Фима Кибальчич - Пыльца в крови

– Если в первом заходе не выпадает сразу больше шести, то надежда выиграть – невелика, – рассмеялся Дарбеню.

– Вы просто не любите вываживать удачу, вам нужно все и сразу, Жан, – пожал плечами Иосиф. – Но баккара требует терпения.

– О! Я очень терпеливо жду третьей карты и своего выигрыша.

Ларский нахмурился, следя, как прозрачная лопатка клона потянулась к его третьей карте. По рукаву форменного фрака медленно передвигался скорпион, на свету он выглядел особенно отвратительно, но это никого не беспокоило. Клон подцепил и перевернул карту.

Шестерка. В сумме с Тузом и тройкой на единицу перехлестывало через девятку, а значит, он проигрывал любому раскладу крупье. На ничью надежда была невелика, но он все-таки подождал, когда Иосиф вытянет карту и вскроется.

Дама, двойка и последняя взятая – та же двойка. Четыре в сумме – слабый расклад.

Дербеню разочарованно выдохнул, готовясь расстаться со своей сотней тысяч, а Маргарет развернулась всем телом к Никите. На ее руке вновь исчез и стал вырастать цветочный браслет.

– Еще хуже, чем у вас, Иосиф, – и Ларский перевернул карты.

Стренберг откинулся назад и сообщил непринужденным тоном:

– Вам просто нужно немного разогреться, Ник.

– Боюсь, у Маргарет не хватит денег на мой разогрев.

Пока победители подгребали себе фишки, он повернулся к партнерше.

– Теперь я играю на свои, а тебе буду должен эти триста.

– Нет, договор, значит, договор, я отступать не буду и тебе очень не советую. Играй на мои!

Последнее слово прозвучало почти обиженно, будто он не от денег отказывался, а от ее шикарного тела. Если Ларский сейчас отмахнется, не увидать ему этих сисек, кроме как в шоколадном разрезе платья, да и то недолго.

– Ник, я вам завидую. Дама, предлагающая деньги, – это такая редкость, обычно все происходит ровно наоборот.

Доброжелательный тон Иосифа был приправлен изрядной долей иронии. Маргарет бросила на крупье испепеляющий взгляд, и он сразу переключил внимание на клона.

– На банке шестьсот тысяч, – сообщил клон.

Ставка была явно адресована к Ларскому. Двойное повышение – следующий шаг в начатой дуэли. Француз с хвостатым молча пожали плечами, а Маргарет решительно схватила его за запястье.

– Принимай.

В Песочный зал входили новые лица, возможно, будущие участники баккара. Но рассматривать их желания не было – прямо сейчас его самого старательно припирали к стенке.

– Воля такой красивой дамы – закон, – склонил голову Иосиф.

– Принято, – сквозь зубы проговорил Ларский.

Он ненавидел, когда ему не оставляли выбора, когда пытались контролировать и вести в нужном направлении.

Карты цветной рубашкой смотрели с унылого камня. Он осторожно приподнял их за край. Двойка и четверка. Сегодня уже слишком много двоек, даже для пяти, смешанных в сабо колод. А в сумме та самая предательская шестерка, которая в первой игре лишила его всякой надежды.

Хотелось взять еще карту и шестерку чем-то дополнить, но это будет неправильно, нерационально. Любая цифирная карта больше тройки лишит его шансов на победу. Да и сейчас они не велики.

– Заметьте, господа, сегодня на прикуп игроку идет крупная карта.

Стренберг словно прочитал его мысли или увидел отраженные в зрачках карты. Раньше словесные провокации в Песочном зале только обостряли ощущения, Никите удавалось не выдавать себя, бросать ответные ядовитые реплики. Сейчас он чувствовал дискомфорт. Страх проиграть на турнире за малознакомую девку, неприятная ответственность за чужие кредиты, а еще эти словесные толчки в спину, заставлявшие делать шаг за шагом по выбранной кем-то другим дороге.

– Пас, – произнес он.

Стренберг перевернул свои карты. Тройка и четверка лежали дружно, впритирочку. Семь в сумме. А для него – снова проигрыш. Кредиты Маргарет уходили в банк.

Перевернув злосчастные карты, Ларский откинулся на каменную, продолговатую, как ковш ладони, спинку. Он мог бы сейчас плюнуть на это дерьмо и просто уйти. Он уже сбежал сегодня от Граува и изоморфа, от копания в тараканьих смертях, а заодно и от спектакля. Оставалось свалить от шикарной дамочки, забиться в комнатушку с античными побрякушками и чувствовать себя крутым, гордым и одиноким. Под эти чувства коньяк идет по горлу особенно мягко.

И особенно в последнюю пару лет.

Сначала ушла Лиза, потом, ко всей прочей служебной текучке, сдох проклятый инсектоид. Видимо, тварь носила внутри утробы какую-нибудь мясорубку, чтобы понемногу щекотать внутренности и кайфовать от всего этого, а под хрономиной мясорубка заработала на всю катушку.

– Миллион двести на банке, – услышал он голос издалека.

Инсектоидов всегда относили к гуманоидам, а значит, они не чужды наркоте. Может, наркота их и добила. Сказочка-страшилка: Сим-какой-то и Сер-такой-то кайфанули мясорубкой на пару, а в итоге из них вышел фарш.

– Мы принимаем, – звонко сказала Маргарет, не выдержав его безучастности.

Все же баба с голыми сиськами на картине была гораздо комфортнее в общении и требовала от него единственного – смахивать с сисек пыль.

– Никита, вы с нами? – спросил Иосиф.

– Она же сказала – принимаем! – вскинул ладони Ларский.

Обстоятельства и люди, – все пытаются его к чему-то подтолкнуть.

Совбез, Треллин, Марра, Граув и Флаа. А он никак не может выскользнуть, сменить форму и зайти с другой стороны. Нужно поступать не так, как от него ожидают. Непредсказуемо.

Перед ним среди крупинок песка опять лежали карты. Никита прикоснулся к ним осторожно, словно они могли обернуться тарантулами и забраться ему под рукав.

Валет и пятерка.

Странно, что Маргарет даже не просит взглянуть на это безобразие, наверное, пытается полностью отстраниться от задницы фортуны.

– Карту! – захлестнувшая внезапно злость просочилась в голос.

Девятка легла прямо напротив, со слишком большим количеством красных сердец на белоснежном фоне.

Смотреть на манипуляции Стренберга большого желания не было. Большие карты на прикупе игрока, – он был чертовски прав. Под пальцами крупье неохотно развернулись одна за другой три карты: король, валет и туз. В сумме – единица.

Никита оторвал взгляд от чужих карт и посмотрел в лицо Стенберга. Вид у крупье был напряженный, брови хмурились над близко посаженными глазами. Девятка на прикупе у игрока, при таком раскладе – почти верный проигрыш банка. В колоде много картинок, не имеющих никакого веса, и они могли оказаться в руках у понтующегося.

– Ну же, почему ты не открываешь? – встревожено прошептала Маргарет.

Какая-то догадка вертелась у него в голове, он пытался ее поймать, медленно переворачивая карты. Девятка, валет и пять. В сумме четырнадцать, что перешагивает порог девятки и проигрывает единице на тузе в руках Стренберга.