Фима Кибальчич - Пыльца в крови

– Не узнаю, – упрямо прошептал Чага.

– Посмотри внимательнее, Тим Граув.

– Я… я не хочу, – он опустил глаза и уставился на серо-фиолетовый грунт, на собственную дрожащую на нем руку.

Может, и его затянут буруны. Быстро-быстро и совсем не больно.

– Посмотри на меня, – голос Ру стегнул плетью, и Чага дернул вверх голову.

Открывшиеся на стволе глаза были пронзительные, страшные, такие же, как у Ирта, только в почти человеческом белке плавала розовая продолговатая радужка с неровным, точно клякса, зрачком.

Ру любил розовый, а Хозяин – багровый.

– Сейчас ты встанешь, зверушка, и пойдешь со мной к своему кораблю. И я отправлю тебя в космос. В мерзкую пустоту, из которой ты явился. Ты просто исчезнешь.

Тим почувствовал, как в груди собрался и начал толкаться истерический смех, он вытеснял Чагу и его страхи.

– Отправишь меня на этом? На этом нельзя улететь, изоморф!

Ру помолчал, внимательно рассматривая Тима Граува.

– Ты прав. На этом – нельзя.

Тим затих, стараясь избегать нечеловеческого розового взгляда.

– А ты не такое простое существо, землянин. Теперь я понимаю, почему Ирт настолько в тебя пророс. Ответь мне правду, что бы ты хотел: улететь, остаться с моим сыном или умереть?

Тим открыл рот, чтобы ответить, но ответ не находился. Он бы хотел умереть раз и навсегда, чтобы не видеть скорлупу своего корабля. Он бы хотел улететь и кувыркаться в черноте космоса, как можно дольше, среди холодных звезд, пока легкие не взорвутся в тысячи кровавых ошметков. Он бы хотел остаться, чтобы быть частью Хозяина и кричать от боли в теплом коконе его жажды. Он бы хотел угадать, что хочет услышать от него Ру… Пройти проверку.

– Я так и думал. Ты не знаешь, чего хочешь. Рауд хочет смерти, медергом влажных испарений. Изоморф может трансформироваться, но на каждом этапе трансформации он знает, что ему нужно. Землянин – опасная тварь. Его тело не меняется, но внутри – нет ничего определенного. Ты – как тысяча безмозглых существ, запертых в мертвой коре.

– Нет… это не так, – замотал головой Чага.

Но как? Он не знал ответ, только чувствовал, как его окатила холодная волна ужаса от мысли о том, что он не прошел проверку.

– Молчи и иди за мной. А то я оторву твои ноги и потащу за жалкую шею.

Дальше все произошло как в повторяющихся безысходных снах, которые навевали Ниши Перерождений.

Они приблизились к шаттлу, и Ру коснулся отростком затянутой серостью поверхности. Чага опять увидел, как крошечные прозрачные существа, такие же, как окружали его когда-то в изумрудной ванне, проступили на фюзеляже и заскользили к Ру, к его конечности, на которой исчезали, растворялись с едва слышным шипением. Внезапно очистившийся и совершенно целый люк шаттла опустился, открывая внутренности.

Тим зажмурился и сделал шаг назад, ему не хотелось вспоминать тех, кого он видел внутри последний раз и одновременно он боялся обнаружить там чужое, оскверняющее его больную память присутствие: Онея, гоняющего шестиногого жура по своей шкуре, Угруга, поглощающего древесных пищалок, Хозяина с тремя плетями вместо рук.

Но внутри оказалось пусто, совершенно стерильно и мертво.

– Я теперь знаю все про твою машину, зверушка. Могу ей управлять, знаю, как направить ее на твою планету. Она не сломана и не съедена, как ты думаешь. Она в паутине мудрости Стены Флаа. Уродливая мертвая материя. Но я не собираюсь спасать такое жалкое создание, как ты, состоящее из одних отростков и не знающее собственных желаний. Я просто выплюну тебя подальше.

– Капсула… – прошептал Чага мысли капитана Граува.

– Кажется, у вас она называется капсула спасения? – Ру зашелся издевательским скрипом веселья. – Только полетит она не на Землю. В другую сторону и как можно дальше от Орфорта.

Мощный удар обрушился на тело Чаги, и он оказался на ложементе, вдавленный в него, закручиваемый безжалостными ремнями.

– Нет! – закричал он, чувствуя ужас от рвущихся внутри него больных, вросших в вены и кровь связей: от видения Ирта, который ищет его белесыми, пылающими холодом глазами где-то очень далеко наверху, на покрытых мхом скалах.

Ложемент въехал в боковой отсек, который тут же начал схлопываться спасательной капсулой вокруг обрастающего защитной массой ложемента Чаги.

Все происходило быстро, слишком быстро, как будто Ру Флаа отдавал мыслеприказы или сам превращался в капсулу вокруг его тела.

– Слишком поздно, чтобы остаться, землянин, – услышал он режущий скрипом голос.

Капсула резко рванула вверх, выдавливая воздух из легких. Чага подумал про Скалы и про туннели, которые не должны выпустить его, но ледяная чернота захлестнула, вытесняя сознание.

Позже, вечность спустя, Тим снова почувствовал холод. Сначала он думал, что умер, хотел этого. Но потом у сердца появилась горячая точка, она разрасталась, толкала вверх. На свет. Этому теплу и желанию жить – невозможно было сопротивляться.

И Тим вынырнул.

Ирт смотрел на него сверху, навалившись на ограждение ледяного водоема. В светлых глазах ходили тени тревоги.

Зверушка опять пыталась сбежать. Бросилась в переходы человеческих ниш, а потом еще и спрыгнула в ледяную дырку. В белых смешных тряпках.

Гнилой медергом!

Когда же Чага врал ему, пожри его Просторы!

Когда снял свою невидимую пленку и сразу стал пахнуть сладко, как и раньше, и смотрел влажными глазами? Видно было, что мечтал о ростках в своих кровяных внутренностях. Или врал, когда важно расхаживал по тесной Нише мертвых превращений, показывал украшения на отросших пальцах? Говорил нагло, задирая вверх смешной человеческий подбородок.

Нет, его зверушка не могла врать, она никогда не врала на Орфорте. А здесь? Земля что-то испортила в нем, отравляла слабый мозг испарениями мертвых вещей.

И вот теперь вид у него был отравленный, – он смотрел на Ирта из дырки, судорожно вдыхая воздух сквозь посиневшие губы. Над тонким носом появилась напряженная складка, а в глазах отражалась какая-то неясная дрянь.

Ирт на мгновение задумался, подбирая слово из бродящего в его соках человеческого языка. Тоска. Это слово – тоска. Когда из Просторов возвращаешься с пустыми, голыми ростками. Когда не с кем слиться в Поясе Холода.

Ирт пожрет своего Чагу, разорвет его плоть – пусть земная зверушка не тоскует от одиночества.

Он выбросил свои ветви, обхватил мокрые плечи и шею и дернул на себя тоскующего дружка. Сейчас Чага был открыт – у холодной кожи не ощущалось упругого давления силового поля.

Моча пещерных червей! Сквозь эту невидимую пленку не проходили и тончайшие ростки – она была самым уродливым созданием землян!

Флаа поставил Чагу рядом с собой, удерживая на месте. Синеватые губы беззвучно шевельнулись, но уродливая пленка не возникала, не отталкивала Ирта. Он скользнул ветвями по облепившим лицо волосам, по щеке и шее.