Роберт Хайнлайн - Иов, или Комедия справедливости

и десятая часть города пала,

и погибло при землетрясении семь тысяч

имен человеческих;

и прочие объяты были страхом,

и воздали славу Богу Небесному.

Я вымыл еще одну стопку тарелок высотой с маяк, беспрестанно размышляя о том, что сказала Маргрета мне в тот прекрасный день на Ледниковом холме. С тех пор я ее об этом не расспрашивал, а она со мной на эту тему не заговаривала: ведь Маргрета никогда не спорила, если у нее была возможность уклониться от спора.

Поверил ли я в ее теорию насчет Локи и Рагнарёка? Конечно нет. Я нисколько не возражал против того, чтобы называть Армагеддон Рагнарёком, Иисуса – Иешуа или Джезу, Марию – Мэри, Мириам или Марьям, Иегову – Яхве… Сгодится любой словесный символ, если собеседники заранее оговаривают значение слов. Но Локи? Неужели я должен поверить, что мифологический полубог невежественных варваров сумел изменить всю Вселенную? Ну знаете!

Я человек современный, мой ум свободен от предрассудков, но в то же время моя голова не настолько пуста, чтобы в ней гуляли сквозняки. Где-то в Священном Писании наверняка можно найти объяснение тех печальных событий, которые произошли с нами. И мне нет нужды искать объяснений в страшных сказках давно исчезнувших языческих племен.

Жаль, что у меня нет под рукой Библии. О, конечно, в соборе всего лишь в нескольких кварталах отсюда можно получить католическую Библию… на латыни или на испанском. Но мне нужна версия короля Иакова. Наверное, в этом городе таковую можно отыскать, но я не знал, где именно. Впервые в жизни я позавидовал идеальной памяти Пола Поучателя (достопочтенного Пола Балониуса), который в середине прошлого столетия проповедовал Слово Божие во всех центральных штатах и знал Библию наизусть, поэтому даже с собой ее не брал. Говорят, что брат Пол мог цитировать по памяти любой стих, если ему называли книгу, главу и номер стиха, или, наоборот, мог по одному стиху назвать книгу, главу и его номер.

Я родился много позже и Пола Поучателя в живых не застал. Но абсолютная память – особый дар, которым Господь наделяет не так уж и редко. У меня нет причин сомневаться, что брат Пол обладал таким даром. Смерть Пола была внезапной и загадочной, и, может статься, он умер во грехе. Наставник, руководивший моими занятиями, говорил, что следует соблюдать величайшую осторожность, молясь наедине с замужней женщиной.

У меня нет дара Пола. Я могу процитировать первые главы Книги Бытия, несколько псалмов, а также рассказ о рождении Иисуса по Евангелию от Луки и еще кое-какие отрывки. Но для решения теперешней проблемы мне необходимо тщательно изучить все книги пророческие и особенно Откровение Иоанна Богослова.

Действительно ли приближается Армагеддон? Неужели вот-вот наступит Страшный суд? И буду ли я еще жив во плоти, когда раздастся глас трубный?

Волнующая мысль. Одна из тех, от которых легко не отделаешься. В этот великий день будут живы миллионы, и в их числе может оказаться и Александр Хергенсхаймер. Услышу ли я возвещение и глас Архангела, увижу ли мертвых, что во Христе воскреснут прежде, и буду ли я, живой, вместе с ними восхи`щен на облаках в сретение Господу на воздухе, чтобы остаться с ним навечно, как и обещано Словом Господним? О, это самый великолепный пассаж во всей Библии!

Конечно, у меня не было никакой уверенности, что я окажусь среди праведников в этот великий день, даже если доживу до него во плоти. Быть рукоположенным священником евангелической церкви еще не означает автоматического повышения шансов на спасение. Служители церкви сознают эту горькую истину (если, конечно, не лгут себе), но миряне нередко считают, что у духовенства в этом деле имеется блат.

Ничего подобного! Никаких привилегий у священнослужителей не существует. Тем более что священник не может сказать: «Я же не знал, что это запрещено» – или сослаться на молодость или неопытность, как на обстоятельства, заслуживающие снисхождения, он не может заявить о незнании закона или привести какие-нибудь другие причины, которыми мирянин может прикрыть недостаточно безупречную нравственность и все-таки спастись.

Зная это, я должен сознаться, что мой собственный список деяний, особенно за последнее время, отнюдь не дает оснований надеяться, что я окажусь среди спасенных. Конечно, в свое время я был заново крещен. Некоторые, однако же, склонны считать, что это постоянное состояние, нечто вроде ученой степени, полученной в колледже. Брат мой, не рассчитывай на это! Я-то прекрасно понимал, что за последние дни совершил целую кучу грехов. Греховная гордыня. Невоздержанность. Алчность. Сластолюбие. Блуд. Сомнение в вере. И прочее в том же духе. И что еще хуже – я не чувствовал ни малейшего раскаяния за самые худшие из них.

Если окажется, что Маргрета не внесена в списки спасенных и допущенных на небеса, то и мне там делать нечего. Господи, помоги мне, ибо это чистая правда!

Бессмертие души Маргреты меня очень беспокоило.

Она не могла претендовать на второй шанс, который получат все души, рожденные в дохристианскую эпоху. Маргрета родилась в лоне Лютеранской церкви, той самой, что была предшественницей не только моей Церкви, но и вообще всех протестантских Церквей, первым плодом Вормсского рейхстага. (Когда я мальчишкой посещал воскресную школу, то слова «Вормсский рейхстаг» преображались у меня в уме в нечто, весьма далекое от теологии.)

Чтобы спасти Маргрету, необходимо заставить ее отказаться от ереси и возродиться во Господе заново. Однако сделать это могла только она сама – я тут был бессилен.

Я мог лишь подтолкнуть ее к мысли о необходимости искать спасения. Но делать это следовало с большой осторожностью. Размахивая мечом, бабочку на ладонь не приманишь. Маргрета была не язычницей, не ведавшей Христа, которой требуется лишь разъяснить истину. Нет, она родилась христианкой и отринула эту религию сознательно. Она цитировала Писание с той же легкостью, что и я, то есть в свое время она его изучала, причем куда старательнее других мирян. Я не спрашивал, зачем ей это понадобилось, но, судя по всему, это произошло, когда она стала подумывать о том, чтобы покинуть христианскую веру. Маргрета была столь серьезна и столь честна, что, по-моему, вряд ли решилась бы на такой отчаянный шаг без долгих и мучительных размышлений.

Насколько неотложна проблема Маргреты? Имел ли я тридцать или около того лет в запасе, чтоб досконально изучить ее душу и отыскать к ней наилучший подход? Или Армагеддон уже так близок, что каждый потерянный день мог обречь ее на мучения во веки веков?

У языческого Рагнарёка и христианского Армагеддона была общая черта: последней, решающей битве должны предшествовать знамения и чудеса. Может быть, мы стали их свидетелями? Именно так думала Маргрета. Тем временем мысль о смене миров как предвестнике Армагеддона стала для меня намного привлекательнее мысли о параноидном расстройстве. Может ли судно потерпеть крушение, а мир измениться только для того, чтобы не дать мне сверить отпечатки пальцев? Да, одно время я именно так и думал… но… слушай, Алекс, ты чересчур о себе возомнил.