Кирилл Фокин - Лучи уходят за горизонт

«Это — отряд “Красных самураев”, — уже горланила Сеть, — террористы совершили самоубийство, ритуальное сэппуку, прямо на месте! Камикадзе убили Нам Туена!»

«Ещё не убили, — мысленно поправила комментаторов Элизабет, сразу занырнувшая в Сеть, — но очень, очень к этому близки… Похоже, они ждали его, знали его маршрут, затаились, рассчитали до минуты… Знали, в какой он будет машине, и сделали один точный выстрел…»

Иоанн и ещё несколько человек направились к дверям служебных помещений. Элизабет обернулась и, бросив взгляд на стартовую площадку «Зевса-Четыре», последовала за ними.

Путь ей преградил охранник.

— Пустите, — потребовала Элизабет, — сейчас же пустите!

— Пропустите её! — скомандовал низенький коренастый человек, гендиректор «Шугуана», который шёл с Иоанном. — Элизабет, пойдёмте скорее.

Он провёл их в небольшой конференц-зал, где за прямоугольным столом уже собралось около десяти человек. Элизабет не знала никакого из них, это были люди, отвечавшие за запуск «Зевса-Четыре»: из «Шугуана», из правительства Азиатского союза, из ООН и Международной космической ассоциации. Половина кресел за столом пустовала, но расселись не все.

Иоанн опёрся о спинку кресла, а Элизабет встала у стены. Она знала, что сейчас произойдёт.

— Если кратко, — начал директор «Шугуана», — вы знаете, что у экипажа нет прямого доступа к Сети. Они на связи с нами, ни с кем больше. Технически мы можем показать им что угодно.

Он помолчал.

— Покушение на Нам Туена, — сказал наконец он, — как страшный сон… Но нам нужно подумать о нашем долге, в том числе и перед ним, поддержавшим этот проект всеми силами.

— Грубо говоря, вопрос стоит так… — продолжил за него человек, сидевший за столом, руководитель космического проекта «Поход» и прямой начальник Нам Ена. — Если мы известим экипаж о случившемся, они могут изъявить желание отложить запуск. Повторяю, они МОГУТ изъявить такое желание, и тогда мы будем обязаны пойти им навстречу. Как все вы знаете, на борту — сын Нам Туена.

— Но если запуск придётся перенести, — сказал директор, — то придётся скорректировать весь график проекта «Поход»… Кроме того, есть вероятность, подчёркиваю, вероятность, что придётся заменить как минимум одного члена экипажа.

— Запуск переносить крайне нежелательно, — добавил руководитель проекта.

— Не говоря о технических нюансах, в которых я не разбираюсь, — вдруг подал голос Иоанн Касидроу, — важно показать, что террористы нас не испугали, и их действия никак не скажутся на наших планах. Они не победили. Они никогда не победят.

Остальные закивали.

— Иными словами, — директор «Шугуана» повысил голос, — у нас не так много времени, время запуска объявлено, но я не возьму на себя такую ответственность… только на себя. К тому же это не относится к нашим обязанностям…

— Говорить Нам Ену об отце или нет? — подвёл черту Иоанн.

Они опять закивали.

— Он прошёл процедуру, — сказал кто-то, чьего имени и должности компьютер Элизабет не установил. — Теоретически его психика очень устойчива…

— Теоретически это значит, что он абсолютно непредсказуем, — покачал головой руководитель проекта. — Что творится в голове у тех, кто прошёл процедуру, совершенно непонятно. Особенно если учесть, что для Нам Ена и остальных была специальная программа…

— Если не сказать сейчас, — выступил человек из ООН, — то он узнает об этом во время полёта. Не будет ли это хуже?

— Мы исходили из того, что подобные случаи будут иметь место, — сказал руководитель проекта. — Они улетают минимум на десять лет. Психологически они готовы узнать об этом во время полёта… Но именно во время полёта.

Все замолчали.

— Его реакцию сейчас мы предсказать не можем, — добавил он.

— Я хочу услышать ваши мнения. — Директор прижал руку к груди. — Времени не так много, давайте начнём. Лично я считаю… Нельзя ему говорить.

— Присоединяюсь, — сказал руководитель проекта. — Корабль должен стартовать, это самое главное. Это не вопрос о честности перед одним человеком, это вопрос об успехе всего человечества.

— Нет, вы ошибаетесь, — подал голос неизвестный, — если бы вопрос стоял так, вы бы не просили совета. Нам Ен принял решение улететь, он знает, чем это может обернуться, он знает, что его отец смертен, он прошёл процедуру… Если мы боимся его реакции здесь, то как мы можем рассчитывать на него в космосе?

— У нас есть долг и перед ним, — добавил кто-то ещё. — Я поддерживаю. Нужно сказать ему, и сказать немедленно.

— Иоанн, что вы скажете? — спросил директор.

Иоанн вдруг обернулся на Элизабет.

— Давайте спросим её.

Многие в комнате не знали Элизабет, и она почувствовала исходящее от них удивление с оттенком недовольства. Иоанн тоже это почувствовал.

— Подобные вопросы стоит решать близким людям, — сказал он, — Элизабет Арлетт ближе Нам Ену, чем собственная сестра. Ей стоит высказаться.

— Да, — ответила Элизабет. — Вы задаёте неверный вопрос.

Она обвела их взглядом.

— Вам кажется, что вы совершите предательство, если не скажете Нам Ену об отце. Вы думаете, он хочет об этом знать. Но если бы он хотел знать о том, что происходит с его отцом и что происходит здесь, на Земле, он бы не отправился в экспедицию. Он уже там. Для него уже нет пути назад. И он хочет лететь. Он не хочет оставаться здесь. — Она помолчала. — Если он узнает об отце, то в нём проснётся сыновний долг, и он решит остаться. Но это точно не то, чего он хочет.

Хмурое лицо Иоанна тронула печальная улыбка. Руководитель проекта и ещё несколько человек медленно кивнули. Директор смотрел на неё удивлённо. Элизабет продолжила:

— Вы не скажете Нам Ену, что случилось с его отцом. «Зевс» отправится в свой поход, потому что он предназначен для этого. Если вы ищете правильное решение, компромисс между долгом и совестью, то вот он. — Она сделала паузу, давая им время осмыслить услышанное. — Командуйте запуск. Примите на себя ответственность. Поверьте мне, это правильное решение.

«Он должен лететь, — повторяла она про себя, пока произносила эти слова, — он должен лететь, он должен лететь, он должен лететь. В этом смысл его жизни, в этом смысл его любви ко мне, моей любви к нему. Он должен улететь, он не должен остаться. Этого хочет он, этого хочу я, и никому не разрушить наши жизни. Почему именно сейчас, Нам Туен, почему именно сейчас, за тридцать минут до встречи со мной? Почему именно сейчас, почему не днём позже, когда корабль покинет земную атмосферу и не будет пути назад? Нет, именно сейчас, именно в самый неудобный и опасный момент… Я поплачу над тобой позже, я подумаю о тебе позже, а сейчас я обязана убедить этих старых дураков, что корабль должен стартовать, несмотря ни на что. Нам Ен, любимый, он должен стартовать с ТОБОЙ на борту, на Земле для тебя больше нет места. Улетай, ну же, улетай! К своей мечте, в царство твоего бога, улетай скорее, не смотри назад!»