Сергей Чекмаев - Социум (сборник) [Нужна правка!]

Ты – что? Господи, Ира, Ирочка, а я-то чушь несу! Прости меня, девочка! Ну, хочешь, уедем? Убежим ото всех? В глушь, в деревню? Я сам у тебя роды приму, я умею, я у обезьян… Ну, прости! Не надо никуда уезжать! Никто же нас не заставляет участвовать. Все будет как раньше, я буду работать, ты веди свой блог, если он тебе так нужен, будет у нас самый обычный малыш. Самый лучший малыш! А если все же захочешь… Только если захочешь! Ты только скажи, чего ты хочешь?

Ну, чего?

Я…

Александра Давыдова . Топ-топ-топ

«Топ… топ-топ… Маленькие рыжие лапки переступают по траве с осторожностью. Их владелец взволнован, крутится на месте, поскальзывается на изумрудных гладких стебельках. Потом тыкается усатой мордочкой в землю и, наконец поверив, что свобода – взаправду, бежит по лужайке. Топ-топ-топ! Развевается пушистый хвост, похожий на павлинье перо, уши торчком, в зрачках-щелочках отражаются облака – котенок подпрыгивает и на секунду зависает над землей, молотя лапами по воздуху. Потом валится обратно – бум!

Мята-мята-мята… Откуда махнет мятой? Где-то совсем близко! Мята-мята-мяу-у-у… Фр-р-р-р!

На газоне включается автоматическая поливалка. Котенок снова подпрыгивает, шипит и бросается обратно к дому. Крыльцо, с которого его спустили всего минуту назад, все ближе.

Мята-мята-мокро! Ф-ф-ф-ф!»

Я лежу на продавленном диване, закинув руки за голову. Под пальцами – жесткие, колючие волосы. Нормально уложить их почти невозможно, расчесать, когда длинные, – смерти подобно, поэтому я стригусь коротко. Но в тот день у меня были два хвостика и бантики. Розовый и розовый в горошек. Почему-то это кажется важным. По-моему, мне было шесть. И я смеялась.

Я закрываю глаза и снова вижу Топа, который первый раз оказался на улице, попал под «дождь» из оросительной системы, испугался и бросился ко мне на крыльцо. Помню, как я хохотала до слез – потому что, пытаясь запрыгнуть на руки, он исцарапал меня до крови. Помню его уши с кисточками, как у рыси, пучки шерсти между когтями, горячий пухлый животик и серьезную морду.

Открываю глаза и поднимаюсь. Что ж, попробуем еще раз.

Беру со стола планшет и начинаю расхаживать туда-обратно. Четыре шага влево, четыре – вправо. Если семенить, то пять. Комната давно посчитана.

Посчитана так же, как и правильный объем текста, читательский охват, цитируемость площадки. Дело за малым – написать. Достать из себя хоть что-то, что будет интересно толпе. Что принесет отклик. Даст знать, что я не зря пишу в блог. Я пытаюсь передать чувство неограниченного детского счастья, свое удивление, рассказать про смешную, трогательную, такую настоящую сцену… поделиться со всеми. В голове воспоминание складывается в разноцветную мозаику, все кусочки которой на месте, но с текстом почему-то не получается. Фразы получаются неловкими, плоскими. В них нет чувств.

Пальцы противно скользят. Теперь со стороны я кажусь себе похожей на краба, который клешнями ухватился за тонкий гаджет и притворяется человеком – будто может хотя бы что-то осмысленное натыкать на сенсорном экране.

Но крабы не пишут в блог, крабы ничего не помнят о котятах, крабы ходят боком и слушают шум прибоя. Картинка из воспоминания теряет цвет, становится черно-белой и как будто чужой. Я сжимаю планшет беспомощными пальцами – клешнями, черт побери! – и опускаюсь на диван.

Прогресс налицо. Сегодня я не плачу. Совсем не плачу, несмотря на то, что несколько часов снова потрачены зря. Тем более что удалось вспомнить котика. Все любят котиков.

И никто не любит неловких бессловесных крабов, которые не способны превратить воспоминания в источник доходов. Больше-то превращать нечего. Иногда мне кажется, что в голове нет ничего, кроме прошлого. Ни полезных навыков, ни умных мыслей, ни умения анализировать, ни ярких озарений. Явилось одно яркое воспоминание – и что? Пришла пора отправить его в воображаемую мусорную корзину. Я не способна к текстовой трансляции.

Из-за двери слышатся крики. Родители опять ссорятся.

– Дармоедка! – это отец. Наверняка про меня. Еще бы. Двадцатилетняя дылда на шее у родителей.

– …Ты не понимаешь… Тихо-тихо, – это мама. Всегда и всех пытается успокоить. Держит меня за руку, когда мы ходим к врачу. Чтобы я не боялась уколов толстой иглой. Заботится обо мне, как в детстве. Должно быть, как в детстве. Точно я не помню. Но, по крайней мере, я знаю, что у меня тогда были хвостики. И два бантика.

К врачу мы ходим почти каждую неделю. Он задает мне одни и те же вопросы. Ты хорошо спишь? Ничего не боишься? Ты чувствуешь, как частит сердце или бьется слишком сильно? Что тебя тревожит? Я почти никогда не отвечаю. Молча смотрю в окно. Интересно, доктор выучил вопросы наизусть или каждый раз зачитывает их из компьютера?

Мама говорит за меня. Рассказывает, как я спала, что ела, сколько гуляла. Она юлит перед врачом, подобострастно заглядывает ему в глаза, поддакивает, кивает. На самом деле она боится, что страховая откажется платить за уколы. Мол, инъекции с витаминами и симуляторами – не обязательная часть терапии. Мол, краткосрочная память сохранилась – и ладно. А детские воспоминания – это роскошь. У меня частичная амнезия… была раньше. Теперь я почти все помню. Благодаря маме и врачу, которого она уговорила не прекращать лечение.

«Топ-топ-топ! По тротуару бежит щенок таксы. Уши развеваются на ветру, как два озорных флага. Блестящая гладкая шерсть переливается на солнце. Рядом с ним на велосипеде катится девочка. Подвернутые рукава рубашки, нос в веснушках, лакированные красные сандалии. Когда переднее колесо попадает в лужу, оставшуюся после вчерашнего дождя, поверхность воды разбивается на тысячу прозрачных осколков.

Черный мокрый нос несется сквозь волну брызг, как нос веселого маленького ледокола – через ледяные торосы и северное сияние.

Девочка смеется…»

– Нет-нет, – качает головой женщина. – Это совсем не то. У вас есть что-нибудь про кота?

– Кота? – вежливо улыбается продавщица, садится на корточки и роется в нижнем ящике под прилавком. – Да, есть. Черная кошка на подоконнике в полнолуние, ведьмин кот в пентаграмме…

– Нет. Что-нибудь радостное. И… кот должен быть рыжим.

– К сожалению, нет, – разводит руками девушка. – Чтобы сразу и девочка, и рыжий кот, и радость – такого не осталось. На прошлой неделе вы забрали последнее.

– Скоро новый завоз? – Женщина теребит ремешок сумки. Заправляет прядь волос за ухо. Прикусывает нижнюю губу.

– Зайдите дней через десять.

Женщина рассеянно кивает и выходит из магазина. Делает несколько шагов по тротуару, потом будто спохватывается и быстро оглядывается по сторонам. Никто из знакомых не должен ее здесь видеть. Иначе… Она мотает головой, будто вытряхивая дурные мысли, и быстро идет прочь.