Сергей Чекмаев - Социум [антология]

— Если она нужна для связи с Алнисом, то, наверное, дал Алнис.

— Правильно. А у него откуда? Если ему даже новые башмаки не по карману?

— От посредников?

— Ты на верном пути, дружок. Итак, посредники снабдили Алниса рацией. А для чего? Для того, чтобы поддерживать с ним связь. А он взял да и отдал технику подружке. Тебе это не кажется странным?

— Он мог у них попросить две рации — для себя и для Зенты. Или даже купить.

— Но зачем им говорить по рации, когда существует пять тысяч моделей коммуникаторов? Какие тайны они обсуждали? Ты заметь — им нужно было даже не скрыть содержание разговоров — им нужно было скрыть то, что они общались! А это уже плохой знак. Ну, ладно. Скорее, пока эти сукины дети не очухались! Сдадим их куда следует, еще и приз получим, — сказал Артур. — Посреднички! И ведь это наверняка не первый ребенок…

— А подонок?

— Ну его. Пусть сам со службой безопасности разбирается.

— Его отправят на айсберги.

— Это ему только на пользу пойдет. Человеком станет.

Перегонка айсбергов — дело нужное, но неприятное. Туда можно завербоваться за неплохие деньги — если не боишься за свою репутацию. Айсберги — фактически плавучие тюрьмы. Пока эта глыба движется от Антарктиды к Новой Зеландии, ее нужно изнутри обработать, поделить на секторы, это делают вручную — не потому, что техники жалко, а чтобы заключенные раз и навсегда поняли, как хорошо жить честно и не нарушать порядок.

— А был ли хоть один случай, чтобы оффи стал человеком? — подумав, спросил я. В моих словах не было ни иронии, ни сарказма, честное слово! Мне стало интересно — можно ли вырваться из этого дурацкого сословия?

— По-моему, нет, — ответил Артур. — А надежда есть.

Резников закашлялся — дышать на свалке было невозможно, — поднял оружие.

— Эй-эй! Погоди, Гриша! — Архип отступил на шаг, зная, что через секунду выставит руки перед собой в тщетной попытке защититься. Будто все это уже случалось раньше. Дежавю.

— Ты во всем виноват, — уверенным тоном заявил Резников.

Выглядел он удручающе: костюм помят и покрыт пятнами, правая нога по щиколотку в желтой жиже, как и правый рукав пиджака — поскользнулся среди гор отходов, пока разыскивал Архипа. Глаза Григория Резникова слезились, он постоянно тер пальцами веки, стараясь не упустить противника из вида. Привычный к свалке утилизатор Архип не страдал от запахов и испарений. Мог бы убежать, но, видимо, страх перед смертью сковал его волю. По крайней мере, так казалось Григорию. Он хотел, чтобы противник боялся его, хотел, чтобы проклятый утилизатор упал на колени в смрадную жижу, моля о пощаде.

— Послушайте, сударь, — перешел на вы Архип. — Э-э… Или сеньор? Господин? Резник-сан?

Утилизатор пытался быть вежливым, но совершенно забыл, в какой фирме работает старый друг, что там у них с корпоративным кодексом и какие приняты обращения среди сотрудников. Архип был не столько испуган, сколько растерян, озадачен: это уже было или ему кажется?

— Плевать на этикет! — Григорий оскалился. — Она умерла. Умерла из-за тебя!

Ребристый ствол «пульсара» мелко дрожал перед лицом утилизатора.

— Месье, поверьте — я тут ни при чем. Я даже не знаю, в чем меня обвиняют! За что вы хотите лишить меня жизни?

— Тебя показывали в новостях. Это был ты! Ты!

Архип нахмурился: что за новости? Какого канала? Когда показывали? Что именно видел Григорий?

— Хорошо-хорошо. Только, герр Резников, хочу предупредить: ваше оружие…

Григорий прекрасно знал, чем ему грозит применение электромагнитного «пульсара» против свободного гражданина Мегаполиса. Но он все равно выстрелил. Дождался, когда шкала заряда из красной станет зеленой, и выстрелил еще… и еще… и еще…

Ребенок сложил ручки и засунул их между ножек. Марина рассмеялась:

— Такой же хитрюга, как папа!

Они пили на кухне утренний кофе под пение птиц за огромным — во всю стену — окном. Григорий рассмеялся в ответ, а акушер на гало вежливо кашлянул в кулак, напоминая о себе.

— Хотел вас спросить, док, — Резников постучал ложечкой по краю чашки, стряхивая капельки. — Кофе не вредно для Марины?

— Нисколько, — заверил тот. — Ребенок уже сформировался и… — Акушер принялся объяснять, что да как.

Григорию казалось, что с ним беседует не живой человек, а медицинский модуль, напичканный всяческой умной чушью: гормоны, диеты, психология и генетическая предрасположенность…

Марина взглянула на мужа, приподняла бровь. Ей всезнайство молодого акушера казалось забавным, а критическое отношение мужа к врачу — чрезмерным. Резников готов был прервать слишком говорливого акушера, но Марина накрыла его пальцы ладонью.

— Ох, извините, — врач и сам почувствовал, что клиентам не очень интересны подробности.

Модуль определяет состояние собеседника по лицу. А извинения — стандартный набор фраз, который способен повторить даже робот-пылесос.

— Для меня, как для врача, огромная честь наблюдать развитие… — Он поджал губы, подбирая нужное слово.

«Плода, — понял Григорий. — Он хочет сказать: плода».

— …развитие ребенка, зачатого любящей парой, — бледная улыбка обозначилась на губах акушера.

«Он меня боится, — догадался Григорий. — И правильно делает! Если сейчас заикнется о зачатии путем соития, о риске, которому подвергается Марина, вынашивая плод, я запущу в него чашкой».

Но врач смолчал, к тому же Марина сильно держала мужа за предплечье, чтобы сдержать любой порыв гнева.

— Разрешите откланяться, сеньор Резников, — кивнул врач. — А вас, сеньора, жду через неделю у себя. Приятного дня!

— Он не модуль, — сказала Марина, вставая со стульчика, когда изображение врача растворилось в воздухе.

— Ты это к чему? — Григорий сделал непонимающий вид.

— Резников, не валяй дурака. Я прекрасно видела, как ты изучал акушера.

— Да ну? — удивился Григорий, продолжая дурачиться, но жена взглянула на него с укором, и Резников принялся оправдываться: — Я думал о другом. Честно.

Она поймала его за подбородок, повернула лицом к себе.

— Врать беременной жене нехорошо, сеньор.

— Да ты что? — вновь удивился Григорий.

— Беременные женщины существа странные, — продолжила Марина, ткнув его пальчиком в лоб. — Настроение у них меняется очень часто, и они за версту чувствуют вранье.

— Что-то врачом запахло, — пробормотал Григорий, глотнул кофе.

— А ты бы слушал, что тебе умные люди говорят.

— Какие еще указания будут? — Резников отставил пустую чашку, привлек Марину к себе. — Может…