Олег Рой - Маленькие люди

Зато благодарные пациенты старались не остаться в долгу, хотя плату я ни с кого не взимал. Тем не менее моя борьба с попытками вознаградить меня была столь же бесславно проиграна, как и борьба с попытками сделать меня местным целителем. Платой могло служить все, что угодно – от свежих пирожков и вязаного свитера до нескольких упаковок черепицы и посильной помощи в ремонте моего дома. Местный ученик безумного архитектора, избавившись с моей помощью от застарелого нефрита, самолично облазил мой дом от чердака до подвала и составил прекрасную ремонтную ведомость. А затем руководил процессом, уже чисто по дружбе. Слесарь городской котельной привел в порядок паровой котел в подвале за то, что я привел в порядок его шейный остеохондроз. Иными словами, я был по уши вовлечен в местные коррупционные схемы и даже ждал визита конкурентов от официальной медицины. Я думал, что они вот-вот явятся ко мне с какой-нибудь подлянкой, но забежавший в гости на чашечку чая Бенджен (попутно лечившийся у меня от артрита) объяснил мне, что городские эскулапы только довольны тем, что назойливые пациенты теперь досаждают мне, а не им.

– Город все равно оплачивает их «честный труд», – говорил он с нескрываемой неприязнью. – Независимо от того, болеем мы или нет, лечат они кого-то или нет. Зато медобслуживание граждан производится совершенно бесплатно! Кохэген этим очень гордится, с-скотина…

Тот же Бенджен предложил мне вполне приемлемый способ легализоваться в своем нежданно обретенном статусе.

– Вы могли бы открыть здесь аптеку, – посоветовал он. – А то в муниципальной аптеке лекарств кот наплакал. Те лекарства, что вы рекомендуете, людям приходится доставать через экскурсоводов из «Харконен Энтерпрайзес», а они, подозреваю, себя при этом не обижают. А так вы могли бы и консультировать, и торговать лекарствами. И имели бы свой верный гешефт.

Я воздел глаза горе:

– За кого меня принимают в этой стране? К коммерции у меня склонность еще меньше, чем к врачеванию. И потом, а как же всякие лицензии? В Лондоне даже купить лекарства можно только по рецепту.

– Лечите вы, во всяком случае, лучше наших эскулапов, – возразил Бенджен. – Никаких лицензий на подобную деятельность у нас, к счастью, не предусмотрено. Здесь все решается просто. А с коммерческой стороной, я думаю, вам с удовольствием помогут. Полагаю, вам не составит труда нанять кого-то, кто стоял бы у кассы и вел бухгалтерию. А если у вас нет денег, чтобы начать свое дело, то горожане скинутся, чтобы набрать первоначальный капитал.

– Деньги у меня есть, – не сдавался я. – И по-хорошему их действительно стоило бы вложить во что-то дельное, пусть работают. Не в этом дело! Я абсолютно ничего не понимаю ни в маркетинге, ни в аптечном деле, а уж про бухгалтерию и налоговую отчетность вообще промолчу.

– Скромничаете, док, – похлопал меня по плечу Бенджен. – Я вам по секрету скажу, народ в вас верит. И, повторяю, найдутся у вас надежные помощники. Здесь у многих есть экономическое образование. Толку от него, правда, в Хоулленде кот наплакал. А у вас место вакантное создастся, можете выбирать самых лучших.

– Ну и где я размещу эту аптеку? – проворчал я, постепенно сдаваясь.

– Да хоть бы и у меня, – сказала Барбара, которая незаметно подошла к нашему столику в столовой Мэри-Сьюзен и некоторое время, очевидно, слушала наш разговор. – Я занимаю только треть бывшего магазина, остальное помещение пустует. Въезжайте и торгуйте. Действительно, это не дело, что в здешней лавке ничего круче панадола и витаминов не купишь. За простым мирамистином приходится ехать в Дандолк полчаса на этом трясучем автобусе!

– Похоже, мое мнение здесь никого не интересует, все решают за меня, – хмуро проворчал я, постепенно капитулируя, но затем спросил: – А как в Хоулленде с регистрацией предприятий?

– С этим обращайтесь к Кохэгену, – сказал Бенджен и подмигнул. – Впрочем, теперь этот вопрос решить проще. По крайней мере, для вас.

И я знал, почему. Дело в том, что Блейк сумел-таки устроить Ариэль на, как он выражался, тепленькое местечко – не куда-нибудь, а непосредственно в аппарат канцлера. Точнее, она и была этим аппаратом, выполняя все функции, вплоть до модерирования сайта канцелярии. Да, у канцелярии (которая заменяла Хоулленду Кабмин) и аппарата президента были свои сайты, а у Хоулленда – даже собственная доменная зона. Откуда она взялась у застывшего вне времени микрогосударства – тайна за семью печатями, но она все же была. Имелся и довольно хороший интернет, учитывая наличие собственных серверов, расквартированных все в том же скобкообразном здании. Так что на следующий день я отправился к Ариэль на работу.

До этого дня наши отношения с Ариэль складывались как нельзя лучше. Я несколько раз заходил в гости к Кэрриганам, кстати говоря, передав Блейку обещанное лекарство – за ним мне пришлось ехать в Дандолк, куда его через два дня после нашего разговора доставил курьер. Конечно, мой приятель не отказал мне в просьбе, но, в свою очередь, обязал меня тщательно наблюдать за состоянием пациента и писать ему подробные отчеты. Все же он сильно рассчитывал на нобелевку. Может, вполне резонно, ведь после первого же приема этого препарата Блейк почувствовал некоторое облегчение, что, естественно, обрадовало Ариэль. Радовалась она, как ребенок, даже приплясывала от восторга. Я строго предупредил их, что болезнь может давать рецидивы, особенно если невнимательно проводить курс лечения. Ариэль пообещала мне лично наблюдать за этим, но, конечно же, не могла, да и не собиралась скрыть своей радости.

А Блейк по такому случаю презентовал мне контрамарку на все выступления своего цирка. Практически тут же он признался, что в этом подарке есть некоторая толика корысти: если произойдет несчастный случай, лучше, чтобы я был под рукой. Я ничего не имел против, тем более что мое новое жилье находилось от цирка не дальше особняка Блейка (фактически цирк находился почти на полдороге между нашими домами). Определенно маленькие люди оказались весьма смекалистыми и быстро взяли меня в оборот. Но мне это даже нравилось. Почему?

Потому что они были очень искренними даже в этой своей бесхитростной корысти. В характере лепреконов (раз уж они сами себя так называют, я решил тоже именовать их именно так) были потрясающая детская чистосердечность и непосредственность. Возможно, именно этим они и подкупили меня, возможно, именно поэтому я и согласился на авантюру с аптекой, как до того согласился на нелицензированное целительство, а после того…

Все дело в том, что в Хоулленде я почувствовал потрясающую, ни с чем не сравнимую свободу. Нет, я и раньше совершенно не чувствовал себя скованным, как не чувствует себя скованной мельничная лошадь, всю жизнь изо дня в день толкающая ворот, вращающий жернова. Я тоже изо дня в день топтался по своему кругу, не чувствуя, что прикован к нему. Я просто не мыслил себе другого существования. А в Хоулленде я сам стал капитаном своей судьбы. Я не знаю, город ли так на меня повлиял, или я уже приехал туда таким, но, как ни парадоксально, в этой маленькой стране, в ее крошечных строениях, среди ее крошечных людей мне было просторно, как нигде.