Кирилл Фокин - Лучи уходят за горизонт

Они встретились напротив Букингемского дворца, у Мемориала королевы Виктории; пошли по северной оконечности Сент-Джеймсского парка, по улице Мэлл, к Старому адмиралтейству. Они шли по алее, усаженной рядами деревьев; справа от них зеленели парковые лужайки, где лондонцы гуляли и делали зарядку, влюблённые валялись на влажной от росы траве; слева по дороге следовали два полицейских автомобиля, и прохожие на другой стороны Мэлл подолгу задерживали взгляд на двух неспешно идущих в окружении охраны людях.

Три телохранителя шли впереди и ещё двое сзади; один шёл справа, у самой кромки парка. Они не слышали, о чём тихо говорили Нам Туен и Иоанн Касидроу.

— Первый раз в Лондоне? — спросил Иоанн, верно расценив медленный шаг и движения глаз Нам Туена.

— Да, — ответил тот.

— Что-нибудь успеете посмотреть?

— К сожалению, нет, — сказал Нам Туен, высматривая тонущее в сероватом тумане колесо «Ока». — Постараюсь выкроить часок и забежать в Британский музей перед вылетом.

— С нашей работой это всегда ужасно.

— Что?

— Я объездил, наверное, половину мировых столиц, — пожал плечами Иоанн. — Я проезжал мимо Запретного дворца, мимо Пантеона и Колизея, мимо Лувра и Эрмитажа. Я видел в окно машины Тадж-Махал, любовался статуей Христа-Искупителя из окна гостиницы и заснул в Сиднейской опере от переутомления.

— Понимаю, — кивнул Нам Туен, неожиданно вспомнив, что за прошедшие пять лет так и не выбрался в театр имени Ким Джи Ха. — Иногда я завидую тем, кто сам может распоряжаться своим временем.

— Туристам? — уточнил Иоанн.

— Им, — подтвердил Нам Туен, указывая на группу людей, столпившихся у стен Мальборо-хаус на противоположной стороне улицы.

— Я думал, — Иоанн помолчал, — президент Цзи пришлёт своего министра.

— Он решил продемонстрировать выдержку, — ответил Нам Туен. — Также, я полагаю, он не хочет вовлекать сюда слишком многих.

— Его позиция не изменилась?

Нам Туен молча шёл дальше.

— Всё будет, как мы планировали?

— Штаб Союза располагается в Пекине. Я становлюсь ответственным секретарём, — сообщил Нам Туен. — Президент Цзи — первый секретарь.

— Положение о направляющей роли Китайской Республики…

— Убрали, — кивнул Нам Туен. — И ещё… президент Цзи готов допустить в правительство Союза представителей от Комитета по контролю за Сетью, при условии, что ЕС последует его примеру.

Иоанн замедлил шаг.

— Мы не предлагали этого.

— Моя инициатива, — сказал Нам Туен. — И он согласился.

— То есть, теперь надо убеждать правительство ЕС? — Иоанн рассмеялся. — Ответственность на мне?

— Принимайте эстафету, — кивнул тот. — Что с американцами?

— Мы не продвинулись. Эти республиканцы в Белом доме обходятся моим волосам слишком дорого.

Нам Туен посмотрел на густые светло-коричные волосы собеседника.

— Но я говорил с Дэвосом, — обнадёжил Иоанн. — Демократы собираются выдвинуть его в сорок восьмом.

— Они уже приняли решение?

— Нет, но Билл полон решимости, и, думаю, у него получится.

— Он дал какие-то гарантии?

— Мы говорили в Сети, — сказал Иоанн, — ничего определённого, но если его изберут, думаю, он примет нашу сторону.

— Остаётся три года прожить в конфронтации?

— Ну, на встрече, куда мы направляемся, они будут уверять, что никогда не призна́ют Азиатский союз.

— Никогда не говори никогда, — продолжил Нам Туен. — Вам сложно будет реформировать Совет Безопасности без них.

— Мы их дожмём, — уверил Иоанн. — Это вопрос времени.

— Ещё один пункт.

— Да?

— При американцах… Согласие президента на признание принципа универсальности прав человека и введения их в Конституцию Азиатского союза… Я оглашаю его сразу?

— Во-первых, при американцах мы стараемся не выражаться так сложно.

Нам Туен улыбнулся.

— Во-вторых, думаю, с этого и стоит начать.

— Атакуем их с порога?

— Именно, — вдруг фыркнул Иоанн. — Пусть оправдываются, почему не желают признавать союз, единственный в мире открыто декларирующий свои обязательства по защите прав человека во всех уголках земного шара…

— Боятся, что мы отберём их хлеб? — предположил Нам Туен.

— Такой статьи нет даже в Конституции Европы, — сказал Иоанн. — Наконец-то кто-то щёлкнет нас по носу.

Нам Туен промолчал.

— Я хотел бы провести это положение через ООН. И тогда, если мы добьёмся своего и в Совете Безопасности окажутся представители Бразилии, ЕС и АС, то американцы отступят и…

— «Акт Касидроу», Иоанн? — перебил его Нам Туен. — «Конституция сердца»?

Иоанн остановился. Нам Туен сделал пару шагов и тоже остановился, вполоборота развернувшись к Иоанну. Тот пристально смотрел на него.

— Вы помните? — спросил Иоанн, улыбнувшись. — Странно. Я думал, все давно забыли.

— Я думаю над тем, — сказал Нам Туен, — чтобы ввести часть из неё в Конституцию АС. Пусть Азиатский союз станет первым в истории человечества объединением, основанным не ради корысти, а из благих побуждений. Ради блага людей.

Иоанн медленно кивнул. Машины, сопровождавшие их, остановились, и охранники спереди и по бокам терпеливо ждали… Иоанн перевёл взгляд на Нам Туена — невысокого человека с круглым лицом и застывшей улыбкой. Конечно, ему подобрали идеально сидящий костюм и аккуратные электронные очки, углублявшие голубой цвет его глаз; ему пересадили тёмную шевелюру и омолодили кожу, научили держать осанку и смотреть добродушно, но проницательно.

Но «великий» Нам Туен, герой Кореи, спаситель разделённого народа остался тем мечтателем, который любой ценой был готов уничтожить своих врагов. «“Конституция сердца”, растоптанная и осмеянная у себя на родине, нашла дом в другой части света… То, что я писал, думая о христианском мироощущении европейца, пришлось по нраву полукорейцу, полукитайцу, атеисту или буддисту…»

— Что это за памятник? — спросил Нам Туен.

— Артиллеристам, погибшим в Англо-бурской войне, — ответил Иоанн. — Там надпись.

— «Воздвигнуто офицерами и рядовыми Королевской артиллерии в память о славе погибших», — прочитал Нам Туен. — Ангел уводит погибшего коня на небеса?

— Ангел сдерживает коня войны, — пояснил Иоанн, вместе с Нам Туеном разглядывая скульптуру на вершине монумента. — Но ваш вариант мне нравится.

— Я не хочу распространяться о «Конституции сердца», — сказал Нам Туен, — и, конечно, мне придётся обойтись без вашего имени. Но я буду признателен, если вы окажете мне помощь. Обсудим, когда вы прилетите на подписание союзного договора?

— Думаю, меня не будет, — ответил Иоанн. — У нас новый президент, и, боюсь, это последняя встреча, где я представляю Европу.