у полуразломанных ворот, сама Зента лежала на траве, Алнис мелкими шажками пятился от оружия, которое словно висело в воздухе перед туманным пятном, а Артур возился в машине — насколько я понимаю, вязал по рукам и ногам парализованных мужчин, тех самых посредников, о которых толковал Алнис.

Потом он вылез и скинул «фантом».

— Труп, говоришь? — сказал он Алнису. — И руки в кишках? Тебе бы сюжетки для рекламщиков сочинять, подонок. И ведь как сыграл! Как сыграл! Дружок, ты понял, что тут произошло?

Это уже относилось ко мне.

— Приблизительно, господин Вельд.

— Ты ведь тоже купился на эту историю с трупом? — Артур засмеялся. — Надо же, актерский талант у подлеца пропадает!

Я мог держать пари — он заподозрил неладное, еще когда Алнис и не думал удирать.

— Снимай «фантом» и затаскивай девчонку в джип, — велел Артур.

Тут оффи опомнился.

— Не трогайте ее! — завопил он, хоть и стоял под прицелом игольника. — Аусма, Лига! Оттащите ее подальше!

Предполагалось, что в девчонок я стрелять не стану.

— Настоящий оффи! Сам работать не станет — а девочек заставляет. Ингарт, ты ведь понял, что тут происходит? — спросил Артур, неторопливо подходя к Алнису.

— Тут сорвалась сделка, господин Вельд.

— И что же этот милый юноша с очаровательной девушкой продавали? За хорошие деньги, учти, дружок! Что у них могло быть на продажу, кроме собственных потрохов?

— Господин Вельд, может, я ошибаюсь…

Я хотел сказать, что не может же такого быть — чтобы люди продали нерожденного ребенка. Но не сумел. Алнис шагнул ко мне и замахнулся картридером.

— А ты вообще молчи, обслуга! Ты!..

Я даже не сразу понял, почему он замолчал и куда подевался.

Оказывается, он улетел в кусты и шлепнулся там наземь. Артур потирал кулак и смотрел на него так, как я бы даже на лужу блевотины не смотрел.

— Господин Вельд, но я действительно человек обслуги, — тихо сказал я. — Тут нет никакого оскорбления. Мы, люди обслуги, никому ничего не должны и зарабатываем на жизнь честно, и мы не стыдимся этого…

— Вот именно, — перебил меня Артур. — Честно! Нет стыдной работы. Стыдно — сидеть на шее у тех, кто работает. Теперь понимаешь, что такое оффи?

— Кажется, да.

— Мой дед на ксероксе работал! — выкрикнул Алнис из кустов.

Я посмотрел на Артура. Он человек образованный, должен знать, что такое «ксерокс». Артур нехорошо засмеялся. Не хотел бы я, чтобы надо мной так смеялись.

— Ты его спроси, Ингарт. Посмотрим, что ответит. Если вообще что-нибудь ответит.

— Алнис, что такое ксерокс? — спросил я, но отвечать обслуге было ниже его достоинства.

— Его дед был большим человеком, он делал для посетителей офиса копии документов. Бумажных документов, Ингарт. Это — достойная оффи работа. Если бы дед хотел сделать карьеру, он бы заведовал принтером и факсом, разносил по кабинетам распечатки и считал себя Божьим избранником. А потом ему бы доверили обрабатывать входящую корреспонденцию! Проставлять в правом верхнем углу цифры, Ингарт! И он считал бы себя выше, чем хирург, который проводит тончайшую операцию на сердце! Потому что когда хирургу потребуется копия справки, он придет к оффи и будет покорно ждать, пока оффи соблаговолит ее выдать! Понял теперь, от чего мы избавились?

— Понял, господин Вельд.

— И чем они могли торговать, а? Мясом! — выкрикнул Артур. — Только собственным мясом! Больше-то ничего нет! Для них это не ребенок, для них это — мясо, которое можно продать посредникам, а что будет с мясом дальше — не их забота!

— Но для чего гостям?..

— Не знаю! И никогда не узнаю! Но меня это беспокоит, а его — нет!

— Господин Вельд, мы можем забрать Зенту? — спросил я. — Если ее обработали парализатором, это может повредить ребенку. Нужно скорей везти ее в клинику.

— Ты прав. Загружай в джип этот кусок мяса. Слышишь ты, подонок? Ты — мясо. И девушка твоя тоже. Убирайся к черту. С тобой говорить погано.

Я снял наконец «фантом» и сел за руль.

— Сперва — в службу безопасности, — распорядился Артур. — Сдадим этих голубчиков. Потом я останусь там давать показания, а ты на предельной скорости убираешься отсюда. По дороге связываешься с заказчиками, они ищут клинику поблизости от Большого отеля, и ты везешь туда эту дуру.

— Понял, господин Вельд. Можно вопрос?

— Ну?

— Когда вы заподозрили, что дело в ребенке?

— Да сразу. Хотя этому подлецу удалось сбить меня с толку. Врать — это у оффи в крови. Мне очень не понравилось, что в локальной сети той виллы не осталось никаких следов, — сказал Артур. — Если бы ты работал на такой вилле, то знал бы — вся переписка и все звонки обслуги идут через локальную сеть. Не для того, чтобы господа читали и подслушивали, — делать им больше нечего! А чтобы обслуга контролировала себя. Когда знаешь, что в любую минуту могут открыть твой текст о том, как на носу у госпожи вскочил прыщик, — это дисциплинирует. Господа хотят у себя дома говорить и вести себя, как им угодно.

— Она могла звонить Алнису не с виллы — скажем, из парка… или на дорогу выходила…

— Она не покидала территорию. Если бы покидала — кто-нибудь уж это бы заметил и донес господам. Ты подумай, четырнадцать человек обслуги. Женщины за ней наблюдали — им же было интересно, как она плавает с господином в бассейне и что из этого может получиться. У нее была рация, Ингарт. Маленькая рация, работающая на таких частотах, что можно не беспокоиться насчет локальной сети. А теперь скажи — откуда у нее могла взяться такая рация?