Кирилл Фокин - Лучи уходят за горизонт

Для Алессандро это было ясно, как день. В своё время он жил этим, но те дни прошли.

Ему пришло сообщение. Алессандро выключил трансляцию, где теперь с сарказмом принялись обсуждать итоги VI Всемирного религиозного конгресса, нажал на «воспроизведение».

«Смешно, — подумал он, — голосовое письмо — способ, допотопный даже по моим меркам… Кому пришло в голову его отправить…»

— Сандро, — услышал он голос, очень знакомый, но другой, совсем другой… — Привет. Это Каллум Орр. Я… мне позвонили и сказали, что ты меня искал.

«Да, Каллум, да, да, я тебя искал, я последние два месяца провёл в розысках, я собирал свою жизнь, как после взрыва, и нашёл только Беатрис, и лучше бы не находил, и ещё Громилу, и ещё пару ребят, и скорее всего тебе позвонил кто-то из них, кто узнал твой номер, потому что мне сказали, что ты пропал, ни с кем не общаешься, никто не знает, где ты, не знают о тебе ничего, кроме каких-то невнятных слухов, Каллум…»

— Ну что же, — сказал голос Каллума из динамиков. — Это я. Если хочешь встретиться или поговорить… У меня нет аккаунта в Сети. Я не очень её люблю, эти встречи в Сети, когда щёлкаешь рубильником, и компьютер заползает тебе в мозги… Ты надеваешь очки, и человек как будто перед тобой, а на самом деле там никого нет; я это не люблю. Не знаю, ты, говорят, тридцать лет провёл в коме?

«Да, Каллум, да, я тридцать лет провёл в коме, и для тебя прошла жизнь, а для меня — мгновение с тех пор, как ты крикнул мне “берегись”…»

— Не знаю, Громила сказал, вы встречались в Сети, значит, ты уже привык… — Каллум молчал, за его молчанием гудели машины, шумел дождь, играла какая-то негромкая музыка, кто-то разговаривал. — Я вот так и не привык. Не знаю, но я очень хочу тебя увидеть, Сандро, старина… Никогда бы не подумал, что назову тебя так, мне вообще-то полагалось к тебе на «вы» обращаться, а теперь… Всё спуталось, да, так говорят? В общем, Громила дал мне твой номер и сказал: «Позвони, если хочешь». Чёрт, Сандро, он ещё спрашивает, хочу ли я! Хочу, конечно… Но я не люблю встречи в Сети… Я живу в Глазго. Где бы я ещё мог жить, да? Откуда я родом, там и живу, все наши скитания за моря заканчиваются возвращением на родину, так всегда случается… так должно случаться.

Он помолчал.

— Прости, наверное, я сказал что-то не то, в твоём положении, после того, как… Я уже третий раз записываю это письмо, я волнуюсь, думаю, ты чувствуешь это, но я очень, очень хочу с тобой повидаться. Я живу в Глазго, адрес я сейчас скажу… секунду… Хилкер-стрит, это на севере, скажешь таксисту, он поймёт… Тридцать семь. Хилкер-стрит, тридцать семь, запомнил? Если там меня не будет, то я часто ошиваюсь в баре на Юнион-стрит, двадцать восемь, называется «Бёрнс», как поэт… Там громкая музыка, ты его узнаешь.

«Телефон, Каллум, неужели так трудно дать свой телефон, просто сказать номер, и я тебе позвоню, позвоню немедленно, сейчас же, Громила же дозвонился…»

— Телефоном я почти не пользуюсь, и поэтому, наверное, бессмысленно тебе его давать… Придёшь ты завтра или через десять лет, думаю, найдёшь ты меня всё там же. Но мой телефон есть у Громилы, так что можешь взять, но я вряд ли сразу отвечу, скорее перезвоню, извини, я так всегда делаю… Прости, пожалуйста, что я не могу приехать к тебе сам. Думаю, ты понимаешь. Ты тридцать лет валялся в капсуле, а мои кости старели, так что я теперь старше тебя, командир… Я заболтался, извини. Жду тебя всегда. Жду. Надеюсь, встретимся. Приезжай. Давай. Пока.

Запись закончилась; надпись на экране предложила повторить. Алессандро отказался.

«Хилкер-стрит, тридцать семь, Юнион-стрит, двадцать восемь… — Он обнаружил, что в доме нет бумаги, и, найдя на столе шариковую ручку, взял с кухни салфетку и записал адрес на ней. — Почему он не написал адрес в письме, зачем такие сложности?»

Алессандро медленно выпил чашку кофе, закусив разогретым в микроволновке сэндвичем. Потом взял коммуникатор и позвонил Громиле.

Тот отозвался немедленно; его добродушный голос успокоил Алессандро. Он доносился из Копенгагена, где последние двадцать лет проживал бывший спецназовец, а ныне средней руки архитектор, проводивший дни в большом светлом кабинете с линзами на глазах, проектируя на пустом столе особняки для богачей.

— Он позвонил тебе? — сразу спросил Громила.

— Как твоя семья? — спросил Алессандро. У Громилы было трое чудных детей — девка и два пацана, как тот сам говорил, пытаясь скрыть свою нежную, обожавшую Моцарта душу под напускной грубостью.

— Тусуются где-то без меня, — ответил Громила, — пока папа работает, эти шалопаи тратят мои деньги.

— Ты на работе?

— Ответите на мой вопрос, а, командир Вита?

— Да, — сказал Алессандро. — Каллум отправил мне письмо.

— Вот сука, — отозвался Громила.

— Почему ты позвонил ему сам и не сказал мне?

— Надеялся, что он не ответит, а если и ответит, то не свяжется с тобой.

— Он пригласил меня в Глазго.

— Он живёт в Глазго?

— Да, он так сказал.

— Ты поедешь?

— Думаю, да.

— Сандро, слушай, я понимаю, это не моё дело, и тебе хочется всех нас повидать, но… Каллум правда стал психом.

— Ты рассказывал.

— Лет десять уже не появлялся на собраниях ветеранов, ни с кем не общается, хотя мы все остались в дружеских отношениях… Кстати, в честь тебя мы планируем собраться после Рождества, ты не против?

— Я буду рад, — соврал он. — Хочу увидеть вас всех вживую.

— Так вот, мысли пригласить Каллума даже не возникло, — продолжил Громила. — Ни у кого.

— Его голос… У него странный голос, мне показалось, может, это от старости…

— Нет, это не от старости, — заверил Громила. — Я тоже не пацан, но мой-то бас хоть куда, хоть в хор, а?.. Так что, слушай, это не от старости…

— Он болен?

— Я не знаю, Сандро, честно. Последнее, что о нём слышал, — работал в какой-то компании, вроде даже был женат, но это было очень, очень давно, а сейчас я даже не спрашивал…

— Командиру надо узнавать всё самому?

— Сандро, слушай, может тебе это не надо? — спросил Громила. — Нафига? У парня серьёзные проблемы, ему нужен психиатр…

— Мы вместе воевали, Громила.

— Это было давно.

— Для тебя.

— Да, я понимаю, но и для Каллума тоже. Ты думаешь, он тебя так хорошо помнит? Прости, но мы все думали, ты давно умер… А ты выглядишь лучше, чем мы все, и проживёшь на много лет дольше…

— Мне говорят об этом без конца, — сказал Алессандро, — но всякое…

— Всякое теперь не случается, — ответил Громила. — Такой фигни больше не случается. Всё хорошо, теперь у всех всё хорошо, а если у кого что-то не в порядке, как у шизика Каллума, так он всё равно живёт отлично, хоть и срёт на нас с высокой башни.

Алессандро помолчал.

— С ним всё в порядке, он просто съехал с катушек, — добавил Громила. — Не лети к нему, Сандро, прилетай ко мне, вместе поедем рыбачить. Любишь рыбалку?