Сергей Чекмаев - Социум (сборник) [Нужна правка!]

Габриэль и Гальвано получили все необходимое от приземленного и практичного обер-секретаря. Полчаса спустя они шагнули в пятый мир Анфилады. Из него в четвертый, где перешли в другую Анфиладу.

Сиреневые солнца и безлунные пустоши, летающие острова и огненные реки мелькали за толстыми хрустальными стенами транзитных коридоров. Поддержание открытых пространственных проколов между звездными системами съедало чудовищное количество энергии. Анфилады – цепочки по семь-восемь миров, соединенных, как бусины, одним сквозным проколом, потребляли на порядок меньше, чем последовательные попарные соединения. Маршрут секретарей напоминал движение по сетке кроссворда.

В мире серых зданий и мерцающих вывесок они нашли узкую улицу и поднялись по узкой лестнице. Дверь им открыло отдаленно похожее на человека существо в халате с кистями. Взъерошенная и не слишком густая шевелюра, заплывшее лицо с глазами-щелочками, убойный запах недопереваренной спиртосодержащей жидкости. Существо оглядело Габриэля и Гальвано с ног до головы – юных, чистеньких, официозно-нарядных, одетых в дорогое и похожее:

– Сбежали из богатого детдома? Почему ко мне?

В голосе в равных долях присутствовали любопытство, скука и презрение.

– Вы – Олеф? – полуутвердительно спросил Габриэль.

– Тоже мне, новость, – ответил тот.

– Вам просили передать вот это.

Габриэль раскрыл ладонь и показал непримечательный синий камень с дыркой посередине. Олеф, и до того не выглядевший дружелюбным, заметно помрачнел. Подцепив камень двумя пальцами, он зашипел сквозь зубы:

– Глупцы! Молокососы! Сгиньте, пока не поздно… Вы не к тому пришли. Все целое в хлам, все живое в прах, надежда ранит, доверие убивает… Кто прислал вас ко мне – знает ли он, что делает, и что делает с вами?

И с ненавистью уставился на оторопевших посланников.

– Как вы сказали? – вежливо уточнил Гальвано, когда нарастающая тишина стала невыносимой.

– Я сказал, – Олеф спрятал камень в карман, – что лишнего кофе у меня нет. Займите столик в забегаловке внизу, я сейчас подойду.

Наступая на пятки друг другу, секретари устремились вниз. Запыхавшиеся, уселись в хлипкие кресла. Над столешницей засверкали предложения дня.

– Нас же предупреждали, – неуверенно сказал Габриэль. – Все это чревовещание… Нуэва-катальянцев на испуг не возьмешь, да?

Гальвано согласно закивал, но душу по-прежнему сжимал мокрый кулак. Хотелось сказать напарнику: давай встанем и вернемся, мог же этот Олеф куда-то переехать, миров не счесть! Лучше наврать субгерцогу, чем…

В свежей одежде и с дорожным саквояжем Олеф напоминал доктора. Бесцветный все знающий взгляд, насмешливо сложенные губы, добрые морщинки у глаз. Он сел на свободное место и спросил:

– Так что беспокоит?

Их беспокоило слишком многое, и из сбивчивого рассказа на два голоса Олеф вынес лишь никчемные цифры и проценты: рост валового продукта, снижение субсидий и рост налоговых отчислений в метрополию, ограничение самоуправления, квотирование местных инициатив.

– Подождите-подождите, – Олеф выставил перед собой руки и смачно, с оттяжкой зевнул. – Я не бухгалтер и не судья, не надо со мной так. Пейте кофе, думайте о хорошем. Вот это вот – что такое?

Он ткнул пальцем Габриэля в грудь, в значок. Тот скосил глаза на лацкан, гордо улыбнулся:

– Это цветок рассветной лианы, растет у нас на болотах. Вырастает иногда – вот такой! – Взмах рук едва не опрокинул соседний стол. – Карапушки устраивают в них гнезда. На ночь цветок закрывается – получается, что птицы спят как в домике!

– А у тебя что на руке? – повернулся Олеф ко второму секретарю.

– Меня зовут Гальвано! А это Габриэль!

– Не придумал пока, зачем мне это знать, но допустим. Так что на руке?

– Бабушка сплела оберег. Ну, от всего плохого. А цвета такие у нас любят – они же на флаге!

Олеф прикрыл глаза, погладил в кармане кончиками пальцев шершавую поверхность камня. Вокруг него летали невидимые искры и снежинки. От кофейной пенки вместе с паром ускользала чья-то история. В окнах домов напротив отражались тени еще не свершившихся событий.

– Это хорошо, что на флаге, – кивнул Олеф и встал. – Думаю, пора навестить Нуэва-Каталью.

В ожидании слота для входа в Анфиладу Габриэль и Гальвано озирались по сторонам, пялились на местных и на транзитников, что-то негромко обсуждали, иногда взрываясь смехом. Олеф разглядывал их с легкой завистью – к их молодости, беззаботности, к ненабитым шишкам и невстреченным бедам. Потом подумал, что завидовать им глупо.

Маршрут до Нуэва-Катальи, исходя из загрузки Анфилад, выпал кружной, долгий. Из мира в мир, из мира в мир перешагивали жизнерадостные секретари субгерцога, а за ними серой тенью следовал Олеф. Десятки солнц освещали их красным, белым, голубым светом, за хрустальными стенами бушевали песчаные бури и проливные дожди, роились летающие лодки и извивались города-грибы. Вокруг звучали языки, диалекты, наречия бескрайней во всех смыслах метрополии.

Что за странная выдумка, рассуждал Олеф, пытаться обособить один-единственный маленький мирок от настоящего многомирья? Ради чего? Выгадать чуть больше денег? Испытать чуть больше гордости за свои болота?

Но размышления Олефа никак не влияли на его планы: заказ был принят. И синий камень грел пальцы в кармане.

Они добрались до Нуэва-Катальи ночью. В транзитной зоне Анфилады было немноголюдно, а на выходе они оказались вообще одни. Олеф втянул в себя воздух нового мира – душистый, вязкий, пряный.

– Слышите? – Гальвано дернул его за рукав. – Прислушайтесь!

Странные звуки доносились из лежащей в темноте низины: то ли нарочито громкие поцелуи, то ли чавканье.

– Слышите, да? Это наши карапушки!

Гальвано расплылся в улыбке. Габриэль тем временем разбирался с транспортом.

– Я скоро увижусь с заказчиком? – поинтересовался Олеф.

Его тяготила компания попутчиков. Хотелось остаться одному – с синим камнем в кармане, наедине с Нуэва-Катальей. Послушать звезды и ветер, поговорить с искрами и снежинками.

– Он уже ждет вас, – сказал Габриэль.

Ширококрылая птера доставила их на уединенный остров. Здесь никто не жил, но на невысоком холме стояла небольшая открытая беседка, в ней угадывался человеческий силуэт. Габриэль и Гальвано остались рядом с птерой. Олеф поднялся по склону.

– Как вам катальянская ночь? – спросил заказчик, черная тень на фоне звездного неба.

* * *

Правильный человек из другого мира выглядел совсем обычно и буднично: немолодой, лысоватый, помятый долгой дорогой. Леферт предполагал увидеть кого-то более впечатляющего: шамана, друида, чародея. Впрочем, такого серого обывателя куда проще спрятать в толпе.