Кирилл Фокин - Лучи уходят за горизонт

Когда я летел сюда, ещё сегодня утром, ещё пять минут назад, я был не уверен, я думал, что надо отказаться, надо сесть в машину и уехать обратно, вернуться к обычной жизни… Но теперь я смотрю на вас, сильных, с татуировками на бицепсах, смеющихся, курящих и ругающихся, играющих в карты и готовых отрезать голову невинному белому мальчишке… И понимаю, что не могу быть в ином месте.

Я возьму ваше оружие, я пойду за остальными в ту школу, и хоть Мандела позвал меня туда, это моё решение… А когда я выйду из той школы, то вернусь за вами, свиньи, тупо ржущие, харкающие на землю… И даже если я погибну, мой дух вернётся в эту деревню в металлическом корпусе “Хищника-девять” и спалит тут всё дотла, а вас найдут самонаводящиеся ракеты: в лесах, под землёй, под водой, за спинами заложников — везде вас найдут, как находили всегда.

Вы смеётесь, потому что этот усталый, вспотевший, обросший щетиной человек так долго стоит и смотрит на вас. Вы машете ему, приглашаете присоединиться к игре, что-то кричите на ломаном английском. Я не убью вас сейчас, вы поживёте ещё немного, ведь мы с друзьями начинаем не с вас… В этот раз».

Алессандро вернулся в дом и проспал оставшиеся четыре часа до рассвета. Потом они семеро сели в два вездехода, купленных по дешёвке на чёрном рынке в Параку, и двинулись по полупустыне на запад. Они ехали по местам, где шла война: порой на горизонте мелькали дроны, люди в деревнях (хоть они и старались оставлять поселения в стороне) прятались в домах, услышав шум двигателей и заметив пылевой шлейф. Реже встречались деревни оставленные, иногда — сожжённые, разбомблённые; и если дома выжигались по одному, то это было дело рук АПФ, а если на месте поселения красовались одна-две глубоких воронки — поработала Коалиция. Несколько раз они слышали вдали грохот артиллерии и видели тяжёлую технику. Порой встречались блокпосты, в основном китайские. Алессандро не знал, какими документами снабдил их группу Мандела, но офицеры миротворцев отдавали им честь и даже не досматривали автомобили. Они без происшествий добрались до Тамале и переночевали. На следующий день, 28 сентября 2058 года, они выдвинулись в район школы для разведки.

План здания и района изучили заранее. По данным Манделы, школу охраняла не городская полиция, а солдаты частной военной компании «Хай Яо», но их было не слишком много, и они старались не привлекать внимания. Двое у главных ворот, ещё один у служебного выхода, двое внутри здания. Забор школы был низким, и двор свободно простреливался из окон соседних десятиэтажек, которые как раз выходили на главный вход школы. Эдин установил на крыше одной из них автоматическую дистанционно управляемую винтовку.

Их план был очень простым: утром, когда все дети и учителя будут внутри школы, они одновременно «снимут» всех охранников снаружи, после чего ударят по зданию из портативной электромагнитной пушки и используют шумовые и световые гранаты. Ворвавшись внутрь, убьют охранников, а затем сгонят всех: и учителей, и учеников — в спортзал, тот самый, который был показан на видео.

Что делать дальше, никто не знал. Предполагалось, что дальше они получат подтверждение или опровержение факта экспериментов, проводимых внутри школы, — то ли посмотрев на детей, то ли выпытав это у учителей или учёных, работавших там. Возможно, они найдут секретное подземелье, полное компрометирующих документов и кресел-капсул для НБп… Ориентировочно местная полиция прибудет минут через десять-пятнадцать, за ними прибудут военные, и что предпримут они — неясно. Пойдут ли на переговоры? Или всполошившиеся представители «Голд Корпорейшн» немедленно прикажут «Хай Яо» штурмовать, не жалея даже детей, чтобы замести следы? А может, и нет там никаких следов, и солдаты в чёрных касках «Хай Яо» умрут зря. Или они сами погибнут, потому что данные Манделы оказались неточны, хоть он и обновил их десять минут назад, и внутри их ждёт засада; или винтовка на крыше не сработает и их перестреляют. И Алессандро, и Эдин, и вся их группа станут террористами, для всех и навсегда, да, по правде говоря, уже стали, купив оружие у АПФ на украденные Манделой деньги и спланировав захват заложников… захват детей в заложники.

Перед началом «операции», как они называли её между собой, никто не произносил речей, но никто и не шутил, как это бывало перед высадкой десанта во времена службы Алессандро. Молчаливы, напряжены и сосредоточены. Мандела прислал им последние данные по школе через закрытый канал, но не приписал ни слова от себя. Оставался последний шанс повернуть назад — шанс, которым никто из них, естественно, не воспользовался.

Они надели камуфляжные комбинезоны и бронежилеты, установили оборудование, зарядили автоматы и пистолеты, надвинули на глаза визоры: тонкую, еле заметную плёнку вроде очков, проецировавшую изображение прямо на сетчатку глаза — не чета тяжеловесным забралам, к которым привык в своё время Алессандро.

Свои учётные записи в Сети они закрыли, а коммуникаторы перевели в автономный режим. Если первая фаза операции сложится успешно, то, знали они, первое, что сделают власти, — отрубят им Сеть, а потом накроют электромагнитным колпаком. Они окажутся отрезаны от внешнего мира и о реакции на свои действия смогут узнать лишь от тех, кто придёт к ним с белым флагом… Требовать ли им в качестве переговорщика генсека ООН — заведомо зная, что он не появится? Настаивать на представителях от Комитета? Требовать суда над Стивеном Голдом? Требовать у кого? У прессы, пустив её внутрь и заставив всё снять на камеры? У Комитета, скорее всего подкупленного Голдом, у генсека, питавшего симпатию к «Облику Грядущего»? Кому предъявлять обвинения, если всё подтвердится? Международное расследование? А их допросят как свидетелей и посадят в тюрьму только за убийство солдат «Хай Яо»? Счастье, если будет так, даже провести жизнь в тюрьме, лишь бы знать, что виновных нашли и они будут наказаны… Счастье, если будет так, но, скорее всего, их просто убьют.

Быстрым шагом двигаясь к раскрытым воротам школы, Алессандро переглянулся с Эдином, американцем, африканцем и чеченцем. Араб и китаец уже отделились от них, чтобы зайти со стороны служебного входа. Пути назад не было. Автоматическая винтовка на крыше здания за их спинами поймала в прицел головы обоих солдат «Хай Яо», сильно потевших в своей чёрной форме под палящим солнцем.

На заборе была табличка: «Новая школа № 4 имени Януша Корчака» и — снизу — небольшое стихотворение. Алессандро прочитал его за долю секунды, проглотив целиком. Ему понравилась одна строчка, и он медленно, нараспев, повторял её про себя, когда прозвучали первые выстрелы: «Один возможен был бы бог…»